Дино Динаев - Пантанал и дети Ла-Манша [СИ]

— Баз — это Базиль? — поинтересовался я.

— Лучше Баз, так круче! — ответил тот тонким фальцетом.

— Мне нужна запись от 7 июля.

— Год будем искать! — доверительно прокукарекал Баз. — А возможно, что и стерли. А что вас конкретно интересует? Так легче найти.

— Драка там случилась. Девка против двух мужиков!

Я не успел договорить, как Баз воскликнул:

— Точно! Такое трудно пропустить! Это было шоу.

Он пару раз изобразил энергичные удары, так что я опасался, что его худющие руки попросту оторвутся, ибо мышцы на них отсутствовали.

— Можно посмотреть видео?

— Русские все забрали! — развел руками Базиль. — Понабежало их тут целая туча.

Пробили по базе и обнаружили связь Эвы Бертлен с французской разведкой, понял я.

— Ну нет так нет! — вздохнул я.

— Для кого нет, а для кого и есть! — подмигнул Баз. — Я всегда копии приколов оставляю, потом в «подпол» выкладываю.

— Баз ты крут! — серьезно проговорил я. — Давай показывай!

Сама драка меня не впечатлила. Обычные движения «скорохвата». Наш спецназ бы посмеялся, но со стороны выглядело впечатляюще. Хотя с другой стороны, на фига девушке все эти спец приёмы, она же не ликвидатор.

И тут что — то зацепило внимание.

— Останови — ка! — попросил я. — И немного назад!

Рядом с дерущимися замер седой мужик и лицо у него, как бы это сказать, было знакомое.

Палыч, сучий потрох! Подумал я.

В дверь постучали и громко спросили:

— Здесь посылают ракеты на Марс?

Вершинин огрызнулся:

— Ошибаетесь, здесь посылают гораздо дальше.

— Палыч, открывай!

Вершинина подбросило с кровати. Он отпер дверь и коренастый Бекк заключил его в сильные объятия. Палыч охнул.

— Теперь я понял смысл песни про настоящую мужскую любовь. Вальжан, ты же потомственный тевтонец, а проявляешь истинно славянские чувства.

— Я русифицированная версия! И как обрусевший пруссак предлагаю выпить!

В руке у Бекка появилась бутылка. Явно было видно, что в нее налито не то, что написано.

— Я не могу угостить друга чем попало, это настоящий самогон.

Вершинин посумрачнел. Он не пил со дня гибели Эвы. Такова была епитимья, которую он сам на себя наложил.

Так он и сказал.

В ответ Бекк посмотрел на него с укоризной:

— Палыч, я обижусь!

И Вершинин развязался. Пузырек улетел влет. Настало время мини бара. Маленькие пустые бутылочки нарядно украсили номер.

Открыв окна, они смотрели на мрачный серый залив. Он возвышался над ними, над отелем, над миром.

— Ты снова связался с французской разведкой? — утвердительно произнес Бекк.

— Откуда ты знаешь? — удивился Вершинин. — Ах, да, извини. Забыл, где ты служишь.

— Обидеть хочешь, — понял Вальжан.

— Это констатация факта!

Слово «констатация» далась ему с третьей попытки.

— Я думал, ты завязал с французами после Парижа, — заметил Бекк.

— Ты на самом деле думаешь, что я интересен разведке хоть французской, хоть эфиопской?

— Что же им надо было?

— Хотели, чтобы я плыл на «Легасове».

— Ходил! — машинально поправил Бекк. — Странное желание. Ты и так здесь для этого. Я смотрел списки экспедиции, ты там давно под счастливым 13 — м номером.

— Спасибо, — кисло произнес Вершинин. — Только я уже хотел в отказ идти, уже и заяву накатал.

— А потом французы напомнили тебе о патриотическом долге!

В ответ Вершинин поднял взгляд на друга, полный невыносимой тоски, и предложил выпить. Бекк посерьезнел. В отличии от наивного друга, который верил в справедливость мира, он чересчур хорошо представлял себе способы разведки для достижения своих целей. Причем цели могли быть настолько закамуфлированы и непросты, что было непонятно, стоило ли из — за них ломать судьбы нормальным людям, далёким от грязных игр. Таким, например, как Вершинин. Бекк сжал кулаки.

— На чем тебя половили эти черти? Говори, я им всем яйки оторву!

— Ничего рвать не надо, — Вершинин как — то по — особому тепло улыбнулся, Бекк давно в нем эту особенность подметил, улыбка у него была детская, легкая, как пламя на ветру, задует ветерок — и погасла. — Только не смейся!

— Не буду! — серьезно пообещал Бекк. — Судя по всему, сейчас ты на самом деле скажешь нечто ужасное.

— Совсем наоборот. Я влюбился, Вальжан. Ее зовут Эва, у нее синие глаза. Когда я смотрел в них, словно видел небо в родном городе.

— О! — вырвалось у Бекка.

— Ничего не буду рассказывать! — обиделся Вершинин.

— Да только мне ты и можешь все рассказать! — возразил Бекк. — Тебе полтинник, Палыч, а ты наивный мужик. Об этом никто не должен знать. По — твоему, как я должен был реагировать на известие, что мой кореш, кремень в отношении баб, рыцарь Пантанала, и влюбился? Я должен был оставаться спокойным как стог сена? Я же не суперагент, Палыч, и нога у меня не гнётся. Так что без обиды и продолжай пожалуйста. Помни, никто в целом мире тебя больше слушать не будет.

— Черт с тобой! Продолжаю. Не знаю, чем она меня взяла, Вальжан. Ей всего 20!

Он потемнел лицом.

— Она погибла. Из — за меня. Французы хотели ее вытащить, но конвой пустил газ. Я сам словно умер во второй раз. Первый раз из — за Сашки. У нас и не было ровным счетом ничего. Ты не веришь в секс без секса? Что с тобой? — Вершинин наконец обратил внимание на оторопелый вид друга.

— Мне надо выпить! — выпалил Бекк.

Они опорожнили по бутылочке, пока майор не набрался смелости и произнес:

— Твоя любовь жива! Никто ее не вытаскивал, конвой никакой газ не пускал. По приказу военного коменданта Эва Бертлен была конвоирована по этапу в Париж, и по моим данным благополучно туда прибыла.

И он с ужасом уставился на лицо Вершинина.

— Это правда? — спросил тот не веря. — Ошибка исключена?

Он сам не знал, какой реакции ждать от друга, в таких делах тот был совершенно непредсказуем.

Поначалу лицо Вершинина выразило полнейшую растерянность. Затем он захохотал, закричал нечленораздельно, затряс Вальжана за плечи. Тот высвободился.

— Ты псих, Палыч! Чему ты радуешься? Французики провели хитрую комбинацию, вынудили тебя подписаться на экспедицию, от которой ты уже хотел… Э, ты что делаешь, Палыч?

Вершинин метался по комнате, вытаскивал вещи отовсюду.

— Если ты хочешь раскидать вещи, то они и так раскиданы, — открыл ему глаза Бекк. — Куда ты собираешься?

— Как куда, Саныч? В Париж! — задорно крикнул Вершинин. — К Эве поеду!

— Постой! Ты совсем идиот? Едва ты заявишься, тебя посадят в соседнюю камеру! Тебя давно пробили и поставили «ноги»! Единственное что их удерживает это твое участие в экспедиции. Ждут, пока ты вернешься.

— Ну и пусть! Значит, будем сидеть!

— Точно идиот! Зачем я тебе правду сказал. Сидел бы спокойно, скулил в углу.