Александр Михайловский - Война за проливы. Операция прикрытия

Такой вот у короля и его верного клеврета получился короткий разговор. Да и что там было говорить – требовалось действовать, и немедленно. Не то чтобы Фишер был большим сторонником дружбы с Россией и другими странами Континентального Альянса, но он хотел, чтобы политика его страны вершилась в соответствии с прагматичными побуждениями и реальными государственными целями, а не исходя из давно отживших свое идеологических догм. Помимо всего прочего, сейчас адмиралу требовалось определиться с кандидатурой человека, который от имени британского королевского флота будет присутствовать на русском крейсере, когда тот выйдет на бой с астероидом. Человек это должен быть молодой, с гибким умом и острым глазом… Выходя из Букингемского дворца, адмирал Фишер вдруг остановил свой взгляд на лейтенанте Джоне Тови [50]. А что – кандидатура ничуть не хуже, а может, и лучше других, ибо этот молодой человек отвечает даже самым строгим требованиям. Увидеть ему на корабле пришельцев из будущего предстоит многое, а рассказать о еще большем…

29 июня 1908 года. 11:25. Великобритания, Лондон, окрестности дворца Мальборо-хаус.

Этим утром принц Уэльский Георг, как ни в чем не бывало, с утра плотно позавтракал и выкурил в курительной комнате папиросу. Потом он попрощался с женой, поцеловал детишек, подумав, что младшенького, Джона, надо бы наконец свозить в Санкт-Петербург, показать врачам из будущего. Трехлетний малютка страдал эпилепсией, и британская медицина тут была бессильна. Покончив с семейными делами, принц спустился вниз, где у парадного крыльца его уже ждал открытый экипаж и эскорт из конных гвардейцев, казармы которых располагались неподалеку. Ехать ему было всего ничего – до Букингемского дворца, куда его призывал царственный отец. Расстояние составляло чуть больше шестисот метров, но принцы – это такие люди, которые даже в сортир предпочли бы ехать на коляске или верхом. К тому же в отдалении, на Пикадилли и дальше, постреливали. Там морская пехота и отдельные армейские и гвардейские части пытались пулей и штыком вытеснить погромщиков из благополучного центра на их гнилые окраины.

Выстрел из винтовки прозвучал неожиданно, когда наследник британского престола уже почти сел в коляску. Неловко взмахнув руками, он повернулся вокруг своей оси и рухнул наземь с подножки экипажа… Ранение было смертельным. Тупоконечная пуля старого образца, выпущенная с дистанции сто ярдов, ударила под горло чуть выше ордена Бани и вышла со спины над лопатками, попутно перебив трахею и позвоночный столб. С такими ранами не только не живут, с ними даже не мучаются. Люди, кинувшиеся на помощь наследнику престола, увидели только кровь, заливающую черный морской мундир, и услышали последние хрипы затихающего дыхания. Минута – и все было кончено. Принц Георг скончался на месте еще до прибытия врача и священника. Любящая супруга, со всех ног кинувшейся к месту происшествия, тоже не застала принца живым.

Тем временем конные гвардейцы вскачь бросились за убегающим убийцей, одетым, как бы это ни было удивительно, в полевую форму британского солдата. Даже среди деревьев, обрамляющих недавно проложенную улицу Мэлл, на ровной местности, пешему совершенно невозможно удрать от всадников – и преступник, укрывшись за стволом толстого дерева, стал отстреливаться. Он убил одного гвардейца, ранил еще четверых, а последнюю пулю, уперев приклад в землю, выпустил себе под подбородок. И на все это, от первого и до последнего выстрела, у него ушло меньше минуты. Прежде такого произойти никак не могло, но сейчас, когда вооруженные солдаты на улицах стали самым обычным явлением, а законопослушные джентльмены попрятались по домам, обратить внимание на вооруженного праздношатающегося солдата и помешать ему оказалось некому.

Спешившись, всадники обыскали труп, стараясь не смотреть на страшно развороченную голову покушавшегося. В его карманах они обнаружили документы на имя рядового Бриана Коллинса из 18-го территориального батальона лондонского ирландского полка. Если верить найденным бумагам, то убийца принца Уэльского вместе со своим батальоном был участником не так давно минувшей англо-бурской войны, на которой он премного отличился особо меткой стрельбой. Помимо документов, при покойнике имелась предсмертная записка, гласящая: «Ирландия будет свободной!», а также некоторое количество денег, проходящих по категории «карманная мелочь». Кроме того, на месте засады была обнаружена самодельная маскировочная накидка-лохматка, которая позволила стрелку, прикинувшемуся поросшим травой холмиком, оставаться незамеченным до самого момента выстрела. В воздухе отчетливо запахло русским следом…

Прошло совсем немного времени, а на место происшествия уже прибыли новые действующие лица. Первым примчался комиссар (руководитель) Скотланд-Ярда Эдвард Генри вместе с внушительной командой сыщиков из убойного отдела. Они там, в Скотланд-Ярде, все последние сутки держали круговую оборону, не имея ни малейшего представления о происходящем. Худшее для служивого народа начинается тогда, когда в критической ситуации он обращается наверх за руководящими указаниями, а руководителя уже и след простыл. Само по себе, без руководства, в государстве ничего не работает. И вот с момента назначения адмирала Фишера временным премьером эта машина вновь завертела свои колесики. Были, конечно, дезертиры и среди работающих на улице констеблей, и среди сыщиков, но в общем и целом полицейская машина Лондона сохранила работоспособность. Выяснив, что убийца, по все видимости, является ирландцем, Эдвард Генри послал за специалистами из Специального Ирландского Отделения. Фении – особенно те, которые стреляют и кидают бомбы – это как раз по их части.

Чуть позже следственной бригады из Скотланд-Ярда в сопровождении конвоя морских пехотинцев на месте происшествия как чертик из табакерки возник адмирал Фишер, благо офис премьер-министра, занимаемый им в качестве временного главы правительства, располагался неподалеку. И вслед за адмиралом там же появился король Эдуард, которому покойный, пока был жив, приходился единственным выжившим [51]сыном. Одного взгляда на команду деловитых следователей, труп сына и безутешно рыдающую вдову оказалось достаточно для того, чтобы понять, что над разлитым молоком плакать уже поздно.

– Ну, вот этого я и боялся, Джон… – тихо сказал он адмиралу Фишеру, отозвав того в сторонку.

– Чего именно, Берти? – не понял несколько замотанный дневными делами адмирал.

– Думаю, – сказал король, – что смерть моего сына оказалась расплатой за то, что произошло в Петербурге четыре года назад. Но это лишь часть правды. До той поры, пока отношения между нашими империями не стали налаживаться, в России на базе корпуса морской пехоты господина Бережного функционировала самая настоящая фабрика по подготовке боевиков ирландских фениев и бурских реваншистов. Каждый, кто выказывал желание пострелять в британских солдат, получал там самый радушный прием, а также необходимые для этого занятия специальные знания. Точно так же, как наши деятели-политиканы десятилетиями прикармливали польских, кавказских, еврейских и прочих врагов русского режима.