Комбат Найтов - Возвращение домой: Крымский тустеп. Возвращение домой. Крымский ликбез [сборник litres]

На третий день флорентийцы заинтересовались Николаем Борецким, который ни разу не сказал ни слова. Тот сказал, что он представляет здесь фабрику по производству готовой одежды и готов показать свой товар. Небольшую залу специально выделили под это. Флорентийцы перешли туда. Большинство делегации имели прямое отношение к мануфактурам, как текстильным, так и швейным. Продукция фабрики не вышла на европейский рынок, этому противилась Ганза. Они обложили эти товары большой пошлиной и провели это через бургомистра Любека, поэтому купить в Европе все это было почти невозможно. Николай, узнав о предстоящих контактах с Флоренцией, которая в Ганзу не входит, и попросил Дмитрия устроить этот показ. Флорентийская одежда считалась одной из лучших в Европе. И здесь производили отличную шелковую ткань, которую приходилось покупать втридорога. А пока Николай отвлек делегацию, папа приступил к переговорам с Дмитрием.

– Монсеньор! Вы достаточно ясно дали понять всем, что делиться секретами не собираетесь, и все же мне непонятно: чего вы добиваетесь? Вы хотите завоевать и перекроить весь мир?

– Весь? Нет, мне достаточно половины.

– А почему вы не хотите объединить усилия с той же церковью? Ведь это мощнейший инструмент.

– Для чего? Для покорения всего мира? А мне это надо?

– Это идеология, людей требуется вести! Им требуется пастух, иначе стадо разбредется, погрязнет в грехе и разврате.

– Вы думаете, что мне не известно о том, что во Флоренции свыше четырех тысяч публичных домов, а профессия проститутки более популярна, чем ткачихи или швеи? Я это знаю. И ваша церковь ничего не смогла с этим сделать. Хуже того, погрязла сама в грехе.

– Но вы же упоминали, что у вас не одна, а несколько жен!

– Да, и довольно много детей, больше сотни. Мужчин у нас гораздо меньше, чем женщин, и чтобы нравы не падали, каждому из мужчин разрешено иметь столько жен, сколько он может прокормить. Вопрос ограничен только экономическими соображениями.

– А как же мораль?

– Мораль – это серия стереотипов, имеющих хождение в том или другом обществе. Те же мусульмане имеют гаремы, но женщина там практически лишена прав. Ее покупают, платя калым, с ней могут развестись в любое время, и она превратится в ничто. Могут забить камнями за неприличное поведение. У нас этого нет. И там, где мы поселяемся, женщины имеют равные права с мужчинами.

– То есть женщина может иметь нескольких мужей?

– Да, совершенно свободно. Общество эти вопросы не регулирует.

– А как быть, если у женщины много детей, а муж свободно ушел к другой?

– Дети – это государственное имущество. Причем ценное. О них продолжает заботиться государство на налоги, которые платит их отец и мать, и на налоги остальных, перераспределяя доходы на это дело. При разводе родителей дети страдать не должны. Но как только мы восстановим численность населения, мы изменим законодательство, и вместо свободных отношений, возможно, появится институт брака. Для детей создана целая инфраструктура, позволяющая воспитывать их в необходимом для нас чувстве коллективизма, патриотизма и ответственности за судьбу страны.

– Поэтому у вас не абсолютная власть, а коллективное управление?

– Да. И только один из моих сыновей стал королем. Ему передал свое королевство его прадед. Остальные дети – обычные граждане страны.

– Ваша система не совсем понятна. Хотелось бы увидеть все своими глазами.

– Вам опасно надолго покидать свое место в Риме. Этим непременно воспользуются другие кардиналы.

– Честно говоря, я устал быть папой, и мне хочется вернуться в университет.

– Человек предполагает, а судьба располагает. Требуется погасить костры на площадях в ваших владениях.

– Требуется, но пока это выше моих сил.

Тут вошел ординарец и доложил, что делегация вернулась и просит разрешения присутствовать.

Переговоры завершились, и флорентийцы отбыли на родину. А Дмитрий передвинул эсминцы и «Петрозаводск» на Мальту. На доке была разведрота, четыре САУ, в том числе две башенных, два танка. Оба эсминца уже имели катапульты и по одному самолету. Семнадцатого октября отряд перешел к острову Скало ди Горгона. Отсюда был отчетливо виден пятиугольник крепости Ливорно, с развивающимся французским флагом. Сразу за рвом – населенные кварталы города. Вход в порт под стены основной крепости прикрывает сложенная из красного кирпича крепость Веччия: сорок орудий, три башни и три бастиона. Сама крепость окружена 30-метровым рвом с каменными набережными. Трое ворот, два откидных моста. Неудобная игрушка. С тыла крепость защищает еще один форт Новый: площадка для батарей, выполненная по чертежам и подобию датских крепостей. А главное, это жилые кварталы, прижатые к самой крепости. В общем, штурмовать неудобно.

Связались с группой, сопровождающей Высший совет. Флорентийцы на Совете ратифицировали договор, выслали ультиматум всем трем крепостям. Ливорно и Пиза ответили на французском и на латыни: «Приди и возьми!» Флоренция объявила войну городам-крепостям. Высадку можно произвести только севернее, порт и побережье южнее – сплошной камень! Док перешел к Виареджо и произвел высадку на местный пляж. Зачем туда подписалась Пиза, было неясно: через пятнадцать минут после начала штурма разведчики фотографировались возле Падающей башни. Крепость не ремонтировали со времен Гая Юлия Цезаря, наверное. Тонкие стены не выдержали удара танком и упали. Крепость морально устарела: собственно, это и не крепость, а стена вокруг города с немногочисленными башнями. Зачистку произвели сами жители Пизы, которым все дословно объяснили представители Флоренции. Вооружившись чем попало, они пошли помогать брать Ливорно. Одно хорошо, что мост Читтадели оказался крепким, и через него прошла вся техника. Флорентийцы перекрыли шлюзы на канале Столматоре, десант навел наплавной мост, и перебрались на левый берег. Навстречу валит толпа. Изготовились к бою, но на войско это не похоже. Оказалось, это ополчение Ливорно. Жители покинули город и присоединились к отрядам из Пизы, чтобы выгнать французов. У деревушки Гастицы расположили батарею САУ, прикрывшись небольшими холмами от противника. Корректировщиков выдвинули на холмы и начали пристрелку. Одновременно с моря начали пристрелку эсминцы. Через шесть залпов эсминцев на крепости сполз вниз французский флаг. Умирать эти солдаты не привыкли! Они привыкли грабить и получать жалование.

Больше всего жителей городов поразило то, что не было грабежей и насилия. Попытки толпы расправиться с коллаборационистами тут же пресекались. Города передали гонфалоньеру Флоренции целыми.