Сергей Савелов - Я в моей голове 4

От многих специалистов на лекциях в завуалированной форме и на факультативе (более открыто и нелицеприятно) слышал неодобрение этого решения. В нашей лаборатории ВЦ института было уже несколько моделей ЕС и СМ ЭВМ, но они не хотели работать с теми параметрами, как планировалось. Некоторые «старики» считали это решение Политбюро и Правительства началом конца отечественной электроники и своего пути развития ЭВМ.

В будущем я, как и многие, считал, что мы всегда отставали от Запада в разработках компьютерных технологий, но окунувшись в эту среду сейчас, понял, что ошибался. Конечно СССР отставал в развитии электронной промышленности и технологиях, но опережал в создании программного обеспечения, поэтому со «слабым» железом держался на уровне зарубежных передовых вычислительных машин. Наши программисты высмеивали американцев, которые не умеют писать нормальные программы.

Почему на самом верху было принято такое решение? В памяти всплыло, что ведомство Андропова обещало завалить наших разработчиков новыми последними достижениями зарубежной науки, электронными элементами и компонентами ЭВМ, а также новейшим программным обеспечением, только копируй. В будущем обвиняли и Косыгина, который проталкивал идею перехода на стандарт ЕС. Тут же всплыла в памяти фамилия сына генерала МГБ академика Гвишиани, который был зятем Алексея Николаевича и по слухам — представителем от Советского Союза в Римском клубе. Надо бы вспомнить подробности об этом Гвишиани, — запланировал.

Вовсю шла «холодная» война и экспорт новейших зарубежных технологий в социалистические страны был запрещен. От наших корифеев я узнал, что производственная база СССР сильно отстает от американской и отечественные технологии не позволяют массово выпускать те же процессоры с нужными параметрами. Пока отладили производство американских клонов, отработали программы и начали выпускать промышленно более или менее работающие ЕС и СМ машины, мы уже отстали на несколько лет от американцев. Многие научные и конструкторские бюро, ранее разрабатывающие отечественные ЭВМ закрыли, коллективы распустили, а заводы, выпускавшие оригинальную отечественную электронику, переориентировали, финансирование ограничили, перенаправив средства на выпуск ЕС ЭВМ.

Кроме этого, в СССР пришла в чью — то гениальную голову здравая (на первый взгляд) идея — создать единый центр хранения всех разработанных в стране программ и алгоритмов, так как мы живем в период передовой плановой социалистической экономики, а не в условиях конкуренции при зверином капиталистическом оскале. Тот, кто первый создал какую — то новую программу, должен сдать ее в «Центрпрограмсистем», организованный в Калинине, а другие, чтобы не тратили свое время и народные деньги на создание аналога, получали готовую и лишь дорабатывали при необходимости под свои нужды. Для того, чтобы создатели не увиливали от почетной миссии посещения ЦПС, без справки оттуда программа не могла быть сдана заказчику, а соответственно, план не выполнен и премий быть не может. И тянулись ходоки в провинциальный Калинин от мелких контор до крупных институтов, возглавляемых академиками и членами ЦК за заветной справкой. Абсурд заключался в том, что никто в этот фонд не обращался за ранее сданными программами. Как тут не стать антисоветчиком?

Конечно, сразу на новый стандарт и архитектуру, которую тоже заимствовали у зарубежной фирмы в стране одномоментно перейти не смогли и на многих предприятиях, НИИ, в «оборонке» стояли старые, но безотказные отечественные машины.

У нас также стояла в отдельном помещении большая ЭВМ, на которой институтские научно — исследовательские группы разрабатывали какие — то программы для оборонной промышленности и армии, в частности для зенитно — ракетных войск и противоракетной обороны. Что — то рассчитывалось для НПО, предприятий и институтов Ленинграда, а те в ответ обеспечивали нас новейшими ЭВМ и компьютерной периферией. Это мне сообщили под «ба — альшим секретом».

Оказывается, время работы на ЭВМ было строго ограничено в дневное время. Научные работники на большой ЭВМ днем загружали в своего монстра задачи, ночью машина их обсчитывала, а утром они получали результат. Иногда какие мелкие задачи спускали в наш факультатив, где знатоки работали над ними в вечернее и ночное время. Оказалась, это незначительная группа из энтузиастов. Основной костяк факультатива сложился давно, хотя многие окончив институт разъезжались по стране, но были и те, кто оставался в институте, поступив в аспирантуру или на работу лаборантом.

Были и те, кто зарабатывал, используя факультатив в корыстных целях. Самый примитивный заработок был в компьютерной живописи. Это, когда из мешанины букв, цифр, точек, звездочек на листе проступало черно — белое изображение Моны Лизы или Эйнштейна. И находились же те, кто готов был купить продукт наших программистов, распечатанный на АЦПУ (алфавитно — цифровое печатающее устройство), прообразе будущего принтера.

Еще один способ использования факультатива — покупка дефицитных книг. В лаборатории всегда было полно испорченных перфокарт и перфолент. Вот и тащили книголюбы их сдавать, как макулатуру, чтобы завладеть заветным талончиком, а потом выкупить Дюма, Дрюона, Верна, серии советской или зарубежной фантастики и прочие дефицитные литературные шедевры. Кроме этого на наших АЦПУ тайком печатались запрещенные Солженицын, Набоков, Стругацкие и прочие. Распечатки потом резались, сшивались и ходили по рукам в качестве самиздата. Сомневаюсь, что в первом отделе института и КГБ не знали об этом, хотя наши дельцы особо не распространялись, но «что знают трое, то знает и свинья!»

Не надо забывать и о спирте, который поставлялся в вычислительный центр. Ничего не мешало его использовать для протирки оптических осей и поверхностном обезжиривании контактов (выпил и выдохнул на плату).

На факультативе делались расчеты для контрольных, лабораторных, курсовых и дипломных работ студентов разных факультетов и, зачастую, не бесплатно.

Некоторые ребята шли на факультатив, рассчитывая стать хорошим программистом, инженером — электронщиком, так как работа с ЭВМ в это время оценивалась выше, чем обычного инженера.

Еще один был способ заработка — шабашки. С внедрением ЭВМ в народное хозяйство, и в соответствии с требованиями партии и правительства любая мало мальская контора устанавливала ЭВМ и создавала вычислительный центр. Грамотных специалистов не хватало, а для запуска «заглючившей» машины специалиста с завода — изготовителя можно ждать долго и дорого оплачивать его работу. Программисты и электронщики Политеха ценились и их часто вызывали. Конечно, не в самые крутые Вычислительные Центры заводов, НПО и НИИ, где хватало своих специалистов, а в мелкие и средние конторы и на заводы — фабрики.