Олег Кожевников - Император [litres]

Подкрепив свою досаду крепким матерным выражением и не слушая больше возражений Каца, я нажал кнопку звонка, вызывающего в кабинет адъютанта. Вошедшему Максиму приказал срочно пригласить ко мне врио командира мехгруппы капитана Пригожина и поручика Тиборга. Кроме этого поручил адъютанту найти водителей «Паккарда» и «Роллс-ройса», заявив при этом:

– Максим, пускай Григорий и Роман подождут в приёмной, пока я не закончу беседу с офицерами.

Как это часто бывало, решил сделать два дела. Во-первых, конечно, поручить капитану Пригожину организовать работы по бронированию лимузинов. Он-то знал фамилии солдат, которые под Ковелем занимались работами по защите бронелистами колёс наших оснащённых пушками бронеавтомобилей. Тогда он был зампотеха мехгруппы и лично руководил этими работами. Сейчас я решил его назначить опять зампотехом, а командиром мехгруппы сделать поручика Тиборга. По моему мнению, капитан так и остался мямлей, и если обстановка резко изменится или начнутся стычки в городских условиях, Пригожин не потянет мехгруппу. Как зампотех он хорош, а вот как строевой командир – полный отстой. Запросто может подвести под монастырь. А вот обрусевший немец Тиборг как командир весьма неплох – сообразительный и очень исполнительный. Под Ковелем держался молодцом, а моё луцкое поручение исполнил просто блестяще. Именно после этого я его произвёл из прапорщиков в поручики. И взял на заметку с мыслью назначить его в будущем командиром мехгруппы. Наблюдал, как он теперь после повышения в звании будет ладить с другими офицерами и солдатами мехгруппы. Не вылезет ли наружу прусское зазнайство. Эту проверку офицер прошёл, вел себя с подчиненными ровно и имел авторитет не только среди солдат своего бывшего взвода, но теперь и в среде офицеров и солдат других взводов. А во время войны с Германией сделать это этническому немцу было очень сложно. Так что вполне можно было назначать Тиборга командиром мехгруппы. Конечно, он не Хватов, но всё лучше, чем мямля Пригожин.

Когда Максим вышел выполнять полученное распоряжение, я цветными карандашами стал рисовать схему бронирования, ну а Кац, поняв, что спорить бесполезно, тоже занялся делом. Уселся за маленький стол и стал составлять очередную аналитическую таблицу. Кстати, полезная вещь. Когда известные данные структурированы, гораздо легче планировать дальнейшие действия.

Я успел нарисовать, какой вижу бронекапсулу, ещё до прихода офицеров. И даже написал пояснения для капитана Пригожина, в которых указал толщину бронелиста и какой материал следует наклеить на видимые части брони. Поэтому, когда вызванные офицеры вошли в кабинет, я первым делом взялся за капитана Пригожина. Минут десять объяснял ему, что нужно сделать и кого для этого использовать. Уяснив, что Пригожин вроде бы понял поставленную задачу, я заявил:

– Бронирование лимузинов очень важно, сейчас это задача номер один. Поэтому, капитан, будете заниматься только этим. Я опять назначаю вас зампотехом, а командиром мехгруппы станет поручик Тиборг. Сегодня же проведёте построение личного состава и сами представите поручика Тиборга как нового командира мехгруппы. Вам всё понятно, господин капитан?

Дождавшись утвердительного ответа, я, взглянув на Тиборга, спросил уже его:

– А вам, поручик, ясен мой приказ? Сможете командовать мехгруппой?

– Так точно, ваше величество, приказ ясен! Буду стараться, чтобы мехгруппа выполнила любой ваш приказ.

– Хорошо, поручик.

Обращаясь уже к Пригожину, я добавил:

– Там в приёмной вас ожидают водители «Паккарда» и «Роллс-ройса». Теперь они в вашем распоряжении. Роман и Григорий – опытные механики и хорошо разбираются в своих автомобилях. Думаю, водители будут полезны в деле бронирования автомобилей. Всё, господа, свободны – можете идти выполнять приказ.

