Петр Иванов - Солдат… не спрашивай!

– Экий ты прыткий служивый, не хотела ить я с тобой, а согрешила! Батюшка будет на исповеди пытать, что скажу? – опять засмущалась бабенка, но о содеянном вроде сильно не сожалела, вероятно ее удивил или напугал несколько необычный сам способ сношения.

– Рубля на свечки, грехи замолить хватит? – сразу же, без долгих предисловий, перевел в практическую плоскость разговор Сашка, с местными расценками его ознакомили накануне. Такая сумма обычно была верхним пределом, как правило стандартной ценой за "любовь" был двугривенный, а иногда и просто несколько копеек, но Сашка старался в таких случаях не обижать своих "наемниц".

– Рупь с полтиной! Поял ты меня молодец не по-нашему, ровно кобель какой! Добавь за экий срам! – она попыталась изобразить "благородное возмущение", наивная попытка, какая разница в самом деле сверху-снизу-спереди-сзади, все едино, все кончается в одном месте.

Придется унтер-офицеру раскошелится и в этот раз. В самом деле Александр в последнее время предпочитал со своими случайными подружками исключительно вариант "мужчина сзади", что временами служило поводом для недоразумений, это не праздная причуда. Причин было две, первая чисто психологического свойства, если лицом к лицу, то слишком уж много ненужных воспоминаний потом остается, так ту сумасшедшую еврейку он до сих пор забыть не может. А вот когда вместо глаз видны только ягодицы партнерши, процесс приобретает черты исключительно физиологического действия – "сунул, вынул и пошел", словно зарядку сделал. Вторая причина, тоже отчасти психология, но другого плана, в последнее время девки и бабы стали жаловаться, что после секса с Сашкой у них "женское место" болит, что это такое он не знал, может быть матка, это надо будет уточнить у специалистов. Появилось в его поведении во время соития нечто "животное", чего раньше не замечалось совсем, в какой-то момент он терял голову и начинал "долбить" любовницу как безумный до отказа, невзирая на писк, визг, плачь и протесты женщины. Оказаться в роли известного героя Баркова у Александра не было ни малейшего желания. Поэтому пришлось принять меры предосторожности, как бы в самом деле не убить случайно очередную женщину, то что в ХХ веке легкая травма – здесь вполне может послужить причиной гибели. По крайней мере историй, что кто-то кого-то "залюбил насмерть" ходило немало и проверять на себя правда это или преувеличение Сашка не хотел.

Александр честно отсчитал молодке положенное вознаграждение серебром, нравственность нравственностью, но что бы там местные моралисты не сочиняли насчет народа-богоносца, а бабе надо обязательно выплатить оброк и подати. Иначе неизбежно придется продавать за бесценок перекупщикам все, что собрано тяжелым трудом в поле и на подворье, а затем сидеть зимой вместе с детьми и мужем голодом. Вот и поднимают подол, раз-другой и глядишь – семь или десять рублей для барина, "отца родного" и для казны собрала добытчица, и еще совсем немножко осталось для себя. Молоденькие девки, те обычно такими вещами не занимаются, кто их с ребенком потом возьмет, если залетят, а вот молодые и замужние бабенки сплошь и рядом, как в народной пословице "… не лужа, хватит и мужу". Генетическая экспертиза в 19-м веке еще неизвестна, и если даже очередной ребенок в крестьянской семье уродится "не в мать, не в отца, а в проезжего молодца", то все равно будет считаться "законным" в отличие от такого же, но рожденного вне брака. Опять сплошная экономика, самого препоганого свойства, и так по все дороге, только Валдай исключение, но там девицы этим древним ремеслом владеют уже вполне профессионально.

– Прибавь ищо гривенник, свому водки штоф возьму. Не то поди унюхат, ен у меня знашь ревнивой! – попросила еще женщина, уважил Сашку и такую небольшую просьбу.

На этом они и расстались, солдат и простая деревенская баба, чтобы больше никогда не встретится вновь. Спустя много лет Александр будет слушать на каком-то торжественном собрании длинную и запутанную речь очередного радетеля о народном благе: этот словоблуд почти час доказывал тезис, что чем крестьяне беднее, тем дескать нравственность и мораль у них выше, а потому народ надо умышленно держать в "черном теле". Конечно из питерского или московского салона этим как бы "экономистам" виднее, но очень уж захотелось тогда дать тому ученому от души в морду…

Александр тогда даже пожалел, что остальных баб не "попробовал", дальше до самого Питера с этим делом было хуже – более-менее привлекательные попадались редко.

Пока ехали дважды попадали в дорожно-транспортные происшествия, хорошо хоть скорости в начале 19-го века по меркам современников Сашки совсем смешные и поэтому обошлось без жертв. Что удивительно, так люди себя при этих происшествиях вели себя точь в точь как в веке XXI. В первый раз немного поругались с "обидчиками", но потом разъехались мирно без драки. Но вот во второй не обошлось без рукопашной схватки, хоть вроде и не бог весть какая беда – сцепились экипажи колесами, на узкой дороге такое не редкость. С высоких дрожек как пуля из ствола ружья соскочил какой-то Собакевич, из разряда "ты ндраву моему не перечь!" весь до глаз заросший бакенбардами по последней моде и пошла жаркая баталия. Этот тип, ничего не говоря, первым делом врезал в ухо ямщику, а затем накинулся и на сидевшего с краю штабс-капитана, Сашка в последний момент едва успел блокировать удар. Вежливые у нас господа помещики, нечего сказать – вальсы Шуберта и французская булка так и прут из всех щелей, пришлось ответить на хамство в том же духе. Дуэли, перчатки и секунданты, это красиво и благородно, но исключительно для светских раутов, собраний и салонов, а здесь в дорожной грязи важнее – у кого кулак крепче и удар сильнее. Читателя, воспитанного исключительно советским кинематографом Автор отсылает к воспоминаниям нашего классика, уж как Александр Сергеевич сокрушался тогда, что подобно английским аристократам не владеет благородным искусством бокса. Точно так же когда-то и Пушкину самым простонародным образом "морду начистили" в придорожном трактире, когда тезка нашего Сашки не рассчитал своих сил и получил жестокий урок.

Втроем они без особых затруднений слегка поколотили "быкующего" барина, Гришка ухитрился украсить на память великолепным фингалом его "благородную" физиономию, и затем зашвырнули хама в глубокую придорожную канаву – пусть там полежит немного, отдохнет и одумается. "Вражеский" кучер, и денщик Денисова благоразумно соблюдали нейтралитет и участия в схватке не принимали, "свой" водитель кобылы тоже не стал лезть в разборки господ и военных. Покончив с диким барином, расцепили повозки, труд для шестерых взрослых мужчин невелик, и тронулись дальше в путь. Из кювета им вслед неслись матерная брань и угрозы, тот мужик орал во всю ивановскую, что он дескать уездный предводитель там чего-то, и не потерпит такого страшного оскорбления…