Александра Неярова - Танец саламандры

– Почему боишься? На арене не убегала, принимала мои ласки, награждая за них стонами… – теперь шею обожгли губы. Холодом.

Я задрожала, прикрыла глаза и неосознанно воскресила в мыслях те самые ласки. Но они не шли в пример с теми, что чувствовала сейчас. По–настоящему.

Ох!.. Тьер прикусил кожу, потом как–бы извиняюще зализал укус, потёрся восставшей плотью об мою попу. От провокационных телодвижений Нэрта соски натянули тонкую ткань алого платья и терлись об поверхность двери, рождая внизу живота напряженные волны.

– Так, почему бежишь? Забыла, что сама согласилась быть всецело моей? Отвечай! – вновь укус. Сильнее.

– Ммм… ах! Н..не забыла! А бегу… мм… потому что пугаешшшь…

– Чем же?

Принц расцепил наши пальцы, оставив мои сжимать дверную панель в одиночестве, а свои холодные ладони положил на мои бедра и принялся поглаживать, мять.

– Видом. Н-напором. До этого ты… так себя не вёл… со мной, – шептала хрипло между вдохами, всё больше теряя самообладание.

– Если б знал с самого начала, что ты моя… взял бы тогда, ещё в первый день, а не остановился на полпути!

На каком полпути спросить не успела. Тьер вдруг зарычал, как дикий зверь, на пальцах проступили когти, он разорвал в клочья подол шёлкового платья, слегка оцарапав мою кожу, но потом сразу когти убрал, и слегка грубоватые пальцы накрыли изнывающее лоно. Контраст холодных пальцев и пожара меж ног отрезвил.

– Что ты... делаешь? – сглотнула то ли испуганно, то ли в предвкушении.

– Воплощаю в реальность свои застарелые желания, мышшшка.

Проворные пальцы начали танец, вновь окуная меня в пучину того удовольствия, отголоски которого я испытывала на арене. Голыми ягодицами ощутила насколько сильно желание принца, приоткрыла рот, чтобы глотнуть побольше воздуха, поскольку задыхалась, а Тьер воспользовался моментом: накрыл мой рот ладонью, занырнул в него указательным пальцем, коснулся ряда зубов, языка.

– Ты ведь хочешь меня?

– Х-хочу, Нэрт! Я хочу, чёрт бы тебя побрал!

– Тогда согрей меня, мышшшка…

Краем уха я заслышала, как звякнули пряжка ремня и ширина штанов, и Тьер немедля ворвался в меня, грубо и дерзко. Сильно и глубоко. Как одичалый, свирепый зверь, поймавший наконец свою добычу.

Прислонившись лбом к прохладной поверхности двери, я захлёбывалась собственными стонами. Нэрт освободил мой рот и теперь опирался ладонью о ту же дверь. Толчки саламандра были грубые, резкие, но нежность сейчас мне не нужна. Нет. Я хотела принца настоящего, такого вот, какой он и есть на самом деле. Сейчас. И со мной.

Пальцы Тьера не останавливались в этот раз, ни на мгновение. Даже когда я билась в конвульсиях от нахлынувшего, словно цунами, наслаждения, продолжили терзать лоно.

Боги! Я плавилась, точно лава в жерле вулкана, и отдавала своё тепло принцу, а Нэрт черпал и черпал жадно, ненасытно, будто в последний раз.

Внезапно он покинул меня. Всхлипнула несогласно, показалось, что я лишилась чего–то важного, неотделимого от меня, целого мира, но всего на пару секунд. Саламандр развернул меня к себе лицом, подхватил под ягодицы и насадил на своё всё ещё стоявшее колом естество, задвигался снова. Резче прежнего. По инерции обхватила мужские бедра ногами, а руками вцепилась в плечи, и задохнулась, увидев его чёрные с горящим огнём в радужке глаза.

Чудилось, что вижу сам огонь сердца принца. Такой яркий, яростный и сильный. Всевластный. Непокорный и непобедимый.

