Дино Динаев - Пантанал и дети Ла-Манша [СИ]

Когда распахнулась дверь ходовой, оба моряка вздрогнули.

— Сообщение от радиста! — доложил лейтенант Шестаков. — Есть не идентифицированный сигнал!

— Записать в вахтенный журнал! — приказал Кулагин. — Я в радиорубку!

Радиорубка располагалась чуть дальше в надстройке. Кап — 3 открыл железный люк, пересёк короткий тамбур и оказался в помещении связи, заставленном аппаратурой и завешенной листами с кодами.

Жестом остановил радиста, который хотел его поприветствовать.

— Что у тебя, Гапонов?

Ему не понравился вид парня. Его можно было охарактеризовать как ОШАРАШЕННЫЙ.

«Наверное, тяжко жить с такой фамилией? Кличка наверняка Гапон или поп».

Радист протянул Кулагину наушники, но тот приказал переключить на громкую связь.

Качество связи оказалось мразное. Рубку заполнил однообразный звуковой фон. Хоть сам шум был негромкий, словно некто (тот же радист) щадяще приглушил его, Кулагин готов был дать голову на отсечение, что он слышит тысячи если не миллионы голосов, вопящих во всю глотку. Крики не вызывали ужаса по единственной причине, что сливались меж собой в неразборчивую какофонию.

Ретранслятор из — за неспособности передать отдельные высокочастотные гармоники отчаянно фонил. На общем фоне многотысячных жутких криков временами прорывался совсем уж кошмарный голос, произносящий некие слова на неизвестном языке, который Кулагину опознать не удалось, хоть он и считал себя полиглотом. Нахватался за время плаванья по морям и весям.

Голос говорившего также плохо улавливался аппаратурой, на этот раз из — за чересчур низких частот. И судя по ломанному произношению даже неизвестного для человека языка, речь говорившему давалась с огромным трудом. Будто слова произносил либо пытался произносить не тот, для кого эти слова писались, и вообще даже не человек, а некий дикий и могучий зверь.

В ходовой рубке кроме дежурной вахты присутствовали: контр — адмирал Парецкий, второй помощник Кривулин, старлей Ивандюков, академик Карагод, начфин Холуянов, Бекк и ваш покорный слуга.

Ивандюков старательно рассматривал идеально обработанные ноготочки. Холуянов бледнел всей «дыней» головы, возможно, он был единственным человеком в мире, который так мог.

Острую немотивированную радость вызвало отсутствие Анжелики. Россия, как мировой лидер демократии, признаёт гендерное равноправие, но, когда начинаются серьезные дела, баб отправляют в обоз, как и раньше.

Пока шли, Бекк допытывался, из — за чего весь сыр — бор в столь поздний час. Посыльный прибыл за нами в 1,30 ночи. Майор не без основания подозревал, что виной переполоха являюсь я собственной персоной и это самое — меня «могут закрыть».

— Мне скрывать нечего! — заявил я. — Я государственный преступник!

— Дубина! — беззлобно констатировал Бекк.

Однако в словах имелась доля правды. Мне удалось пронести на судно вайсагер в складках комбинезона. На корабле участники экспедиции выстроились в очередь, чтобы сдать приборы и пройти индивидуальную дезинфекцию.

До окончания процедуры было предписано оставаться в костюмах и не снимать масок. Радиосвязь было отключена из — за ненадобности, так что я едва не подскочил от резкого окрика в наушниках.

— ТЫ ЧТО С УМА СОШЕЛ ПАЛЫЧ?

— Вайс, ты?

— ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ СДЕЛАТЬ?

— Сдать вайсагер на дезинфекцию! Никто не догадается…

— ПАЛЫЧ ТЫ НА ВОЕННОМ КОРАБЛЕ. ТУТ ЕСЛИ ЧЕЛОВЕНК ПЕРНЕТ ЭТО ЗАНОСИТСЯ В СУДОВОЙ ЖУРНАЛ. КАК ТЫ ДУМАЕШЬ, КАК ОТНЕСУТСЯ К НЕУЧТЕННОМУ ПРИБОРУ. И КАК ОТНЕСУТСЯ К ТЕБЕ.

