Сергей Савелов - Я в моей голове 4

— Историю знаешь? — поинтересовался и заметил, как все прислушиваются к нашему диалогу, — Вспомни, как поступила Польша в Смутные времена на Руси? Кто оказался самым преданным союзником Наполеона? Кто начал советско — польскую войну сразу после революции, пользуясь слабостью Советской власти и сколько умерло в плену пленных красноармейцев от невыносимых условий содержания, голода и болезней? Кто предлагал Гитлеру военный союз, чтобы вместе напасть на Советский Союз? Кто оттяпал часть Чехословакии в период аннексии части страны гитлеровской Германией? Как поляки отнеслись к национальным меньшинствам — чехам, словакам и евреям, оказавшихся или проживающих на вашей территории? Даже немцев вы поражали своей жестокостью по отношению к евреям, пытаясь подражать Германии в коренном решении еврейского вопроса. Даже после нашей победы над фашисткой Германией в Польше продолжались еврейские погромы. Знаешь, как назвал Черчилль Польшу? Шакал Европы.

— А вы расстреляли наших пленных в Катынском лесу! — воскликнул пшек.

— Это не доказано, — пожал я плечами. — Но если это и было, то органы НКВД в то сложное для страны время также расстреливали и наших осужденных, когда нельзя было их эвакуировать в тыл, чтобы не оставлять врагу откровенных врагов советской власти. А тут тысячи таких же врагов, ненавидящих нашу страну и советский строй. Хотя, не из этих ли пленных было сформировано, снаряжено и вооружено целых две армии? Одна армия Андерса, которая отказалась воевать на советско — германском фронте и отправилась через Иран к англичанам. Знаешь про это? И Армия Людова, которая вместе с Красной армией освобождала Польшу, Варшаву и брала Берлин.

— Но вы же вместе с Германией развязали мировую войну, напав на Польшу! — привел он очередной аргумент.

— Опять ты заблуждаешься или передергиваешь, — устало ответил я. — Мы с Германией заключили Пакт о ненападении, как до нас сделали многие европейские государства, при этом мы отказались участвовать совместно в агрессии и ввели свои войска на территории бывшей Белоруссии и Украины, которые отошли к вам по результатам советско — польской войны и только для защиты местного населения. Просто вернули свои территории. И ввели мы войска тогда, когда в Польше уже не было законного правительства — на тот момент оно сбежало от немцев в Лондон и Польского государства уже не существовало.

— Мы не хотим жить при вашем режиме. Я знаю желания поляков! У меня много знакомых, — убежденно заявил гость. — Зачем вы лезете к нам, решая, как нам жить?

— Зачем ты отвечаешь за всех? — удивился я. — Нельзя судить о стране и его народе по отдельным его представителям, зачастую негативным. Все слышали анекдот? — оглядел присутствующих и рассказал: «Когда хохол родился, еврей заплакал».

Вокруг хохотнули, а я продолжил:

— Я слышал также анекдотичную историю про поляка. Было это при освобождении Польши. Остановился на постой у польской семьи наш интендант. Сидит вечером с хозяином и выпивает. Потом достает два отреза шинельного сукна и предлагает поляку:

— Один отрез можешь забрать себе, если приведешь мне женщину, которая согласится провести со мной ночь и тогда второй отрез отдам ей.

Поляк подумал, привел жену и потянулся за вторым отрезом.

Некоторые ребята засмеялись, а иностранный гость со злостью втянул воздух и у него сжались кулаки.

— Со мной драться нежелательно и опасно, — спокойно предупредил я его. — Я повторяю, что нельзя судить о народе по отдельным его представителям, как и говорить от имени всех, а подчиненность и зависимость государств — это историческая закономерность, — пожал я плечами. — После второй мировой войны сложилось два центра силы — Советский Союз и США, а остальным странам приходится выбирать, кто с кем. Чтобы стать независимыми, необходимо предложить остальным странам то, чего у них нет и заинтересовать в своей независимости.

— Какая закономерность? — возмутился Болеслав. — Мы хотим быть свободными, но вы тут же введете танки, как в Венгрию или Чехословакию! Так?

— Возможно, — огласился я. — Я не могу отвечать за решения руководства своей страны, но в союзе с социалистическими странами мы и вы сильнее. В этом я уверен.

— Не получится вам быть свободными и независимыми, — подумав, я отрицательно мотнул головой. — Будете плясать под дудку США и международных корпораций, не имея собственного мнения, а ваши желания никого не будут волновать, но если такое случится, то будете жалеть, вспоминая жизнь при народной власти и дружеском Советском Союзе.

— Не нужна нам ваша дружба! — с негодованием воскликнул поляк, вскочил и выбежал из комнаты.

Все удивленно молчали и смотрели на захлопнувшуюся дверь.

— С гонором парень! — отметил Женька.

— Ага, со шляхетским, — хохотнул Стас, завсегдатай всех подобных мероприятий.

— Мы же к ним нормально относимся. Почему они так?.. — удивился Виталий, студент из соседней комнаты.

— Кто его привел? — поинтересовался Вовка из параллельной группы у одного из гостей. — Никогда бы не подумал, что кто — то из братской страны может так плохо о нас думать, — признался он. — Мы им помогаем, а они….

— В пи…ду эту политику! Давайте выпьем! Чего сидим? — пробасил третьекурсник. — А пшеков больше не приводить! — заключил. — Превратили общагу в дискуссионный клуб, только вечер испортили, — проворчал и неодобрительно покосился на меня.

— Откуда ты это знаешь? — поинтересовался потом Женька.

— Читал, интересовался, знакомые ездили по турпутевке, рассказывали и тоже тогда удивился, что многие в народной Польше заражены русофобией, — ответил другу.

— Где это можно прочитать? — спросил он.

— Тебе мало литературы? — ехидно улыбнулся я. — Даже в трудах Ленина или Энгельса можно найти про отношение поляков к русским.

На мои слова Женька поморщился. Всех достали эти труды классиков. Я уже исписал целую общую тетрадь, конспектируя их работы. Тут же вспомнил анекдот о чукче, который ездил на партийную конференцию:

«Возвращается чукча с партконференции в стойбище и рассказывает:

— Оказывается, что Карл Маркс и Фридрих Энгельс не муж и жена, а четыре разных человека».

Рассказывать другу анекдот не стал, хоть и был в нем уверен. Женька прямой, честный и «стучать» не станет.

Последствия.

Я не придал значения спонтанно произошедшему спору. Недалекий и слабо знающий историю поляк бубнил заложенные ему кем — то догмы, не удосужившись почитать другие источники информации, проверить факты или критически осмыслить, прежде чем обвинять во всем Россию и русских. Вот меня и возмутило его дремучее невежество. Вроде никого не должно заинтересовать мои высказывания, ведь я ничего антисоветского или недопустимо не говорил. Просто аргументированно поставил заносчивого пшека на место. Однако я ошибался.