Александр Михайловский - Война за проливы. Операция прикрытия

– Если Британия не одобрит наши действия, – ответил император Михаил, – но это неодобрение ограничится только дипломатическими демаршами – тогда плакала ваша Аравия, и на этом все. На пустые словеса, которыми обычно сотрясают воздух дипломаты нам наплевать и забыть. Но если ваш флот или армия и предпримут какие-то реальные шаги противодействия нашей операции, тогда сначала плакал ваш флот, а потом и сама Британия. Как это будет, мы вам продемонстрировали вчера. Хотя, скорее всего, к тому моменту, когда на фронтах начнутся активные действия, вашим депутатам уже будет далеко не до нашей войны за Черноморские проливы. Но если что-то пойдет не так, то у нас с коллегой Вильгельмом все уже готово для того, чтобы устроить Европе маленький рукотворный апокалипсис в локально сжатые сроки.

– О да, – подкручивая ус, сказал германский император, – у нас уже готово почти все. И армия, и флот, и кое-что еще… «Мольтке», правда, пока не готов, но, если что, начать мы сможем и без него. Сейчас не времена Наполеона; он, бедняга, только думал, что контролирует Европу, зато у нас с Микаэлем продумана буквально каждая мелочь. Вы с несчастными лягушатниками планировали стравить нас между собой, но этому не бывать. Россия и Германия, когда они вместе, способны победить любого врага. Да-да! Если бы русский император не был бы настолько миролюбив, то мы бы с ним уже давно устроили Европе настоящий новый порядок. Если вы хотите это увидеть, то можете попробовать помешать нашей операции – и тогда будет вам счастье…

После этих слов воинственно настроенного германского кайзера, в глазах которого большими буквами горело слово «Франция», король Эдуард и адмирал Фишер вопросительно переглянулись. Вино было налито – и теперь его следовало либо выпить, либо отставить бокал в сторону, сославшись на запрет врача, то есть на Парламент.

Адмирал Фишер чуть заметно кивнул, и тогда король Эдуард прокашлялся.

– Если итоговый документ этой встречи, – сказал он, – будет включать в себя только признание факта несоблюдения турецкой стороной своих обязательств, принятых ею на себя на Берлинском конгрессе, то я, пожалуй, его подпишу, ибо это заявление не обязывает меня ни к чему конкретному. А остальное пусть останется между нами, ибо публике такие вещи знать преждевременно.

– Нет, дядя Берти, – покачал головой Михаил, – чтобы заработать на Аравию, тебе потребуется также признать фиктивность и юридическую ничтожность Берлинского трактата, ибо турецкая сторона, ставя свою подпись под этим документом, не собиралась его выполнять. И это же понимали все прочие участники того сборища, кроме России, которой просто вывернули руки. Но это мы оставим за скобками, зато на этот раз ты можешь заявить, что мы с кайзером Вильгельмом крутили тебе руки изо всех сил…

– О да, Майкл, – кивнул король Эдуард, – это тебе удалось на славу. Давай сюда свою бумагу, и я ее подпишу.

– Спасибо, дядя Берти, – сказал император Михаил, когда британский король передал его адъютанту подписанные бумаги, – а теперь тебя ждут на плавучем госпитале «Смоленск». Специально к твоему визиту он перешел в Ревель, чтобы не создавать у публики ощущения излишней суеты. И твоему верному адмиралу тоже не мешало бы проверить свое здоровье у врачей из будущего, чтобы еще долго его глаз был остер и рука тверда. Чем дольше вы оба продержитесь на плаву, тем легче этому миру удастся перенести грядущую трансформацию.

9 июня 1908 года. Заголовки ряда европейских газет:

Германская « Берлинер тагенблат»: « Положение христиан в Османской империи невыносимо. Наш любимый кайзер Вильгельм сказал свое веское слово в пользу свободы. ».

Французская « Эко де Пари»: «На Балканах гремят барабаны войны. Русские и германцы требуют отмены условий Берлинского трактата».

Британская « Таймс»: « Потворство русской агрессии. Король Эдуард сошел с ума .»

Российская « Русские ведомости»: « Позорная страница Берлинского конгресса перевернута, Россия и Германия вместе принесут освобождение христианским народам, стонущим под игом магометан .»

Болгарская « Державен Вестник»: « Царь Борис был принят как равный на встрече императоров. Россия и Германия потребовали присоединения Македонии к территории Болгарии .»

Сербская « Политика»: « Русский император сказал королевичу Георгию, что все сербское должно быть сербским. Косово и Босния ждут своего освобождения. ».

9 июня 1908 года. 11:06. Австро-Венгерская империя, Вена, замок Шёнбрунн.

Император австрийский, король венгерский и прочая, прочая, прочая Франц-Иосиф Первый (78 лет).

Император стоял у высокого окна и смотрел на Шёнбруннский парк, прихотливое создание садовников и архитекторов. Только что прошел легкий утренний дождь, и сейчас лучи выглянувшего солнца преломлялись в каплях воды словно в бесчисленном количестве крошечных бриллиантов. Но его апостолическому величеству (имелся у австро-венгерских императоров и такой титул) было не до красот природы. Политический небосклон над Австро-Венгерской Империей затягивало черными тучами, и где-то вдалеке уже грохотал гром. Гром новой войны. Все свои предыдущие войны за последние сто лет держава Габсбургов проиграла, впрочем, удивительным образом не переставая при этом расширяться. Многолетняя серия войн с революционной Францией, а потом и с Империей Наполеона Первого, была выиграна русскими и отчасти англичанами; австрийские войска в этом первом общеевропейском конфликте выступали только в качестве мальчиков для битья. Потом случилось восстание в Венгрии, и, если бы не помощь рыцарственного императора Николая Первого, то империя Габсбургов разлетелась бы как гнилая тыква под ударом лошадиного копыта. Далее была проиграна война за объединение Италии, в которой на стороне сардинского королевства выступила Вторая Империя Наполеона Третьего, а также война против Пруссии за господство на немецких землях.

Но, несмотря на это, после каждого поражения влияние австро-венгерской державы только увеличивалось. Она интриговала, ссорила между собой вчерашних союзников и получала гешефты с войн, в которых сама не принимала никакого участия. Проиграв войну с Пруссией, Австро-Венгрия сумела оседлать политику победительницы и направить ее в нужном для себя направлении. Бисмарк думал, что приобретает для Германии противовес, который можно противопоставить российской огромности, а получил австрийский хвост, который с удовольствием принялся вертеть германской собакой. Впрочем, это было не навечно. Сначала ушел в отставку и умер Бисмарк, а потом рухнула и сама основа австрийской удачи – союз с Германией. Кайзер Вильгельм, тяготившийся наследством гения германской политики, нашел себе нового друга, которым оказался молодой русский император Михаил. И германская политика, как нитка за иголкой, потянулась вслед за предпочтениями своего любимого кайзера. Грохот залпов Формозского сражения возвестил, что формальный русско-германский Континентальный Альянс скреплен кровью, пролитой в бою против общего врага, и что Германия не сможет придерживаться двух антагонистичных по своей сути соглашений.