После того как офицеры покинули кабинет, мы с Кацем опять начали анализировать череду нападений на императора. Этот мозговой штурм закончился, как это часто бывало, распитием бутылки шустовского коньяка. Но мы не просто пьянствовали, а обсуждали, как должен вести себя Михаил завтра. Предстояли две важные встречи, которые могли решить многие проблемы, а именно – как в дальнейшем Россия будет вести войну, и с умиротворением радикалов в Финляндии. В Гатчину в десять часов должен был прибыть генерал Маннергейм, находившийся в настоящее время в резерве, а после обеда – военный министр Шуваев. Ему я хотел предложить стать главнокомандующим русской армией. Думаю, генерал от инфантерии Шуваев, как любой военный и чиновник высшего ранга, амбициозен и не откажется от такого высокого поста, который раньше занимал сам император Николай Второй.

Встреча с Маннергеймом протекала примерно так, как мы с Кацем и предполагали. Когда этот, ещё неизвестный широкой публике человек вошёл в кабинет, я, пренебрегая принятым регламентом встреч императора с подданными, подошел к озирающемуся Маннергейму и заключил его в объятия. Конечно, это противоречило принятым в это время нормам, но мы с Кацем решили, что именно так должны встретиться товарищи по оружию, не раз помогавшие друг другу на фронте и в 1915 году командующие дивизиями, входящими во 2-й кавалерийский корпус. Нельзя было чваниться перед этим ветераном, к тому же являющимся природным аристократом. Хотя, конечно, даже то, что его далёкие предки уже были аристократами, не особо придавало ему веса в среде высшего руководства страны. В моей долговременной памяти сохранилось воспоминание о том, как офицеры Генерального штаба называли Маннергейма «лошадиной мордой». Вот мы с Кацем и посчитали, что объятие императора будет не лишним и расположит генерала к верховной власти, которая его, в общем-то, списала, отправив в резерв. Маннергейм несколько растерялся от такого приема, а я, продолжая выполнять намеченную вчера линию поведения, произнёс:

– Ну, здравствуй, Густав Карлович, давно тебя не видел. Как ты в начале года уехал на лечение в Одессу, так, считай, и не видел. А ты знаешь, какие дела на фронте закрутились, такие, что и не до тебя стало. Так что прости, что не навестили тебя в Одессе. Но в дивизии тебя помнят, да и в штабе корпуса тоже. От меня личное тебе спасибо за дивизию. Ты, наверное, знаешь, что она вместе с бывшей моей Туземной дивизией приняла участие в операции по взятию Ковеля. Действовала великолепно, и многие за это получили заслуженные награды. Вот жалко, что ты не участвовал в той операции.

– Так здоровье уже не то, ваше величество, – в резерв меня перевели.

– Эх, кто бы меня в резерв перевёл! Так нет, судьба кинула в ещё большее пекло, чем командование 2-м кавалерийским корпусом. На фронте противник был только на западе, а сейчас враги могут быть со всех сторон. Противник уже три раза организовывал нападение на меня в столице Российской империи, представляешь, к чему мы катимся? На фронте было ясно, кто враг, а кто друг, а здесь непонятно. Вот многие сановники внушают мне, что эти нападения организовала германская агентура, которой очень много в Петрограде. И использовали они в этих целях финских сепаратистов. Это не голословные утверждения, а факты, подтверждённые плененными террористами. Позавчера террористы совсем обнаглели и напали вот на этот дворец, в котором мы с тобой сейчас находимся, и, конечно, получили по зубам от моей охраны. А вчера они попытались напасть на мой автомобиль, когда я возвращался с торжественного ужина, посвящённого коронации. Пленных, к сожалению, захватить не удалось, но мои люди, обложившие отстреливающихся террористов, перед самым их самоподрывом слышали, как те перекрикивались на финском языке. А ещё при расследовании трагически закончившегося нападения на великого князя Николая Николаевича охранное отделение выяснило из допросов захваченных террористов, что те – этнические финны, обученные германцами в Кёнигсберге. Следователи выяснили, что захваченные террористы – это финские добровольцы, записавшиеся в кайзеровскую армию в 1915–1916 годах. Они были зачислены в Прусский Королевский батальон егерей № 27, дислоцированный под Кёнигсбергом. Там прошли обучение, потом месячную боевую обкатку на фронте, а затем через Швецию были заброшены в Петроград. Вот так вот, Густав Карлович. Чувствуешь, к чему я клоню?