Комбат Найтов - Возвращение домой: Крымский тустеп. Возвращение домой. Крымский ликбез [сборник litres]

– Вставай к стенке! – сказал он одному из «политработников». Тот замялся. – Ну чего стесняешься? Вставай, вставай, а вдруг не выстрелит!

– Выстрелит! Я уже все понял!

– Два идиота! Вы же сами отправляете на территорию противника то, что ищут сейчас все алхимики мира! Бездымный артиллерийский порох! – сказал Дмитрий и выстрелил в стену. – Мы для кого пишем инструкции и списки экспортных товаров? Кто разрешил?

– Мы спросили разрешения у Харченко.

– Где он?

– В Матвеев-форте!

– Выговор всем, с последним предупреждением! Подготовьте приказ, и мне на подпись!

Тем не менее, пользуясь наработками агентурной разведки и ее рекомендациями по конспирации, Николай создал довольно разветвленную, хорошо работающую организацию в Северо-западном регионе и в Москве. Он вновь стал посадским князем в Новгороде, выполнив несколько важных заданий Ивана. Поэтому на его эксперименты с образованием глядели сквозь пальцы, тем более что тратил он собственные деньги, из казны не просил.

Зная, что Борецкий дружен с Матвеевым, царь Иван пытался через него получить необходимую ему информацию о делах и вооружениях канарцев. Через него, как через открытый канал, спускалась как дезинформация, так и корректирующие предложения Ивану. Передавались некоторые технологии, в том числе металлический шрифт, наборные планки и гранки. Россия уверенно обгоняет запад по количеству и качеству издаваемых книг. Многие работы университеты направляют для издания сюда: дешевле и лучше. Поток информации значительно увеличился. Кроме того, сюда направлены многие семена растений из Америки, скорректирована направленность сельского хозяйства, церковь сняла запрет на употребление свиней в пищу, появился породистый крупнорогатый скот мясного и молочного направления. Отдельно производятся корма для него. Созданы крупные птицефермы. Переданы технологии консервирования мяса. Организована поставка жестяных и стеклянных банок для консервов. Канары на границе построили несколько крупных холодильников и целый ряд мясокомбинатов. Закончена первая очередь низконапорной Нарвской ГЭС. В принципе, есть возможность электрифицировать Псков и Новгород, но пока никто не спешит с этим вопросом. Наоборот, все это направлено в Ливонию, здесь существуют заводы по переработке сельхозпродукции и имеются соответствующие складские помещения. Переход на русский язык здесь практически завершен. В Новгороде и частично в Пскове тоже очень многие говорят по-русски. Во-первых, ежегодный наплыв крестьян после октября (ходят упорные слухи, что Юрьев день собираются отменить!), во-вторых, отхожий промысел и большое количество сезонников. За сезон можно неплохо заработать, выплатить налоги и выехать насовсем, став рабочим. Поэтому Ливония стремительно ассимилируется. Три действующие железные дороги позволяют быстро перебрасывать как строительные батальоны, так и войска на угрожаемые участки. В 1500 году активно строились батареи береговой обороны на Саареме и Хиуме. Царь Иван в этом же году прислал много людей в Ивангород и начал возводить каменные стены и углублять ров. Работами руководили русский мастер Владимир Торгкан и генуэзец Маркус Грек.

Весьма неожиданным был визит самого царя в Ивангород летом 1501 года. Он знал, что Дмитрий находится в Брюгге, и сообщил Марку Бюллову, что желает увидеть Дмитрия. Марк сообщил о приезде Ивана, пришлось лететь в Венту, а оттуда поездом добираться до Нарвы. Встретились с Иваном, как и в прошлый раз, на мосту, только теперь это уже стационарный мост. Августовское солнце еще грело, но ветер был довольно сильный. Обменялись приветствиями.

– Что стряслось, Иоанн свет Васильевич? Я же здесь не живу, я сейчас во Фландрии обитаю.

– Смуту ты затеял на южных рубежах, народец к тебе утекает, боярство зело волнуется, Дмитрий.

– Не о том ты говоришь, царь, по глазам вижу, да и не дело на мосту об этом говорить! Прошу ко мне!

Царь обернулся на свою свиту, внимательно осмотрел митрополита Симона, затем кивнул, и вся процессия перешла на левый берег. Митрополит попытался устроить представление, дескать, лба перекрестить негде, еретики собрались в Нарве. Не пойдет он туда!

– Не хочешь, не ходи, тебя никто не зовет! – ответил Дмитрий и зашагал в сторону ворот. Прошло девять лет, как Иван был тут. Он недоуменно остановился, глядя на стоящий неподалеку поезд.

– Что это?

– Поезд, на котором я приехал.

Царь поджал губы.

– Говорят, тебя анафеме папа предал вовсе не зря! С чертом знаешься!

– Тот папа, который предал, давно в аду жарится! Сожгли его на площади Святого Петра.

– Ладно, я так, шуткую. А это что? – он увидел башенную самоходку на платформе в конце поезда.

– Пушка новая, может прямо стрелять, как пушка, а может навесную стрельбу вести, как мортира.

– С кем воевать-то собрался, со мной, что ли?

– Нет, поезд охраняет от лихих людей.

– И много у тебя таких?

– Мне хватает.

Они прошли внутрь крепости и вошли в зал башни Германа.

– Оставьте нас! – приказал Иван своей свите. Дождался, когда все выйдут, и сел за накрытый стол. Ножом отхватил лопатку жареного кабана, налил себе красного вина: как и в прошлый раз, он Дмитрия не опасался.

– Вот еще, Иван Васильевич, попробуй лобстеров!

– Такие большие раки?

– Угу, морские, в море живут. Ты его лимончиком полей! Вот лимоны!

– Как?

– Пополам разрежь и выжми!

– Ох, вкуснотища! Где такие кислюшки берешь?

– В жарких странах растут, на Канарах.

– Мне продашь! А то, что не о том с тобой говорить собрался, это точно. Об этом Симон хлопочет.

– Догадываюсь! Небось, подбивает, чтоб ты ему в крепость людишек отдал, в рабы.

– Пошто знаешь? – отхлебнув вина, спросил Иван.

– На юге у меня в основном мужички от монастырей ушли. Сначала в отход, а на осень со всем скарбом переселяются. Говорят, что отдать десятину, подати и прощение грехов обходится в три четверти урожая. Бедствуют. На четверть только ноги протянуть.

– Жаден, жаден, что есть, то есть. Так как думаешь, давать им крепь али нет?

Дмитрий отрицательно покачал головой.

– У меня здесь крестьяне в крепи жили. Когда мы немцев турнули, через год сняли крепь, теперь они свободны. В первый год получили дохода восемьдесят тысяч талеров, вложили полтора миллиона талеров. На третий год собрали без малого четыре с половиной миллиона талеров только подати. Сейчас населения прибавилось втрое, а податей собираем восемнадцать миллионов.

– Налог денежный али товаром берешь?

– Лен и льняное масло учитываю, как налог по цене рынка, они мне нужны, все остальное – только деньгами. Произвел, но не смог продать – твои проблемы.

– Они своим маслом и колбасами уже на Охотном ряду торгуют! – ухмыльнулся царь. – Три годы назад сушь была великая, так твои навезли зерна. Драли, конечно, но хлебушко был. Раздергали меня, понимаешь! Годы уже не те, к краю подхожу, а дети да внуки все на себя дергают, да и Зойка для них старается. И Симона держится.