– Как же я давно ждал тебя… – прохрипел в губы, коснувшись в лёгком поцелуе. Я потянулась к губам саламандра, но он подставил щеку, а сам проговорил, вернее спросил: – ты ведь моя?

Сердцем чувствовала, что для Нэрта важен мой ответ, посему незамедлительно выдохнула, что да.

Искренне, от самого сердца.

Тогда мой принц ворвался и в мой рот, властно сминал губы, покусывал, посасывал. Языки, подобно нашим телам, сплелись в жгучем танце любви и страсти, буйствовали, уверена, на зависть ураганам и штормам. И я не преувеличивала насчёт ощущений. Нисколько.

Я горела. И Нэрт горел вместе со мной, так же ярко. Одинаково, точно мы являлись одним целым. Единым огнём.

В какой–то миг Тьер напрягся, протяжно заревел, а внутри меня что–то взорвалось, маленькое, но от этого не менее сильное.

А может, просто мир вокруг нас пал руинами из–за того, что пробудился Киряко? Да и всё равно. Главное – мы с Тьером вместе. Едины.

В себя пришла я уже на постели. Лежала в скудных остатках некогда прекрасного алого платья на темно–зеленом шёлке одеяла, зато в объятиях принца. Своего принца.

Тьер лежал совсем рядышком, на боку, подпирая голову рукой, в расстёгнутой рубашке цвета виски, тоже местами порванной. Зарделась – моя заслуга. Скользнула взглядом ниже по крепким голым ногам и виднеющейся части задницы, закусила губу, поскольку внизу живота вновь защекотало.

– Ненасытная мышка, – выдвинул вердикт принц, отлично учуяв моё возбуждение.

Возмущённо засопела и, вскинув голову, открыла было рот, чтобы ляпнуть что–нибудь колкое в ответ, однако наткнулась на чёрные глаза саламандра, вожделения в них плескалось не меньше.

– Кто бы говорил! – буркнула безобидно.

– Постоянная жажда любовных утех мне природой положена, – деловито хмыкнул, нарочито показательно повёл носом: – И меня безгранично радует, что моя самка не далеко от меня ушла.

В следующее мгновение я оказалась подмята Тьером.

– С-самка? – пискнула, утопая в пьянящем океане чёрных омутов Нэрта и его терпкого запаха.

Запаха возбужденного самца. Да что за странные мысли?

Мои ладони покоились на груди саламандра, невольно очертила тёмные ареолы сосков, отчего те сжались, а до слуха донесся гортанный стон принца. Облизнула губы и улыбнулась, осмелев, продолжила своё маленькое исследование: повела ноготками ниже, обрисовала каждый кубик пресса, пупок, затем почертила дорожку вниз, туда, где твердая мужская плоть упиралась мне во внутреннюю поверхность бедра. Но внезапно Тьер перехватил руку, так и не позволив коснуться цели. Подняла растерянный взгляд на мужское лицо с напрягшимися скулами.

– Почему?

Саламандр медленно выдохнул, зажмурился на несколько секунд, открыл горящие страстью глаза и низко промолвил:

– У тебя… ещё будет время. А вот я сейчас, боюсь, не сдержусь и выпушу зверя на волю.

– Я… не понимаю.

Нэрт прижал обе мои кисти к подушке над головой, обернул чем–то мягким, тем самым привязав меня к ложу, и навалился сверху, удерживая вес на согнутых локтях, удобно устроившись меж моих разведённых ног. Грубыми пальцами убрал с моего испуганного лица прилипшие локоны, обещающе оскалился.

– Когда саламандр находит свою самку, истинную самку, – уточнил, скользя указательным пальцем по моим жаждущим поцелуя губам, – все его инстинкты обостряются. На передний план выходит только один главный, древний, как сам мир – инстинкт размножения. Истинная пара в сцепке может сильно ранить, а поскольку ты обычный человек и ускоренной регенерации не имеешь, мне приходиться сдерживать зверя. Даже сейчас. Поэтому я пришёл к тебе в облике человека.