Дино Динаев - Пантанал и дети Ла-Манша [СИ]

Я послал его… пить кофе.

Раздался длительный звуковой сигнал звонком, и крейсер начал разворот. Берег по плавной дуге ушёл за корму, и «Легасов» взял курс на Англию.

Суша удалялась, а с носа надвигалась огромная свинцовая туча — так туман виделся вблизи. Участники экспедиции не могли пропустить столь ответственный момент и высыпали на палубу. Было свежо, и они были одеты по погоде — в толстые свитера и ветровки. Я же стоял в одной рубашке и совсем озяб.

Среди ученых я заметил Анжелику в сопровождении здоровяка, мало похожего на ученого. Я решительно направился к девушке. Прошли те времена, когда я не мог или просто стеснялся исправлять свои ошибки.

Однако здоровяк не дал мне подойти, заступив дорогу.

— Я хотел извиниться! — пытался объясниться я.

— Она не нуждается в ваших извинениях!

Прорваться через эту китайскую стену было свыше человеческих сил, особливо таких ограниченных, как у меня.

Я схитрил.

— Анжелика мне датчик обещала!

— Обойдешься! — ухмыльнулся здоровяк.

Мне остро захотелось заехать ему по ухмылке, но, во — первых, я бы не допрыгнул, во — вторых, после ответки меня бы пришлось оттирать от палубы.

— Дело касается безопасности членов экспедиции! — пискнул я от безысходности.

— За безопасность здесь отвечаю я! — провозгласил здоровяк.

— Тогда я спокоен, дядя! — сказал естественно Бекк.

Неизвестно откуда материализовавшийся он постучал в широкую спину здоровяка как в дверь.

— Але, дядя!

Сейчас прольется чья — то кровь, вспомнились кстати слова песенки.

Здоровяк, мигом забыв обо мне, всем телом развернулся к новой угрозе.

О серьезности намерений громилы свидетельствовал коротко мигнувший огонек в глазу — включились генно — модифицированные боевые опции. Я тоже не только мамой с папой деланный, но против серьезного оборудования мне не устоять. Мало ли чего в бойца могли насовать, экспедиция приравнена к боевой.

Я торопливо достал удостоверение МГБ.

— Особый отдел! Майор Бекк! Назовитесь!

Чтобы упростить выход из режима, он был вынужден сделать шаг назад, на более близкой дистанции навыки включались автоматически.

— Майор Межеедов! Особый отдел!

— Надзор за научниками?

— Точно так! Мне не доводили, что на борту еще коллеги.

— Не имеет значения! У вас нет претензий к моему подопечному?

— Если он не представляет угрозы…

— Не представляет.

Межеедов отшагнул к ученым, столпившимся у борта, что — то коротко сказал Анжелике.

— Встретились 3 майора! — издевательски протянул Вершинин.

— Благодарности не надо! — галантно отмахнулся я.

Вершинин поблагодарил, послав по известному адресу, и ушел на другой борт.

В то же самое время мы во что — то врезались.

Нос судна уткнулся в серое твердое, расколовшееся от удара. Куски полетели вглубь палубы. Они должны были снести скопившихся людей, но вместо этого обтекли их, не причиняя вреда, устремились дальше, чтобы окончательно разбиться о закрепленную технику вояк и башню судовой артиллерийской установки.

Туман.

Густой и непрозрачный. Ученый набирали его в герметичные сосуды для исследования. Люди выглядели странно. Скрытые туманом отдельные части организма словно не существовали. На палубе стояли безрукие безголовые существа. Некоторые головы висели в воздухе сами по себе.

Крейсер замедлил ход, точно туман оказывал сопротивление его движению. Сотовый, спецбраслет, замаскированный под часы — ничего не функционировало. Связи не было никакой.

Туман, джентльмены. 80 лет сплошного тумана, сквозь который так и не смогли пробиться ни «зоркие соколы» с орбиты ни асы земной разведки. Сколько сгинуло тех асов на туманном Альбионе — одному Великому Луке ведомо, вся статистика засекречена.

И тут пронзительно — противно «аукнула» сирена.

Капитан крейсера «Легасов» контр — адмирал Парецкий ответил на приветствие вахтенного у сходни и вошел на главный командный пункт.

— Капитан на мостике!

На ходовом мостике вахту несла дежурная смена: вахтенный офицер Бурханов, помощник вахтенного офицера Шаткин и командир вахтенного поста Нелаев.

Командир поста доложил:

— Навигационные приборы вышли из строя! Стрелки магнитного компаса и гирокомпаса вращаются в произвольных направлениях! Радиолокатор ослеп! Устройство предупреждения столкновения с другими судами пишет об ошибке! Приемник спутниковой навигации спутники не обнаруживает!

Парецкий произнес:

— Все, как нас и предупреждали. Самый малый вперед! Продолжать подавать туманные сигналы! Каждые 5 минут проверять глубину при помощи эхолота!

Вахтенный продублировал команды.

— Помощнику вахтенного доложить пройденное расстояние!

Шаткин склонился над картой, на которой лежал секундомер и линейка.

— До берега 32 километра! Нашим ходом час — тридцать!

Помоги нам, Великий Лука! Подумал Парецкий.

Контр — адмирал был в возрасте и искренне завидовал оптимизму молодых. Полтора часа видишь ли! Иногда не хватает не то что часа, минуты!

В который раз подумал про «Аннушку», находящемся в данный момент на шахтном хранении, и время запуска которой варьировалось в пределах 40 — ка секунд.

Он смотрел на возбужденно галдящих на верхней палубе научников, они веселились и шутили — а ведь в штабе флота при постановке боевой задачи про них не было сказано ни слова.

В тумане вязли все звуки. Я висел в облаке. Видел лишь себя и кусок фальшборта. Мир исчез. Туман застыл. Лицо погрузилось во влажную вату.

Такого одиночества я не испытывал никогда. Но в тумане кто — то был. Он наблюдал за мной. Стоял вплотную, пользуясь непроницаемой завесой. Я понял, как погибли все, кто ходил на Альбион.

Вытянул руку — нечто истерично шарахнулось назад, вызвав завихрения. Я возблагодарил Великого Луку, что не взял оружия у Вальжана. Иначе открыл бы пальбу.

— Нервы ни к черту! — признался я туману.

Некто невидимый в метре от меня согласно закивал головой. Я представил глумливую улыбку на его лице (морде?).

— Ты тоже будешь старым, если доживешь, — сообщил я незнакомцу.

Если долго смотреть на туман, то начинают складываться картины. Ученые называют это фата — морганой, психиатры — шизофренией.

Что делать, если я был уверен, что мы уже ступили на территорию чудес. Куча людей тут побывала, и никто не вернулся, кроме сумасшедших. Так что я имею право на самые идиотские опыты. Если мы не вернемся, об этом тоже никто не узнает.

Туман в метре от борта закрутился юлой — и возникла человеческая фигура. Это была Анжелика. Только одета странно, в некий белый балахон. И фигура светилась. Я оказался единственным зрителем в театре.