— Что же делать?

— НА ВАЙСАГЕРЕ НЕТ И НЕ МОЖЕТ БЫТЬ БАКТЕРИЙ. ОН СДЕЛАН ИЗ АТКАНЛАРСКОЙ СТАЛИ. ДАЖЕ ЕСЛИ ДОЛГО ДЕРЖАТЬ ЕГО В РУКАХ КОЖА СТЕРИЛИЗУЕТСЯ.

— А что такое атканларская сталь?

— СТАЛЬ, СДЕЛАННАЯ В АТКАНЛАРЕ.

— Понятно, — уныло протянул я. — Что же делать?

Это я больше спросил у себя. Имею ли я право рисковать жизнью всего экипажа.

— Я ВАШ ЕДИНСТВЕННЫЙ ШАНС ВЫЖИТЬ. И НА БЕРЕГ МЕНЯ БОЛЬШЕ НЕ БЕРИ. ТАК БОЛЬШЕ ШАНСОВ СОХРАНИТЬ.

Очередь на дезактивацию быстро продвигалась, и у меня оставалось всего несколько минут на решение дальнейшей судьбы ракетного крейсера министерства обороны России «Академик Легасов».

- 20 минут назад на связь вышел наш разведывательный борт! — доложил старпом Кривулин.

— Они живы? — воскликнул Карагод. — За ними надо вернуться!

После того, как гражданский выкричался, менее эмоционально начали высказываться военные.

— Они объясняют, что с ними случилось? — задал вопрос Бекк.

Старпом предложил послушать самим и включил запись.

— Ястреб вызывает базу!

Все вздрогнули от выкрика.

Радист. База на связи! Ястреб, где вы находитесь?

И снова.

— Ястреб вызывает базу!

Напрасно радист пытается докричаться.

— Перебои в радиосвязи! Они нас не слышат! — пояснил Кривулин.

— Или делают вид, что не слышат!

— Кто это сказал?

Сказал естественно я.

Старпом побагровел лицом. Холуянов нервно хихикнул.

— Я думаю, на данном этапе мы можем обойтись без присутствия товарища Вершинина! — холодно заявил Кривулин, он меня любил.

— Официальные протоколы тоже будете сами писать? — с невинным видом уточнил я. — Печать следственного комитета я вам не дам. Не имею права.

— Пусть следователь останется! — скрипуче повелел Парецкий.

— Любят тебя люди! — шепнул Бекк. — Как бы меня вместе с тобой за борт не спустили!

Тем временем сеанс связи перешел на новый уровень.

— Я Ястреб! Машина исправна! Разрешите полет и посадку!

— Где они все это время… — повторил было Бекк, но был грубо прерван.

Я охнул и присел от боли. С момента знакомства Вайс не переставлял удивлять своими логистическими возможностями. На этот раз он без затей вкрутил мне ржавый болт в висок. Судя по натягу, резьба оказалась нестандартной.

— НИКОГО НЕЛЬЗЯ ПРИНИМАТЬ С БЕРЕГА. ЭТО УЖЕ НЕ ЛЮДИ.

— Да что с вами не так, Вершинин! — с негодованием воскликнул Кривулин.

— Им нельзя на корабль! — заявил я. — Это опасно!

— Перестаньте нести чушь, Вершинин! Это наши люди!

Извинившись, их прервал лейтенант Шестаков.

— Радист вызывает! Ястреб вышел на связь!

Кривулин приказал переключить на громкую связь.

— Ястреб вызывает базу! Приём!

Голос звучит чисто, но такое ощущение, откуда — то из глубокого колодца. Они не более чем в 50 километрах, а сигнал с трудом прорывается из другого полушария.

По подсказке начальства радист задавал вопросы.

— Что с вами произошло? Как самочувствие? Не имеет ли машина повреждений?

Ни на один не было получено ответа. Пилот продолжал заученно повторять одно и то же.