Комбат Найтов - Возвращение домой: Крымский тустеп. Возвращение домой. Крымский ликбез [сборник litres]

«Опять начинается!» – злобно подумал Матвеев, выслушивая разглагольствования адмирала о том, что сухопутчики ни хрена воевать не умеют, а все шишки сваливаются на его бедную голову.

– Мы провели несколько десантов, в основном по деблокаде Мотовского залива, но большого успеха добиться не смогли. Последний десант был полностью провален. Я получил выговор от наркома, а теперь он прислал вот такое вот «зеленое чудо», да еще с оговоркой, что это находится на контроле Ставкой. Посмотрим, что ты здесь сможешь сделать. Вообще, что-то намечается. Сегодня едем встречать нового комфронта. Да-да, заходи, Михал Иванович. Вот, полковник Матвеев, собственной персоной. Знакомьтесь!

– А чего меня с ним знакомить? Я его знаю! И давно! Приветствую, Дмитрий Васильевич!

– А вы как здесь, Михаил Иванович? – спросил Дмитрий, пожимая руку контр-адмиралу Федорову, начштаба Волжской флотилии, через которого года два Азовская и Дунайская флотилия корабли и снабжение получала.

– Да вот, с марта здесь, вместо контр-адмирала Кучерова, его в Архангельск перевели. А меня с Волги сюда. Так что, Арсений Григорьевич, это вы знакомьтесь: дважды Герой Советского Союза, знаменитый разведчик и десантник Крымского и 3-го Украинского фронта, начальник разведки Дунайской флотилии.

– Он же салажонок совсем!

– Этот салажонок – участник всех десантов на юге и, насколько я понял, имел непосредственное отношение к высадке союзников. Это его люди пришли на «Камберлэнде». Слышали ведь сводку?

– Он? Точно? Про того писали, что он погиб в Николаеве!

– Он! И живой, сами видите.

– Но переодеться, кап-раз, все-таки придется! Михал Иванович! Оформи ему документы на плавсостав.

– В Архангельске меня заставили переодеться, товарищ вице-адмирал, и снять форму, теперь она мятая, – сказал Дмитрий.

– Да «мохнатку» эту сними! Как кикимора выглядишь! А ведь флотский офицер! Заслуж о нный!

Дмитрий развязал завязки и снял «лешак», оставшись в пятнистом комбинезоне американских рейнджеров.

– Ну, куда ни шло! Поехали! Через семь минут катер в Мурманск.

При выходе от командующего, его и Федорова остановил начальник Особого отдела:

– Товарищ контр-адмирал! Фельдсвязь доставила почту на имя какого-то полковника Матвеева, сказали, что должен уже прибыть. «Особой важности» с пометкой «Воздух».

– Вот он, вот, – указал на Дмитрия адмирал.

– Разрешите ваши документы, товарищ полковник! Пройдемте!

В полученном предписании Дмитрию требовалось возвратиться в Талаги! И ожидать какой-то борт. Стоило ли тащиться в такую даль из-за этого! В Грязной неожиданно встретился с Батовым – тот принял Карельский фронт. Павел Иванович не стал слушать рапорт, а облапил его:

– А я в газетах читал, что ты погиб! – а затем дважды двинул ему по плечу кулаком: – За разведку можно быть спокойным.

– Но я не в должности, я – в распоряжении командующего Северным флотом. Должность еще не получил. И получил предписание вылететь обратно в Архангельск.

– Разберемся!

– Разрешите, товарищ генерал-полковник? Начальник Особого отдела флота генерал-майор береговой службы Кириллов, Александр Матвеевич!

Недовольно поморщившись, Батов повернулся к нему:

– Слушаю!

– По полковнику Матвееву, товарищ командующий фронтом. У него предписание «особой важности», из Ставки.

– Я же сказал: разберемся! Он у меня с 41-го года в разведке. Где здесь ВЧ? – быстрыми шагами он зашагал к КП, весь эскорт потащился за ним по чуть раскисшему снегу. У Дмитрия затеплилась надежда, что на этом его мытарства закончатся. Но вышедший из КП Батов показал рукой на свой борт:

– Давай быстро! Потом поговорим!

