Александр Михайловский - Война за проливы. Операция прикрытия

– Неужели, дорогой Алоиз, – сказал эрцгерцог Франц Фердинанд, – попытки решить вопрос, опираясь на еще сохранившиеся у нас внутренние группы влияния в Германии или России, тоже оказались бесполезными?

Министр иностранных дел бросил быстрый взгляд в сторону императора, потом глубоко вздохнул.

– Ваше императорское высочество, – быстро сказал он, – говоря о наших так называемых группах влияния внутри высшего российского общества, вы, вероятно, шутите. Отношения между нашими империями стали портиться еще более полувека назад, и сейчас от тех людей, что задавали тон в Петербургских салонах во времена господина Нессельроде, не осталось и следа. Они все вымерли как какие-нибудь доисторические животные, и сейчас там царят совсем другие настроения. Я бы назвал их яростно-патриотическими, с сильным оттенком германского влияния. В Петербургском «обществе» сейчас витает предчувствие близкой грандиозной победы, и под его влиянием вокруг императора Михаила плотными рядами сомкнусь даже те, кто прежде был не прочь немного пофрондировать. Русское общество ведет себя как стая котов, нанюхавшаяся валерьянки, а отдельные благоразумные голоса заглушаются воинственными воплями. Османская империя, вопрос Черноморских Проливов, сербы и болгары, а также застарелая мозоль австро-русской вражды – это настолько насущные вопросы для русского общественного мнения, что по ним все высказываются единодушно. Вавилон, то есть Карфаген, должен быть разрушен; и как только в бой пойдет русская армия, от Вены и Будапешта не останется и камня на камне… Возможно, все дело в том, что турецкая армия в Македонии оказалась разгромлена всего за две недели и без малейшего участи русских солдат, силами войск одного только Балканского Союза, при том, что армия царя Михаила пока еще ждет приказа с прикладом у ноги…

– Турецкая армия, – сказал Франц Конрад фон Хётцендорф, – это воистину анекдот из двух слов. Ни боевого духа, ни умений, ни современного оружия. Крестьян с вилами она гонять еще может, а на большее оказалась не способна. Впрочем, большего мы от нее и не ожидали…

– Да, – кивнул каким-то своим внутренним мыслям Франц Фердинанд, – о России я, пожалуй, сказал зря. Уж очень там все запущено. А теперь, дорогой Алоиз, скажите – как высоко котируются наши акции на Берлинской бирже? ведь австро-германская дружба – дело совсем недавних времен, и наше место в германской постели, должно быть, еще не остыло…

– В Берлине настроения действительно несколько иные, чем в Петербурге, – кивнул австрийский министр иностранных дел, – там у нас и в самом деле еще немало друзей в высшем обществе. Но дело в том, что кайзер Вильгельм уже закусил удила и влечет германскую колесницу к обрыву, с которого уже не будет возврата. По некоторым сведениям, кайзеру при разделе территории Европы обещаны все австрийские земли с немецким населением, и на десерт – марш германских гренадер по парижским улицам. Идея собрать всех немцев под скипетр Гогенцоллернов полностью овладела хозяином Германской империи, и отвратить его от этой мысли невозможно никакими посулами.

– Да уж, – сказал Франц-Иосиф, – Париж для Вильгельма – это все равно что сыр в мышеловке. Теперь понятно, почему русский император так долго сдерживал германские аппетиты на французском направлении. Ему совсем не нужно было, чтобы его друг раньше времени наелся сладкого и потерял интерес к предстоящему банкету. Одним словом, понятно, что отвертеться от войны нам не удалось. Увы. Господин Конрад фон Хётцендорф, скажите, а насколько наша армия лучше турецкой? Ведь против нее будут воевать не болгары и греки, а русские, возможно, германцы и только чуть-чуть сербы. Мы все помним, чего нам сорок лет назад стоило столкновение один на один с Германской империей. Битва при Садовой [55]в нашей памяти осталась такой зарубкой, какой для французов стал разгром при Седане.

Начальник австрийского генерального штаба скривил губы в скептической усмешке и расстелил на столе большую карту.

– Нам вряд ли придется воевать с германской армией, – сказал он, – зато русские, не объявляя мобилизации, под видом подготовки к летним маневрам подтянули почти свои дивизии постоянной готовности в непосредственную близость к нашим границам. А это тридцать армейских корпусов, включая два гвардейских, один гренадерский и еще четыре корпуса, переброшенных из Сибири, а также пресловутый корпус морской пехоты генерала Бережного. Судя по концентрации вражеских частей, против Кракова будет действовать от восьми до двенадцати вражеских корпусов. Еще восемь будут наступать на Лемберг (Львов), четыре с севера со стороны Люблина и четыре с востока со стороны Житомирской губернии. Еще четыре корпуса сосредоточены в Бессарабии и могут быть предназначены для вторжения в Трансильванию с южного направления совместно с румынскими войсками. При этом вся русская кавалерия выведена из состава армейских корпусов и сведена в два мощных кавалерийских соединения, именуемых конными армиями, и обе этих армии сосредоточены у наших границ, сразу за пехотными корпусами: одна нацелена на Краковское, а другая на Трансильванское направления. Всего на трех ключевых направлениях русские сосредоточили против нас полмиллиона штыков и пятьдесят тысяч сабель, при том, что мы можем выставить против них примерно двести пятьдесят тысяч штыков и сабель. Процесс мобилизации ландвера и гонведа только начался, поэтому в связи со значительным перевесом противника [56]над нашими войсками длительная оборона Галиции не представляется возможной. Основная задача наших войск – не давая себя опрокинуть, с арьергардными боями отступать от границы с целью закрепиться на горных перевалах и продержаться там то время, которое необходимо для завершения мобилизации.

– Всего двести пятьдесят тысяч? – с сомнением переспросил император Франц-Иосиф. – Я думал, наша армия примерно вдвое больше…

– Еще сто пятьдесят тысяч наших солдат, Ваше Апостолическое Величество, – сказал Франц Конрад фон Хётцендорф, – будут воевать против Сербии и Черногории, а также беречь наши границы с Румынией и Италией. В любом другом случае нас просто начнут есть заживо. При этом надо учесть, что сербское командование оказалось умнее, чем мы думали. После проведения мобилизации, только часть их войск вторглась в Косово и Метохию, а остальные силы заняли оборону на границе с Воеводиной и Боснией, готовясь продержаться до тех пор, пока русские не нанесут нам поражение в Галиции и не прорвутся внутрь страны… Именно поэтому жизненно важно наличными средствами задержать русскую армию на перевалах, потому что иначе нас разнесут вдребезги с тем же шиком, с каким болгары разнесли турецкую армию в Македонии.