Елизар Лазовский - Прошлая настоящая жизнь [litres]

– Куда идти? – спросил пожилой усталый дядька.

Лида кивнула на дверь и, когда все, топая мокрыми сапогами, скрылись в комнате, схватила Хому, засунула его за пазуху и незаметно выскользнула из дома. Побежала на станцию кружным путем, по тому самому пожарному проезду: «Еще раз в этом доме с милицией встречаться я не хочу».

Приехав домой, она позвонила Вите и все рассказала. И только тут наконец прорвались слезы.

– Ви-и-и-ть, он уме-е-ер!..

Это была катастрофа. Умерли оба человека, кто, хотя бы чисто теоретически, мог вернуть Лиду «назад в будущее». Назавтра она горько рыдала на груди у Вити, а тот гладил ее по голове, как ребенка, и Ирке даже не пришло в голову ревновать. Наоборот, посмотрев на эту картину, она шмыгнула носом, пару раз всхлипнула и залилась слезами, подвинув Лиду и тоже припав к Витькиной груди.

Хома лежал в Лидином кресле и очень ей сочувствовал, но, боже, сколько сил у него отнимал адаптационный период, просто не было мочи встать и поддержать новую хозяйку. Если бы она могла знать, сколько всего ему пришлось испытать за последнее время!

«…Вчера, когда новая хозяйка привезла меня к себе домой, вкусно покормила котлетами, приласкала, постелила пеленку на кресло и нарвала газеты в старый противень (сказала, это будет твой туалет; о'кей, что тут непонятного), я решил, что жизнь налаживается. Впервые за несколько месяцев я почувствовал… нет, не уверенность, но надежду на завтрашний день. Потом с работы пришла добрая женщина, погладила меня и дала кусочек вкуснейшего сливочного масла (кусочек можно было бы и побольше), и я понял, что вытащил счастливый кошачий лотерейный билет.

Но когда пришел хозяйкин папа (если у хозяйки есть папа, значит, нужно называть его хозяином?), мне пришлось пережить немало тревожных минут. Хозяин сначала так громко говорил, что от страха мне пришлось забраться под кровать, а кровать, между прочим, была низкая. Никто не в состоянии оценить, сколько сил пришлось приложить, чтобы протиснуться в спасительную темноту! Нет, я не трус! Но когда в незнакомом доме новый хозяин кричит, не выбирая выражений!.. Ну какой же я „блохастый“? Коту завести блох – себя не уважать, а я очень чистоплотный. С чего он взял, что я „помойный“ – никогда, даже в самую лихую годину, я не опускался до помойки. И „гадить где попало“ я не собираюсь, моя добрая хозяйка приготовила мне персональный туалет, так я что – я со всем нашим пониманием…

Хозяин скоро стал разговаривать потише и даже заглянул под кровать и позвал: „Кис-кис“. Я поднял на зов голову, а хозяин вдруг издал какие-то странные звуки, захрюкал, что ли? И сказал: „Вот это щеки? А мы его прокормим?“ Хозяйка стала убеждать его, что мои щеки – это только одна видимость. Это, конечно, не совсем так, но разубеждать я никого не стал.

Нет, подумал я, береженого Бог бережет, подождем-ка мы со знакомством, ни к чему торопиться, и полежал еще немного под кроватью. Когда хозяин ушел, я с трудом вылез и решил умыться; первый раз в доме, а выгляжу я после всех перипетий просто неприлично. И только уже поздно вечером я пришел на софу, где хозяин смотрел черно-белые картинки в большом ящике, и, немного робея, правда, улегся рядом. У хозяина оказалась теплая и сухая ладонь с длинными пальцами, которыми он, как выяснилось, здорово умел гладить котов…»

– …Неужели это конец? – Ирина озвучила мысль, которая билась сейчас в трех головах одновременно.

– Нет! Девчата, только не сдаваться! Лида, помнишь, ты выдала предположение, что сейчас машины времени в заводоуправлении нет, но она обязательно должна там появиться.

– Это было до смерти Новиковых! А теперь кто эту машину там оборудует?

– Да, но мы-то в 2020 году ее действие на себе испытали.

– Это было в первый раз. Как тебе объяснить – это было в параллельной реальности.

– Кстати, а почему машина времени у Василия Ивановича остановилась на отметке 1985 года? Ведь первое ее использование произошло в 2020 году.

– Нет, в 2020 году это было в другой, первой реальности. В той реальности, где побывал Константин, это должно произойти в 1985 году. А в нашей теперешней реальности неизвестно, произойдет ли это вообще! Кто, кроме них, сможет это сделать?

– Голова кругом идет от этих парадоксов!

Ира поднялась, вытерла слезы и сказала:

– У нас не остается других вариантов. Надо ждать.

– Чего ждать? – Лида подняла на нее заплаканное лицо.

– Ждать и надеяться, что в заводоуправлении появится машина времени.

«Что-то Ирка с горя-то умишком помельчала».

– Да нет, Ир, поверь, это бесполезно. Ее некому сделать, Новиковы мертвы. Все, что остается, – это попытаться поговорить с единственным оставшимся человеком, кто может быть в курсе наших дел. Но лично я боюсь – никто ведь не знает, сможет и захочет ли он нам помочь. И что с нами случится, если он все-таки сделает нам «чик», пусть даже и под наркозом.

– А, это ты про лешего? Все-таки думаешь, что он лаборант Новикова?

– Мы про него ничего не знаем; даже то, что он лаборант, – это только твои домыслы, Вить. Он же и вправду страшный человек. Ведь не ради спортивного интереса он за нами гнался.

– Страшный человек, способный на… – Взгляд у Вити на мгновение стал стеклянным, но вот уже он вскочил с места. – Лид, а от чего умер Константин? Подвернутую руку ты заметила, а что еще? Кровь? В каком месте?

– Нет, крови точно не было. А ты сейчас о чем? Думаешь, что это леший мог Константина порешить?

– Кстати, маячки у всех с собой? – вдруг перескочил на другую тему Витя.

– Зачем тебе?

– А вам не кажется странным, что после того, как не стало обоих Новиковых, нас еще не отключили? Ведь я предположил, что этот леший хочет отключить нам взрослое сознание ради экономии. Так сейчас ему никто не мешает это сделать, но мы по-прежнему помним все. Значит, маячки пока не активированы.

– Если Константина убил леший, то что-то помешало ему отключить нас сразу? Или твоя теория несостоятельна. Или после того, как в доме побывала милиция, там все опечатано, поэтому он не может туда пробраться.

– Ха, чем помешали бы ему бумажки, приклеенные к косяку? Нет, в моей гипотезе какое-то допущение неверно. Надо думать. А лучше снова ехать в Щербинку. – Витя взглянул на Лиду.

– Снова? Я туда уже как на работу езжу. И что мы там увидим – как опечатана дверь?

– Ты сама сказала, что бумажки помешать не могут.

– Ты свихнулся? Никакого уважения к следственным мероприятиям! Войти, наследить, затоптать? Торопиться не надо. Мне сегодня в изостудию, спрошу Марка Маратовича, может, он что-то знает. Хотя он зимой на дачу вроде бы не часто ездит. Но как говорится, утопающий хватается даже за соломинку…

А Марк Маратович, оказывается, знал! И знал даже больше, чем могла себе представить Лида. Он поздоровался с ней и без всяких предисловий взволнованным шепотом сообщил: