Василий Панфилов - Отрочество 2 [СИ]

«– Отморозок» – отозвалось подсознание.

– Много убили британских солдат?! – протиснулся вперёд, задал вопросдавешний мальчишка-разведчик, чувствуя себя вправе стоять сегодня с взрослыми. Крепко сжатые кулачки прижаты к груди, взгляд горит жаждой подвига.

– Моя рота около двухсот британцев, – тотчас отозвался друг, – и вот ей-ей… не зряшная оговорочка, понятая взрослыми.

– Целящий в тебя не имеет возраста и пола, – отозвался Корнелиус, занявший в отряде место пастора, и африканеры согласно загудели.

– Ну… да, – кривовато улыбнулся Котяра, – потом изгоном пошли через Наталь, отреконь…

– Это… – он замолк, подбирая слова, и я поспешил перевести.

– Да! – сдвинув шляпу на затылок, кивнул Иван, – Как метлой прошли, подметая разрозненные отряды! Это слухи ещё пошли, сбились в отару. А так… десять, много двадцать человек, дважды и вовсе без выстрелов обходились, в сабли брали!

Он оскалился коротко и хищно, в глазах мелькнуло што-то очень тёмное… тут же исчезнувшее. Надолго ли?

– Мы пленных допрашивали, – продолжил он как ни в чём ни бывало, – так те в один голос говорили, что двинулись на помощь родне в Дурбане. Н-да… не всегда своей, но всегда командирской. Спешили спасти плантации.

Лицо его прорезала саркастическая ухмылка, и дёрнув подбородком, Иван указал на пленных, копавших могилы своим павшим товарищам.

– Вон… – ядовито сказал он, – плантаторы…

– Да-да! – рассеянно отозвался Максимов, не отрывая головы от документации. Подняв наконец голову, он часто заморгал и протёр красноватые, воспалённые от постоянного недосыпа глаза.

– Владимир Алексеевич? – осторожно осведомился он наконец, вставая навстречу.

– Он самый, Евгений Яковлевич, он самый! – радостно отозвался чисто выбритый и вкусно пахнущий Гиляровский, захватив руку и тряся её, а затем, не удовлетворившись этим, обнял подполковника, закружив по комнате.

– Решил своими глазами повидать, за што воюют мои мальчишки, – зажурчал Гиляровский, не выпуская руку, – да и приехал собственной персоной. И не один! Извольте!

С хохотком подхватив подполковника за талию, он перенёс его к распахнутому окну.

– Вот, – с гордостью расправив усы, констатировал Владимир Алексеевич, – мои молодцы! Ни много, ни мало, а семьдесят человек один к одному!

– Я, знаете ли, – зарокотал он в самое ухо, наклонившись самым доверительным образом, – и не думал даже, оно само как-то!

– Вечно у вас всё само, Владимир Алексеевич, – вздохнул Максимов, знакомый с ним не первый год. Гиляровский радостно заулыбался, будто услышав изысканный комплимент.

– Я, видите ли, – снова зарокотал он, – из Москвы выехать не успел, а уже почти десяток человек в отряд напросились! Да каких! Охотники, военные бывшие… а?!

Выпятив грудь, Владимир Алексеевич полюбовался на своих молодцев с видом полководца, ведущего смотр гвардии.

– В Одессу не успел приехать, как ещё нагнали, да-с… Ну и в Одессе, тут уже разный народец подоспел, потому как репутация!

– Вижу, – вздохнул Евгений Яковлевич, пристально разглядывая пресловутый «разный народец», ощутив внезапно холодок в кармане. Машинально охлопав его, он кашлянул смущённо и достал портсигар, якобы его и искал.

– Благодарю, – не чинясь, Гиляровский взял предложенную папиросу и прикурил, окутавшись клубом ароматного дыма, – я всё больше нюхательный, но иногда и не прочь побаловаться. Местный табачок?

– Верно, – подтвердил благодушно Максимов, – буры заядлые курильщики, а в здешних благодатных краях знатный табак вызревает! Ничуть, скажу я вам, не хуже кубинского.

– Вы не тревожьтесь, – заметив взгляд подполковника на новоприбывших, отозвался Гиляровский, – народец здесь всякий есть, это верно. Но не совсем уж… хм, всякой твари по паре. Откровенных тварей и тварюшек отсеяли сразу – есть, знаете ли, чутьё на подобную публику. Да и знаю я одесситов, а они меня. Если кто и помышляет чем, то разве што аферами и честной контрабандой.

– Честной, – поперхнувшись дымком, качнул головой Евгений Яковлевич, несколько успокоенный словами старого знакомого.

– Да, – расправил плечи Гиляровский, – и контрабанда может быть честной! Если бы…

– Господь с вами, Владимир Алексеевич! – замахал на него руками Максимов, – Помню я вашу позицию по этому вопросу, помню! Не согласен – да, есть такое, но помню.

– До самого конца войны пообещали держать в узде свои наклонности! – стукнул себя в выпяченную грудь Владимир Алексеевич.

– Хм… я так понимаю, по окончанию оной они развернутся? – иронически поинтересовался собеседник, приподняв слегка бровь и выпуская дым колечками.

– Разумеется! – будто бы даже удивился Гиляровский, – Но уверяю вас, государству они будут на пользу!

– Сложно с этим согласиться, – дёрнул головой Максимов.

– Евгений Яковлевич, голубчик! – Гиляровский аж руками всплеснул от переизбытка экспрессии, – Вы же бывший жандарм, и забыли азы своей профессии?! При любых раскладах настоящего мира здесь не видать ещё с десяток лет! Даже при полнейшей победе буров можно ожидать как минимум торговой блокады со стороны Британии, а мне ли вам говорить, как важны в такой ситуации становятся люди, способные провести утлые челны с контрабандой мимо сторожевых катеров?!

– М-да… уели, – согласился Максимов с улыбкой, – привык мыслить имперскими категориями.

– Только, изволите видеть, – Гиляровский тщетно попытался сделать виноватый вид, в то время как его распирало от гордости, – есть небольшая закавыка! Молодцы сии решили выбрать своим командиром меня.

Он развёл руками, и в светлой просторной комнате вмиг стало тесно. На усатом его лице через виноватый вид проступала довольная улыбка, комкаемая в гримасах скромности.

– Не вижу никаких проблем, Владимир Алексеевич, – благосклонно кивнул подполковник, – военный опыт у вас есть, тем более и воевали в пластунах. Я так понимаю, планируете вспомнить былое?

– Безусловно, – крутанул ус Гиляровский, – да и народ подобрался самый подходящий!

– Где остановились, – поинтересовался Максимов, – в чём нуждаетесь?

– Не извольте беспокоиться, Бляйшман озаботился, – отмахнулся Гиляровский, как от чего-то несущественного, и подполковник только крякнул, крутнув шеей. Ледисмит никак не изобилует свободными квартирами, несмотря на исход большинства жителей, – с полным пансионом на ближайшую неделю. Я вещи в свои комнаты закинул, ванну принял, побрился, да и сразу к вам.

«– Комнаты, ванна…» – Максимов почувствовал себя несколько уязвлённым. Подумать только – он, один из первых людей в гарнизоне, с трудом нашёл себе жили с достойными условиями, а тут какой-то Бляйшман…