Елизар Лазовский - Прошлая настоящая жизнь [litres]

– Что за знакомый такой? И кто это «мы»?

Градус накала снизился. Папа быстро вспыхивал, но никогда долго не бушевал.

Пришлось вкратце выдать папе облегченную версию про знакомого ученого, у которого Лида брала интервью по заданию кружка юного журналиста («Господи, сделай так, чтобы они-то хоть не звонили сегодня!»), что этот ученый две недели назад умер и они ездили к его сыну, с которым тоже знакомы, потому что тот попросил их о встрече; они сначала поехали и забрали в кружке магнитофонную запись с интервью, отвезли этому сыну. Пили у него чай с бутербродами («эта подробность успокоит, пусть знает, что я не голодная»), разговаривали, он тоже ученый, очень интересный человек, вот и заболтались.

– А мы – это я, Ирка Коваленко и Витька Павловский.

– Ира! И Витя! Что у вас – не имена, а собачьи клички! Ну, раз отвлекся на нравоучения, значит, остыл уже, облегченно выдохнула Лида.

Но пришлось торжественно поклясться, что впредь она будет обязательно предупреждать о долгих отлучках. И само собой разумеется, не будет прогуливать школу. Лида клялась, злилась, но изо всех сил сдерживалась. Симбиоз сознаний – это, конечно, большое подспорье, но, когда ты взрослый человек, а тебя ограничивают как ребенка – это мало кому понравится…

Тоже мне, октябрь называется! У Лиды замерзли ноги, несмотря на то что она отчаянно колотила ими друг о друга. Ира не переставая дышала на ладони в тщетной попытке согреть; она замерзла, дыхание ее – и то остыло. Витя уже минут двадцать назад натянул шапку, хотя сначала смело вышел без нее, но его красному носу это уже не помогало. Вот уже битый час они сторожили у школьных дверей, по очереди заходя в школу погреться, а Константина Васильевича все не было.

Лида с завистью посмотрела вслед Наташке Малинкиной, которая шла домой, а сзади Сережка Третьяк тащил ее портфель, как верный оруженосец. Наташка сегодня дежурила, а он и стулья в классе помогал переворачивать, и ведро с водой приносил-уносил. Везет, домой идет, в тепло! Как она сейчас ругала себя, что не слушала маму и никогда ни в прошлой, ни в этой жизни не надевала зимних теплых панталон с начесом, которые носили все советские женщины старшего поколения. Уродство, конечно, но как же сейчас было бы теплее!

– Вить, ты Косте точно сказал, сколько у нас сегодня уроков?

– Точно. Даже если он забыл и решил прийти после седьмого урока, время уже вышло. Хотя он и сам должен понимать, что у восьмиклассников по семь уроков не бывает.

– Что-то случилось, – пролепетала Ира. – И если мы сейчас же не пойдем домой и не напьемся горячего чая, то с нами тоже что-то случится.

– Не что-то, а конкретно: у тебя ампутируют отмороженные руки, у меня ноги, а у Витьки – нос.

– Девчонки, ну не до смеха. Где же он?.. Ох! Как же мы раньше, оказывается, трудно жили без мобильных!

– А почему ты до сих пор не позвонил ему на городской, на дачу? Может, он заболел или еще какая причина! А нас предупредить не смог.

– Все, пошли ко мне, – не выдержала Лида. – Там и позвоним и чаю попьем.

На звонки никто не отвечал. Константина на даче не было, а кроме него там теперь никто не жил, взять трубку некому. Хома не в счет.

– А кто-нибудь знает, где у него городская квартира и есть ли там городской телефон? – спохватился Витька.

– Нет, откуда! Да и спросить не у кого. Марк Маратович же с ним знаком именно по даче. Да и судя по самой даче, по удобствам да и по городскому телефону, жили они там круглогодично.

– А как его институт называется? Это же Василий Иванович был на вольных хлебах, а Костик же где-то работал, его вот в командировки длительные, по словам покойного, отправляли. Может, туда позвонить? – допытывался Витька, но девочки только понуро качали головой.

– Ни названия, ни адреса, ни телефона. И что же нам теперь делать?

– Подождем до вечера. Может, и действительно его куда-то срочно вызвали, по работе например. Вечером позвоним, может, он уже дома будет. Назначим новую встречу.

– Самое печальное, что я обедать в школе не стал, – вздохнул Витька. – Лид, у тебя к чаю что-нибудь посущественнее есть?

– А ты поросенок! Блинчики со сгущенкой – это тебе не существенно? Колбасы нет сегодня, так уж случилось. А хочешь, я сделаю блины с припеком?

– Звучит как олд традишнл рашн фуд. Эх, попадешь к вам в дом!.. Валяй, пеки.

Лида в прошлой жизни обожала блины с сырным припеком. Когда были время и возможность повозиться, добавляла к сыру зелень, лук, кетчуп и получала маленькие блинные пиццы «рашн стайл». Сейчас же она просто потерла на крупной терке сыр и насыпала немного на только что налитый на сковороду блин. Когда сторона подрумянилась, перевернула и дождалась, пока сыр не стал золотистым. Сняла. Стукнула по рукам Витьку, который тут же хотел блин заграбастать, и отдала Ире.

– А то ведь никому не достанется, если только он распробует эту вкуснятину. Все остальное твое будет, не ной! – обернулась она к Вите, который скроил рожицу «ми-ми-ми».

Звонили через каждые полчаса, пока не разошлись. Глухо. Поручили Вите звонить весь вечер до победного конца. Без ответа…

– Надо завтра съездить к нему по-быстрому после школы, – позвонил Витя уже совсем поздно Лиде. – Только я никак не смогу. Девчонки, выручайте.

– Хорошо, завтра у меня никаких кружков нет, прогуливать нечего. Я смотаюсь…

И снова электричка, и снова знакомая дача. Лида подошла к калитке. Прошлой ночью снова шел снег, дорожка вся белая, никаких следов. «Похоже, его дома нет. Но раз уж приехала…»

Кто-то ударил и убежал, никто ничего не видел и не слышал… Только бы все прошло гладко! Умные люди все просчитали, а я сделал все как надо. Зато его записи теперь у меня. И хренушки тебе, дорогой Джон, а не прямой контакт с Костиком.

Лида дернула входную дверь, она оказалась незапертой.

– Константин Васильевич! – позвала Лида, но никто не отозвался.

Решительно шагнув в холодную прихожую («похоже, дом дня два не топили»), Лида наткнулась на что-то мягкое. Раздался кошачий вопль.

– Хома! Прости, котик, здесь темно, я тебя не заметила.

Лиде показалось, что кот ее узнал и стал вести себя очень странно. Бедный кот заорал, бросился ей в ноги, отбежал внутрь дома и возвратился к Лиде с еще более громогласным воем. Она прошла в комнату. Ничего подозрительного. Заглянула в смежную комнату и в ужасе отпрянула. В лаборатории лежал, неудобно подсунув под себя руку и разметав рыжие вихры, мертвый Константин.

Лида бросилась в прихожую. Она хотела бежать на станцию, но, уже открывая дверь, заметила телефон. Ах да! У них же установлен городской.

Ноль три. Тяжелый разговор с телефонисткой. На удивление быстро приехавшая машина, звук тормозов. В дом зашли и медики и водитель.