Взлет – посадка, потом томительное ожидание спецборта. Сел Б-24, с американскими опознавательными знаками. Его начали дозаправлять, в этот момент подошел офицер и представился переводчиком.

– Это за нами!

Дмитрий покачал головой, закинул рюкзак, чемодан с формой в машину. Американцы что-то говорили, размахивали руками, но один из них сделал рукой приглашающий жест, и Дмитрий с переводчиком вошли в самолет. В центроплане оборудованный салон на восемь кресел. Кресла обтянуты настоящей кожей. Через пятнадцать минут начали запускать двигатели.

– Куда летим?

– На месте узнаете!

– Хороший ответ!

– Летим туда, куда надо, товарищ полковник. Меньше знаешь, крепче спишь. – Капитан, хотя вряд ли он имел это звание, по-хозяйски открыл дверцы бара, достал оттуда стаканы, несколько бутылок, и начал сооружать что-то на двоих.

– Прошу!

Дмитрий вздохнул и отхлебнул виски с содовой. Допить не успели, пришлось поставить стаканы в специальные держатели, потому что начали выруливать. Затем двигатели заревели, и машина пошла на взлет. Появилось солнце, по нему Дима сориентировался, что летят они на север. Капитан сразу после взлета уснул, через час истребители сопровождения, покачав крыльями, ушли. Высота большая, но в салоне пользоваться маской не требуется, тепло. Дмитрий тоже уснул, а когда проснулся, то самолет уже заходил на посадку.

– И где мы?

– В Рейкьявике, товарищ полковник. Аэродром Кефлавик. Нас должны встретить.

Встречало три американца и наш советник посольства. Отвезли в порт Эдлидавогюр, там на катере вывезли на рейд и встали к борту линкора «Кинг Джордж V». Их провели в каюту, затем капитан куда-то исчез, попросив привести себя в порядок. Отсутствовал минут тридцать. Дмитрий надел парадную форму, прицепил кортик, переданный ему капитаном, по-прежнему не понимая, что происходит.

– Готовы? – спросил появившийся капитан и начал переодеваться в гражданский костюм. – Пойдемте!

– Объясни, что происходит!

– Вас награждают, и эту награду вручает лично президент Америки. Пойдемте!

Они поднялись на палубу и прошли на бак. Там был выстроен почетный караул: с одной стороны стояли англичане, со второй – американцы. Заиграл оркестр. Английский офицер сделал предупреждающий жест Дмитрию, затем показал, что он может идти. Дмитрий прошел вдоль строя под незнакомый марш, затем развернулся и пошел к первой башне, возле которой сидели Рузвельт и Черчилль. Остановился в двух шагах от них. Смолк оркестр. Рузвельт что-то прочел по бумаге, к нему подошел с обнаженным клинком офицер и передал ему коробочку. Дмитрий сделал два шага вперед, и Рузвельт накинул ему на шею голубую ленту с орденом и передал бумагу какую-то. Он начал говорить, тут и появился капитан, который перевел слова президента. Тот упомянул их встречу в Ялте и поблагодарил за подготовку и осуществление высадки в Европе.

Дмитрий ответил:

– Служу Советскому Союзу!

На этом официальная часть закончилась, он отошел от президента, который начал вручать еще награды незнакомым Дмитрию людям. В адмиральском салоне был устроен шведский стол, Рузвельт там задал Дмитрию, в общем, стандартные вопросы по тому, как ему понравились рейнджеры, Англия и тому подобное, и получил на них стандартные и вежливые ответы. Через пару часов после окончания торжеств капитан засунул его на борт того же самолета, и Дмитрий вылетел обратно в Архангельск. Вся катавасия с секретностью была из-за встречи президента и премьера. Через шесть часов он приземлился в Архангельске, а там его посадили на поезд, который повез его обратно в Мурманск. Никогда ранее он не чувствовал себя так глупо! Но капитан перед вылетом предупредил его, что еще день после прилета он не должен ничего никому говорить, пока не услышит о встрече в верхах по радио. Видимо, поэтому его и засунули на этот «пятьсот-веселый» поезд, который медленно катился по тундре. Поезд пытались немного побомбить немцы. Два раза объявляли воздушную тревогу, но самих налетов не последовало. Измотанный поездкой, прибыл, наконец, в Полярный. Зашел к начштаба.