Арх Максим - Золотая осень 1977

— О… очнулся! — радостно произнёс моляр улыбаясь мне прямо в лицо своей белозубой улыбкой.

«Ну это ты так лыбишься в последний раз, ибо зубы я тебе сейчас все выбью, — не менее радостно подумал я и было уже хотел слегка «рихтануть» кандидата в реанимацию, как увидел стоящего неподалёку милиционера, который в отличии от «фейкового» был в форме.

— Ладно. Раз он очнулся, то я пошёл, — сказал «настоящий» и вышел за дверь.

Я огляделся по сторонам…

«Гм… обычный класс с партами, на стенах висят стенды с инструкциями и какими — то изображениями. Всё ясно, походу дела я нахожусь в отделении милиции, а маляр оказался оперативным работником. Только вот остаётся открытым вопрос, почему он меня с самого начала решил арестовать? Я же ему ничего плохого не сделал. Да и вообще никому ничего не плохого не делал… Общественный порядок не нарушал. Шёл себе спокойно по улице, да шёл… Так зачем же меня хватать? Неужели он там «пасся» по мою душу?.. Гм… Ну ничего себе… Я что, своими кассетами всю милицию города на уши поставил?»

— Так где и с кем ты делал записи Васин? Говори!

— Какие ещё записи? — прошептал я, обалдевая от того, что опер знает мою фамилию.

— Васин мля, хватит дуру гнать! Я знаю кто ты! Ты же всё рассказал! И где учишься и где мама твоя работает, давай дальше уже говори… Раз сказал: «А», то говори и «Б»!

— А и Б, сидели на трубе… — начал я чистосердечное признание охреневая от своей разговорчивости. Неужели я всё разболтал, когда был без сознания?.. Интересно, а что именно?.. К примеру, про будущее я что — нибудь говорил? А про Щелокова и мои приключения здесь?.. Нда… Разведчик из меня тот ещё… И бить долго не надо, достаточно шибануть разок об дверь ЗИЛа и все тайны страны будут рассказаны как на духу… Проблема, однако…

— Говори с***! Хватит в игрушки играть! — вдруг ни с того ни с сего заорал опер. — Говори, а то хуже будет! Сгною тебя в камере!

— Слушай. Петров. Ты чё разошёлся — то? Чё я те сделал? На мозоль что ль наступил? — удивившись от такого внезапного перехода на агрессию тихонько проговорил я потирая шишару на лбу.

— Молчать! — вновь заорал «следак» как потерпевший. — Я живу тут, а ты меня щенок как мешок картошки по району таскаешь! Позоришь меня б**?! Честь мундира запятнать хочешь?! Я из — за тебя гадёныша уже вторую неделю все школы района обхожу! А ты значит тут, под боком окопался, вражина!.. Уже б** настолько охамел, что в открытую распространяешь самиздат неподалёку от отделения милиции?! Безнаказанность свою почуял?..

— Ну товарищ Ленин, тоже занимался самиздатом, — попытался парировать и довести информацию до ушей опера я, но был жёстко послан.

— Не трожь вождя б**! — заорал экс — маляр и вскакивая со стула. — Я тебя с*** выведу на «чистую воду»! Ты у меня всё расскажешь: кто, когда и с кем?!

— Готов ответить на заданные вопросы прямо сейчас, по списку! — не стал ломаться я опешивший от напора.

— Ну, — всемилостиво разрешили мне и присев на место приготовились записывать.

— Кто? Я! Когда? Всегда! С кем? Один!

— Что?.. Что ты сказал?! — задыхаясь от злости заорал сумасшедший и подбежав ко мне схватил меня «за грудки» подняв с табуретки.

— Я сказал, что есть ещё успокаивающие капли, которые при обострении помогают, — осознавая, что у товарища с юмором, впрочем, как и с психикой, серьёзные проблемы прошептал я, глядя прямо в глаза обезумевшему.

— Ах ты падла, — удивлённо прошептал в ответ опер и замахнулся кулаком.

«Во «писец» дядю «клинит». Дурачок… Он же сядет, а если нет, то инвалидом на всю жизнь останется. Возможно конечно, что он надеется на то, что самый гуманный суд в мире его оправдает и он не понесёт никакой ответственности за беспредел. Возможно думает, что в случае чего, начальство заступится и всё замнёт. Круговая порука она многое может… Может конечно, но… Кто его убережёт от инвалидности, которую без сомнения я ему обеспечу, если он меня ударит?.. Кто?..» — подумал я и зажмурился в преддверии боли.

Прошла вечность, или быть может секунд десять, а ничего не происходило.

Я приоткрыл один глаз дабы «пробить» обстановку.

Рыжий опер с неприязнью разглядывал меня и хмурился.

— Короче Васин! Мало тебя в детстве лупили! — сказал он, опустил руку и прошёл к себе за стол. — Не хочешь по — хорошему. Будет по — плохому! Завтра с матерью придёшь к девяти утра. Будем вам мозги вправлять! Распустила она тебя, понимаешь!.. И у неё неприятности будут! Ей на работу сообщим! Пусть её на собрании пропесочат, что ребёнка воспитать не может! Бандита вырастила! На милиционеров кидается! Звони матери, потом мне трубку дашь.

— Может обойдёмся без звонков, и вы меня отпустите? — попытался я произвести до судебного разбирательства. — К примеру, быть может пара бутылок коньяка компенсируют Ваше недельные поиски и сегодняшнюю суету?

— Ты чего Васин, мне взятку предлагаешь? — с ехидцей в голосе произнёс сотрудник. — А за сегодня тебе вообще надо голову оторвать! Нах** ты меня по району таскал?! Совсем ё*****?!

— Ну, что Вы. Какие могут быть взятки?! — сказал я, категорически проигнорировав воспоминания о сегодняшнем дне. — Мы ж свои люди…

— Никакие мы не свои! Ты преступник Васин! Тебе повезло, что тебе пятнадцать лет и ты несовершеннолетний! Хотя и несовершеннолетних тоже сажают. А так, по — хорошему, надо было бы тебя за похищения сотрудника органов расстрелять!

— Никого я не похищал… И кстати, а почему Вы называете меня преступником? Суда же не было? — задал я логичные вопросы.

— Ну не преступник, а подозреваемый в преступлении. Это не столь важно. Важно, что теперь тебе п*****! — усмехнулся тот в ответ и что — то записал на листке лежащим перед ним.

— Там видно будет, — хмыкнув неопределённо произнёс я и набрал номер телефона на работу родительнице.

Через час приехала мамуля…

Конечно же она была предупреждена мной о возможности такого исхода моей деятельности, но всё же разнервничалась и зашла в класс уже с мокрыми глазами…

— Как ты вообще воспитываешь сына?! — орал опер распекая её и меня на все лады… — Почему он шляется где не попадя? Почему не в школе?!

— Понимаете ли он… — трясущимся голосом и непрерывно вытирая платком уголки глаз произнесла мама, но была перебита.

— Молчать! Дома надо было говорить! А сейчас уже поздно! Теперь я буду говорить! Твой сын подозревается в антисоветской деятельности! Ты знаешь чем ему грозит? Нет?! Расстрелом! А если его всё же пожалеют по молодости лет, то можешь уже сухари ему сушить. Лет на пятнадцать он сядет точно! Ты понимаешь?! — зло проорал сумасшедший опер.

— А почему вы тыкаете моей маме? — попытался поставит на место я разошедшегося гражданина, на что получил однозначный ответ: