Александр Михайловский - Война за проливы. Операция прикрытия

Скорбно помолчав для приличия, король продолжил:

– Ради вашей безопасности, безопасности моих внуков, старший из которых является наследником престола, а младшие стоят за ним в очереди, я приказываю тебе, Мария, взять с собой минимум вещей и отплыть на военном корабле, ну, например, в Розайт [52]…

– Ваше Величество, – спросила сбитая с толку женщина, глядя на труп мужа у своих ног, – а как же Георг?

– Мы поставим гроб с его телом в собор Святого Петра, – сказал король, – и поручим заботу о нем самому Господу. Если завтрашний день пройдет нормально, то вы вернетесь и мы завершим обряд похорон по королевскому чину. Если же метеорит все-таки упадет на Лондон, то мой сын и твой муж так или иначе упокоится в славной компании своих предков. Но самое главное – даже если мы все погибнем, твои дети должны жить, чтобы воспринять власть и породить новое поколение Саксен-Кобург-Готских. А теперь идите и собирайтесь в дорогу, ибо время дорого, метеорит ждать не будет.

Затравлено осмотревшись по сторонам, Виктория Мария Текская кивнула и как бы нехотя побрела во дворец – собирать вещи для короткого путешествия. Но особенно важно для нее было проследить за сборами трехлетнего Александра Джона, ибо младший из принцев был не только мал, но и весьма болезнен.

29 июня 1908 года. Полдень. Македония.

После того как первая болгарская армия разгромила под Куманово три корпуса турецкой армии, ситуация в Македонии развивалась следующим образом. Закончив боевые действия на севере, и заняв Скопье, генерал Тошев отрезал турецкую группировку в Косово и северной Албании, предоставив право на ее съедение сербам и черногорцам. После этого, установив линию разграничения с союзниками, командующий первой армией расположил в гарнизонах набранную из резервистов десятую пехотную дивизию для наведения порядка, а основными силами кадровых первой и шестой дивизий повернул на юг, преследуя разрозненные и беспорядочно отступающие турецкие подразделения. Шестая дивизия двигалась на Гевгелию, а первая на Монастир (Битолу) и древнюю Охриду. При этом никакой организованной силы, способной противостоять наступающим болгарским частям, у турок уже не имелось. Зато местное болгарское население с радостью встречало освободителей, а спускающиеся с гор или выходящие из подполья четы, сразу же заявляли: «мы тут власть».

Тем временем вторая армия под командованием генерала Тодорова, продвигавшаяся на юг по долине реки Стримон, последовательно бивала турецкие заслоны. Двадцать пятого, в день битвы у Куманово, был освобожден Петрич; двадцать седьмого болгарские войска, следуя за руслом Стримона, обошли хребет Беласица и вышли на болотистую равнину между горными массивами Керкини и Мавровуни, по которой проходила ветка железной дороги, связывавшей Фракию и Македонию. С этого момента сухопутное сообщение между Македонией и основной территорией Османской империи могло считаться прерванным. Узкая немощеная дорога, петляющая вдоль берега Эгейского моря, была не в счет. Там, на равнине, вторая армия разделилась, тринадцатая дивизия, сформированная из резервистов, повернула на западную Фракию, имея своей задачей занять города Кавала и Драма, а двенадцатая и седьмая дивизии повернули на Салоники. Им предстояло пройти сто километров по извилистым горным дорогам, а также преодолеть ожесточенное сопротивление турецкого заслона на перевале, проходящем через хребет Керкини. К утру двадцать девятого июня болгарские войска сломили сопротивление турок на этой позиции и две дивизии болгарской армии форсированным маршем устремились на Салоники.

Одновременно с этими событиями, после разгрома турок под Куманово и сухопутной изоляции Македонии, «ожили» греческая армия и флот. Основной задачей греческих моряков было установление контроля за восточной частью Эгейского моря, блокада Дарданелл и разрыв морских коммуникаций, связывающих Салоники и Стамбул. Морская битва при Лемносе случилась двадцать восьмого числа. Три старых броненосца береговой обороны и несколько эсминцев – с греческой стороны; два устаревших броненосных крейсера, два новейших бронепалубника второго класса, также при поддержке эсминцев – со стороны турок. Итог – ничья с преимуществом в турецкую сторону, потому что по итогам боя их бронепалубный крейсер «Хамидие» сохранил боеспособность, а все корабли греческого флота, в том числе его «ударная» составляющая – эскадра броненосцев береговой обороны – получили повреждения, подразумевающие их длительный и вдумчивый ремонт. Вдумчивый – в том смысле, что стоит ли вообще этот хлам чинить? Тихоходные, полуказематные [53]творения верфи в Нанте банально не успевали маневрировать вслед за юркими турецкими бронепалубниками. «Хамидие» и «Меджидие» стараясь держаться на кормовых углах от греческих броненосцев, подальше от их сильного носового залпа, закидывали корабли противника снарядами из своих вполне современных длинноствольных орудий калибра в сто пятьдесят два и сто двадцать миллиметров, и закономерно преуспели. Два турецких старичка «Мессудие» и «Ассари Тевфик», ветераны войны с Россией тридцатилетней давности, которым греческие корабли годились в «сыновья», тоже поучаствовали в бою, но отделались умеренными повреждениями, потому что грекам банально было не до них.

На суше греческая армия бодро начала наступление восточнее горы Олимп вдоль побережья Эгейского моря в направлении Салоников. Предварительный план войны ничего такого не подразумевал, на самом деле греки должны были наступать западнее Олимпа в направлении Эпира. Такие изменения возникли под влиянием на греческую тактику и стратегию премьер-министра Георгиоса Феотокиса. Как и предвиделось в самом начале, греки решили стащить чужой кусок, лежащий с края стола, и двумя руками затолкать его себе в рот в надежде, что оттуда его уже никто не вырвет. Сопротивление греческим войскам оказывать было практически некому, поскольку все турецкие части находились на болгарском фронте, – поэтому восьмидесятитысячная армия под командованием наследного принца Константина бодро продвигалась вперед. Еще поговаривали о взятках, которые от некоторых греческих бизнесменов якобы получил командующий турецкими силами в Салониках Хасан Тахсин-паша, но это дело для Османской империи обычное. Без взятки там нельзя совершить ни одного даже насквозь законного дела, а уж за взятку… Одним словом, ожидалось, что греческие и болгарские войска подойдут к Салоникам почти одновременно.

В самих Салониках сложилась, мягко выражаясь, нервозная обстановка. Портовый город, крупный торговый центр, был переполнен иностранными подданными, различными торговыми представительствами и иностранными консульствами. Кроме того, почти равное количество греческого, болгарского и турецкого населения вызывало в этих группах резко противоречивые чувства относительно приближающихся войск. Христианское население – как местные, так и иностранцы – опасались, что турки перед сдачей города устроят резню, как и завещал им султан Абдул-Гамид. При этом греки и иностранцы не хотели, чтобы город брала болгарская армия, болгары – чтобы греческая, а турки желали, чтобы и те и другие куда-нибудь сгинули и снова наступили благословенные времена османского могущества, ибо победитель потребует их выселения на территории, оставшиеся под османской властью. Поговаривали, что к городу вот-вот подойдет международная (считай английская) эскадра и установит над ним свой протекторат, что послы Великобритании и Франции уже сделали в Санкт-Петербурге самые решительные демарши, что весь мир только и думает о том, чтобы спасти город Салоники от болгарской (читай русской) оккупации. Но это все было так, слухи, основанные только на извращенно предвзятом мнении частных лиц, лишенных доступа ко всему многообразию политической информации, а потому мыслящих по инерции несколько устаревшими шаблонами.