Арх Максим - Золотая осень 1977

«Что же делать, что же делать, — анализировал я, заходя в вагон метро под непрерывающиеся причитания маман. — Как же меня так угораздило попасться?.. Нет, что рано или поздно меня поймают я практически не сомневался, но надеялся, что будет это когда я стану уже более — менее знаменит и смогу как — то влиять на следственный процесс… К примеру, через Щёлокова, написав ему рекомендации по спасению великого писателя, или спортсмена, или музыканта, или учёного, или… короче одним словом кем там я должен буду к тому времени стать… Сейчас же всё пошло не по плану. Я сейчас практически никто и звать меня ни как… Эх… грёбанный ЗИЛ… Это ж надо так было попасть… Может Армену позвонить?»

Доехали до кольцевой линии и сделали пересадку. Я продолжая выслушивать печальные картины нашего вероятного будущего, которые рисовала мама, ободряюще ей что — то отвечал, но сам был в себе обдумывая правильный вариант решения проблемы…

Пересадку на свою оранжевую ветку нам нужно было делать на станции «Проспект мира», но, когда мы подъехали к станции «Комсомольская», на которой и находились «три вокзала», решение проблемы было найдено. Да дерзкое. Да необычное. Да в меру не адекватное. Да странное и быть может даже мерзкое… Но всё же возможное, а посему действовать нужно было быстро…

Я повернулся к маме, сказал ей, что буду поздно вечером, после чего попрощался и выскочил из вагона в уже начинающиеся закрываться двери.

Сходил к камерам хранения и открыл ячейку с кассетами. Взял сумку на которой лежал листок с надписью «сто пятьдесят», после чего отправился обратно в Перово.

Всю дорогу пока ехал, напевал песню «Третье сентября» … Так как дорога занимала около часа, то спел я её раз двадцать и это меня в край взбесило.

«Ну что тебе от меня надо?! Я же тебя уже записал! Так нет же, опять привязалась!» — недоумевал я, разговаривая с песней(!) и понимая, что по всей видимости удар об дверь грузовика не прошёл бесследно, ибо у меня началась шизофрения сразу в последней стадии.

«Что ты мне всё про третье сентября — то твердишь, да твердишь?.. Мочи уже нет слушать и петь! Отстань!» — просил её музыкант, а в голове всё пело про перевёрнутый календарь, про то, что второго сентября всё было всерьёз, а вот третьего всё накрылось…

«И что? Что накрылось — то? Что ты мне всё поёшь?! На что ты намекаешь? Что произошло третьего сентября?!» — со злостью задал я вопрос композиции(?) подходя к отделению милиции и внутри всё похолодело.

Остановился и потерянно огляделся…

«А действительно, что произошло в тот день?.. Что было третьего сентября хрен знает какого года?.. Что?..» — спросил себя я и вытер выступивший на лбу пот.

«Ну нафига себе вопросик, да?.. Да!.. Все тексты в песнях на предмет крамолы я не раз и не два проверял — перепроверял… Так почему же я не разу не задал себе вопрос о цифрах и датах… А ведь в этом времени к датам относятся совершенно не так как в светлом будущем. Тут даты помнят и чтят. В каждом доме на стенке отрывной календарь висит… Так, что же случилось третьего сентября? Да там хрен знает, что может быть!..»

Огляделся вокруг на предмет, где бы присесть, но к сожалению лавочки, поблизости не обнаружил…

«Походу дела, мы на грани грандиозного шухера! Нужно срочно «пробить» информацию о дате! Нужно срочно ехать в деревню! Хорошо, что я оказался именно в Перово. Пару остановок на автобусе, и я на платформе. Эта ветка как раз та которая мне нужна, чтоб доехать до железнодорожной станции Бронницы… Решено. Быстро провожу операцию и мчусь в деревню. Всё нужно сделать за пару часов, ведь из деревни мне нужно вернуться тоже сегодня же, потому как завтра у меня… Ё — моё… Я же завтра с генералом встречаюсь… как раз в девять утра… Так как мне оказаться в милиции и на встречи с генералом? Я не Янус Полуэктович Невструев, который эту бы задачу решил на раз — два, ибо он один в двух лицах. Я к сожалению, разделятся не умею. (тут речь идёт о замечательном романе Братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу.» прим. Автора. ) … Во шляпа — то… И что мне выбрать? Что для меня важнее?.. — я почесал затылок. — Как не крути, а генерал перспективней, при условии конечно, что генерал этот реально существует в нашей реальности, а не в фантазиях дедули — пенсионера… Ну, а милиция, что ж… подождёт милиция. Днём с мамой приедем… Какая разница?.. Как говорится, первым делом, первым делом генералы… а милиция? Милиция потом… — решил для себя великий стратег и лишь только, зашёл внутрь отделения тут же вспомнил, что с фанатом — дедулей я договорился на четырнадцатое число, а завтра будет только тринадцатое… — И почему у меня всё в голове — то перемешалось? Неужели из — за песни?.. Или из — за ЗИЛа?.. Так решил же, по песни еду сегодня, а по «ЗИЛу» решу сейчас!»

Песня перестала петь…

Я застыл в дверях отделения и ещё раз вытер пот со лба. Постоял несколько секунд прислушиваясь к себе и пошёл к сидящему за столом дежурному милиционеру.

— Тебе чего, малец? Забыл, что — то? — спросил тот отрываясь от заполнения какого — то журнала вероятно меня вспомнив.

— Здравствуйте ещё раз, — поздоровался культурный я. — А вы не скажете как фамилия начальника отделения?

— Соколов у него фамилия. Николай Владимирович. А зачем тебе?

— Да в школе просили узнать на чьё имя писать какое — то заявления. Я же рядом живу вот и пообещал узнать…

— Понятно, — сказал дежурный и потеряв ко мне интерес принялся за своё прежнее занятие.

«Счастливые милиционеры в этих годах, — перебрасывая сумку с одного плеча на другое подумал я. — Ни тебе бронированных стёкол, ни металлодетекторов, ни обыска сумки на предмет «адских машинок», ни автоматов с пистолетами… Ничего подобного невидно и в ближайшие лет десять в глаза бросятся не будет…

Нет, конечно всё это в отделении есть в наличии, но на практике практически не применяется… Также в этом времени у милиции нет на вооружении не только слезоточивого газа, электрошокеров, резиновых пуль, но даже и дубинок. Всё голыми руками, всё на авторитете и никто не «кипишует»» …

Попрощался с дежурным и выйдя на улицу пошёл в сторону столь любимой мной школы…

— О… Привет… Это опять ты? — обрадовались мне как родному ребята, играющая в футбол детвора и «подколола»: — Чего убежал — то? Испугался? Мы бы тебя не съели!.. Хахахах…

— Меня преследовали, — отвечал я.

— Кто? Хулиганы? — вопрошали они, оглядываясь по сторонам и потирая кулаки…

— Нет. Папа Лены Соколовой. Знаете, такую? Говорят в вашей школе учитсяю. Её отец милиционер и хочет меня посадить за песни в тюрьму.

— Не может быть! — искренне удивлялись они.