Петр Иванов - Солдат… не спрашивай!

Выходит прав был Ермолов, когда в ответ графу Аракчееву на неудовлетворение последнего состоянием лошадей при проверке, ответил буквально: "Жаль, Ваше сиятельство, что в артиллерии репутация офицеров зависит от скотов!". Золотые слова, теперь и этому трусу-поручику лошадь послужной список поправила, ведь получил ранение и после войны будет обязательно представлен к незаслуженной награде. Такой вот анекдот выходит, ведь самому генералу лошади карьеру тогда основательно испортили, а господину поручику напротив улучшили.

– И почто Варька его ирода насмерть не прибила? Я б ей пуда моркови за тако дело не пожалел! – сокрушается Иван, оказывается поручик мало того, что серьезно не пострадал, так еще и по прежнему формально командует остатками полубатареи. Разве что по части мордобоя его в правах существенно урезали, в полевых условиях такой способ поддержания дисциплины сочли неуместным, командование и так напугано участившимся в последнее время дезертирством нижних чинов.

– Хороший ныне денек будет, мотри как солнышко всходит! – фейерверкер ткнул корявым пальцем в окрасившийся пурпуром горизонт, день будет неплохой, вот только для кого-то он станет последним. Внизу у подножия холма разворачиваются войска противника, и что-то слишком много, на взгляд унтер-офицера, у них сегодня пушек.

…………………………………………………

В этот раз будущий покоритель Кавказа основательно просчитался, французы не стали брать его позицию "на штык" заваливая рвы перед редутами "пушечным мясом", и не бросили в безнадежную атаку свою кавалерию. Противник пустил в ход тяжелые гаубицы и мортиры, от падающих сверху бомб и гранат земляные стены полевых укреплений не спасают, а блиндажей строить в те времена было не принято, дабы не вводить слабых духом воинов в искушение. Ответный огонь ермоловских шестифунтовок враг игнорировал, слишком велико расстояние, полевые пушки на такие дистанции обычно не стреляют. Российская артиллерия того периода вообще искусством стрельбы на дальние дистанции похвалится не могла. Аракчеев привел более-менее в порядок материальную часть, а вот до обучения личного состава руки у него не дошли, что поделать – и тут господствовал "фрунт", бессмысленный и беспощадный…

Если под Фридландом французы применяли в основном легкую полевую артиллерию но в массе, то тут пошла в ход осадная, благо Кенигсберг сдан Великой Армии и предназначенные для него боеприпасы можно не экономить, равно и от трофейных прусских бомб и гранат ломятся арсеналы. И вдвойне печально для Александра и его приятелей, что операцией против арьергарда армии Беннигсена руководил в этот раз опытный артиллерист. Генерал Сенармон вошёл в историю ранее, благодаря успешным действиям в сражении при Фридланде. Он самовольно и по своей инициативе, не слушая прямых приказов Наполеона, развернув против русской армии генерала Беннигсена невиданное доселе артиллерийское наступление. Генерал не расставил свои пушки, как было принято, тонкой неподвижной линией вдоль всего фронта, а собрав все орудия в одном месте, последовательно вывел из строя разрозненные русские артиллерийские роты, а затем выдвинув пушки на опасно близкое от русских войск расстояние, открыл ураганный картечный огонь по пехоте, сломавший русские ряды. Отборные войска российской гвардии под командованием князя Багратиона были вынуждены отступить, понеся чудовищные потери. Последовавшее наступление пехоты маршалов Нея и Дюпона закончилось тем, что русская армия оказалась прижата к берегам реки Алле, и только случайность позволила избежать полного разгрома и пленения. Наполеон пожаловал за Фридланд генерала Сенармона титулом барона Империи. Бонапарт обычно не скупился на титулы и денежные призы для талантливых офицеров, доход у иного генерала был поболее чем у миллионера, но как ни странно, будучи артиллеристом сам, он коллег особо не продвигал. Позднее Наполеон все же взял на вооружение тактику Сенармона, использовав артиллерийское наступление в 1809 году, в генеральном сражении с австрийцами при Ваграме. Генерал Лористон во главе "большой батареи", решил тогда судьбу боя с тем же успехом, какой при Фридланде сопутствовал Сенармону.

Невольно Александр содействовал очередной новации французского генерала, взрыв зарядных ящиков под Фридландом временно вывел из строя большую часть полевой артиллерии Великой Армии. Теперь враг был вынужден пустить в ход осадную, приберегаемую обычно для особых случаев. 24-х, 8-ми и 6-ти фунтовые гаубицы быстро превратили позиции российских батарей в настоящий ад, враг бил в основном по центральному редуту на холме не обращая внимания на мелкие полубатареи и "батарейки" вокруг. С мелочевкой позднее разберется наступающая пехота, без поддержки центра они долго не протянут.

– Суки что делают… – только и смог выдавить из себя ошеломленный невиданным зрелищем фейерверкер Иван. На главный редут было нельзя смотреть без содрогания, грибовалевские гаубицы поработали над ним основательно, снарядов враг не жалел. Круглые бомбы и гранаты начала 19-го века обладали плохим фугасным действием и давали мало осколков при разрыве, но этот недостаток компенсировался принятым тогда порядком ставить пушки на огневых позициях "колесо к колесу" и слабостью полевых укрепления для воздействия навесной стрельбой. Достаточно одного удачного близкого попадания и батарея противника подавлена, поэтому Сенармону нужно было только обеспечить сильный массированный огонь, что он успешно и делал, предвосхищая сражения первой мировой войны. Пожалуй, никогда и нигде более вплоть до осады Севастополя в Крымской войне такой тактический прием не будет применяться, расходовать несколько тонн чугуна на выведение из строя одного вражеского солдата не может себе позволить ни одна держава, чисто по экономическим соображениям. Вот уж фамилия у человека – надо было ему жить веков десять назад, сошел бы за своего при дворе египетских фараонов, какой дьявол занес его в 19-е столетие? Другому бы генералу наверно Бони так просто не разрешил пострелять ради эксперимента из "больших пушек".

– А мы чем им сможем подсобить? – Александр и рад бы был помочь, но расстояние до вражеских батарей явно недостижимое для прицельного ружейного выстрела, а бросить пушку и выдвигаться вперед ему нельзя, категорически запрещено приказом.

– Эх ма… Буду бить иродов ядрами на рикошетах, авось достану кого! – решился после недолгого раздумья Иван. Его гранаты, к сожалению, остались там же, где и вторая пушка и не исключено, что трофейные боеприпасы сейчас использовал противник.

Александр поспешил загнать всех своих егерей в окоп, пока на них не упала ни одна французская граната или бомба, но следовало готовится к худшему… Он уже бывал пару раз под серьезным обстрелом, один раз "духи" засыпали минами, второй – свои случайно на учениях накрыли снарядом командный пункт батареи, но там как-то было спокойнее было, чем теперь – он тогда отвечал только за себя, а здесь придется еще и за других.