Алексей Вязовский - Я спас СССР. Том II [litres]

– Похоже, это судьба… – задумчиво изрекает Тарковский. Он погружается в свои мысли, и его лицо с резко очерченными скулами принимает отстраненный вид. О чем он сейчас думает, понять совершенно невозможно, такое ощущение, что человек вообще ушел в другое измерение. Зато его бодрый товарищ времени зря не теряет – в эмпиреях не витает и ко всему подходит прагматично.

– Слушай, Алекс… – вкрадчиво начинает Андрон. Я морщусь от этой панибратской переделки моего имени на стиляжий лад и аккуратно поправляю его:

– Алексей. Не люблю американизмов.

– Хорошо, Алексей, – быстро соглашается собеседник. – А как ты смотришь на то, чтобы написать сценарий на основе твоей книги? Я прочитал недавно «Город» в «Новом мире» – он прямо просится на экран. Ты еще не думал над этим?

– Думал. И осенью обязательно засяду за сценарий, просто руки не дошли.

– А как ты собираешься писать его, у тебя же опыта в этом деле совсем нет?

Вокруг нас собираются «метеориты», внимательно прислушиваются к «сеансу обольщения». Прямо «искушение Христа». «Отойди от меня, Сатана!»

– Ну… у меня еще недавно и писательского опыта не было, но ничего, как-то ведь справился.

– Старик, ты не понимаешь, сценарий к фильму – это совсем другое! – горячится Андрон. – Его нужно писать, имея хотя бы минимальное представление о том, как снимается фильм. Про американскую запись слышал?

Я делаю еще один легкий прокол в память. Что-то было в моей прежней памяти об американской записи…

– Сценарная голливудская запись? Когда реплики актеров и диалоги выделяют в тексте? – Пожимаю плечами. – Не вижу ничего сложного. Все бы вам с Запада обезьянничать.

Тарковский хмурится, Андрон же не сдается.

– А про раскадровку ты слышал? Вообще хоть раз был на съемках?

– Нет, не был.

– Вот! – торжествующе наставляет он на меня указательный палец. – Об этом я и говорю. Один ты точно со сценарием не справишься.

Конечно, не справлюсь, куда уж мне, убогому!.. Кажется, кто-то упорно подталкивает меня к мысли, что мне необходим соавтор? И при этом ждет, что я сам начну умолять его о сотрудничестве. Нет, не начну. Родственные связи у молодого режиссера неслабые, но у меня и самого теперь «крыша» будь здоров! Только вот Андрон об этом пока не догадывается и принимает меня за наивного лоха, который радостно согласится на соавторство с ним, да еще и в ноги ему поклонится. Но в деловом чутье Андрону не откажешь. Нос он держит по ветру и конъюнктуру чувствует отлично. В СССР действительно не хватает хороших фильмов о войне. Их катастрофически не хватает. И под хороший сценарий ЦК на съемки выделит любые деньги. А со мной, наивным, глядишь, он еще и режиссером фильма станет с его-то нахрапистостью и связями – вот уж не надо мне такого счастья! Пусть лучше снимает свой дипломный фильм про Среднюю Азию, а ко мне не лезет. Кстати, имя одного из его соавторов по сценарию этого фильма потом даже не будет упомянуто в титрах. Факт весьма показательный. Разливаю коньяк по рюмкам, поднимаю свою. Выпив, задумчиво смотрю на Андрона:

– Если я вдруг пойму, что не справляюсь со сценарием, обращусь за помощью к более опытным товарищам, приглашу кого-нибудь в соавторы. Вон к Андрею, например.

Тарковский удивленно на меня смотрит. Качаловский краснеет от досады, но сдерживает себя. Наблюдать за эмоциями, мелькающими на лице Андрона, одно удовольствие! Куда только делся «снисходительный мэтр»! Сейчас расчетливость борется в парне с желанием сохранить лицо и не пуститься на уговоры. И прагматизм явно берет верх – поучаствовать в написании сценария ему очень хочется. Но тут неожиданно вмешивается Тарковский и рушит всю мою игру:

– Хочешь хороший совет, Алексей? Постарайся вообще обойтись без соавторов. Пишешь ты хорошо, так что сам справишься. А соавторство – дело непростое: мы вон с Андроном чуть не рассорились, пока последний сценарий писали, – у каждого свое представление, каким должен быть будущий фильм. Тебе ведь придется безжалостно выкидывать большие куски текста, а то и целые сюжетные линии романа, чтобы уложиться в стандартный хронометраж картины, а это, знаешь ли, как резать по-живому, по-выстраданному. И теперь представь, что все это с твоим текстом будет делать совершенно посторонний человек.

– Спасибо за совет! – Я уважительно смотрю на Андрея. В честности этому человеку не откажешь.

– Любая экранизация – это испытание для писателя. Тяжелое испытание. Потому что иногда это выглядит прямым издевательством над авторским текстом, и к этому тебе нужно быть морально готовым.

На этом наша познавательная беседа прерывается, и вечеринка снова входит в свое обычное русло. Ребята опять заводят музыку, режиссеры переключаются на танцы. Андрон, словно в отместку за мой отказ сотрудничать с ним, усиленно флиртует с Юлькой и приглашает ее, раскрасневшуюся, танцевать. Тарковский галантно подает руку Лене – надо признать, смотрятся они вдвоем гармонично. Лева с Димой наблюдают за своими девушками с недовольством, но их танцам с гостями не препятствуют. Играет «Бесаме мучо» – мелодия, под которую произошло «грехопадение» Вики. Я вспоминаю любимую девушку, грустно вздыхаю, понимая, что уже успел соскучиться, и наливаю себе еще коньяка. Пью не закусывая. Ничего, надо просто дождаться Вику из Воронежа, а там поездка на юг и…

– Ах ты дрянь! – Димон вскакивает и бросается на Андрона. Я успеваю увидеть, как рука Качаловского возвращается с Юлькиной пятой точки на ее талию, а кокетливая улыбка на лице девушки сменяется тревогой.

Кузнецов хватает Качаловского за шкирку, под крики окружающих оттаскивает его в сторону. Андрон пытается махать руками, но против Димона с его десантным прошлым у него кишка тонка. Единственное, на что его хватает, – осыпать Димона ругательствами. Мы с Левой втискиваемся между парнями, Тарковский хватает Андрона сзади. Постепенно удается растащить ребят в разные стороны и утихомирить возмущенных «метеоритов».

Первой уходит разгневанная Юля. И ее никто не останавливает. Хочет найти себе в темноте приключений на пятую точку, за которую ее только что хватал Качаловский? Скатертью дорога!.. Впрочем, кто-то из наших ребят вскоре уходит вслед за ней по моей просьбе, чтобы проводить дуреху до станции.

Потом уходят и режиссеры в компании с припозднившимися «метеоритами». Перед этим они выпивают мировую с Димоном, повинившись, что не знали о его отношениях с Юлей. Предлагают встретиться как-нибудь всем в Москве и продолжить наше знакомство. Кузнецов после всех этих прощаний мрачно допивает остатки коньяка и уходит спать в дом. В беседке остаемся мы с Левой и Леной.

– Да уж… творческая, мать ее, интеллигенция!.. – вздыхает Коган. – Насмотрелся я в «Правде» на таких…