Петр Иванов - Солдат… не спрашивай!

– Б…ть!!! Да я у самого губернатора… Всех запорю мерзавцы!!! Всех в Сибирь отправлю на рудники!!! – неслось из грязной вонючей ямы, насмешливое эхо глумливо дублировало, – "Ять, ять, ять…!"

Выбраться оттуда самостоятельно хулиган не смог, а его кучер на помощь хозяину не шел, робко жался в стороне, дожидался когда "супротивники" уедут прочь. Пришлось предводителю сидеть в грязи, пока его обидчики не отъехали шагов на пятьсот и только тогда его вытащили на свет божий. Ругань тотчас прекратилась, барин сразу нашел себе новое занятие – принялся избивать своего робкого кучера.

– Предводитель уездного дворянства, надо полагать, да-с… одичали господа немного вдали от столиц и цивилизации. – ответил штабс-капитан на немой вопрос Сашки.

– Иван Федорович, его команчи за нами в погоню не кинутся? – забеспокоился Александр, слишком уж часто незначительные происшествия в этом мире приводят к серьезным последствиям, – Может нам стоит оружие зарядить?

– Достань из футляра пистолеты, остальное оружие трогать не будем. – после некоторого размышления распорядился Денисов, – Военных команд в подчинении у него не имеется, "предводитель" – это выборная должность в системе самоуправления уезда. Разве вот дворовых своих он за нами послать соизволит вслед.

– Отобъемси ваш благородие! – заверил командира Гришка, – Чай не в первый раз! Вы ваш благородие пальто сымите, али шинелку форменну оденьте – ени вас за шпакского принимают поди, вот энто и борзые.

И в самом деле штабс-капитан с утра мало того, что пальто гражданское накинул поверх мундира, сражаясь с насморком, так еще и кивер укрыл чехлом от дорожной пыли. Со стороны боевой офицер стал сильно похож на "шпака", так тогда презрительно называли тех несчастных из числа привилегированных сословий, кому военной или полу-военной формы не досталось. Вот и ввел Иван Федорович во искушение очередного буйного дурака, жаждущего продемонстрировать всем окружающим свой эксклюзивный "ндрав", таких в России хватает.

Уездные дикари-команчи по всей видимости догнать путешественников не сумели, или не смогли, что совсем не удивительно, если принимать во внимание состояние дорог в крае. Но на российские пути сообщения жаловаться грех, Александр давно уже принял точку зрения местных, что "дорога" такая же стихия, как скажем океан и как-то поправить положение невозможно. Едешь себе, едешь вроде бы ничего… стоп – впереди "топь", приходится вылезать и обходить "нехорошее место" пешком по полям, иначе лошадям не вытащить по грязи повозку вместе с пассажирами, один раз пришлось даже разгрузить отчасти багаж. Обычно посреди рукотворной трясины уже застрял и скучает кто-нибудь в ожидании помощи, ямщики быстро между собой договариваются, цепляют дополнительных лошадей пристяжными и вот один экипаж совместными усилиями вытащили на сухое место, затем второй. Единственное отличие от бездорожья века ХХ – люди обычно не толкают транспортные средства и не помогают четвероногим "двигателям". Иное дело в походе и на войне – нижним чинам иной раз приходилось "вытягивать" пушки и обозные фуры, но там совсем другие реалии.

После той памятной драки с уездным предводителем команчей дальше пошло удивительно гладко, даже лошади как ни странно находились на станциях и больше суток нигде не задержались. Более-менее приличный тракт начался только на подъезде к Петербургу – верст за тридцать, пожалуй теперь местами дорогу можно было даже назвать гордым термином "шоссе", в том значении, которое было принято за этим словом в начале 19-го века. Движение стало заметно оживленнее, чувствуется приближение большого города. Скакали, кто на взмыленных ямских тройках, кто сидя в перекладных тележках, важные фельдъегеря и курьеры иной по виду и важности генералу не уступит, придерживая на груди толстые сумки с депешами и мотаясь на ухабах усталой спиной. Проплывали мимо, точно линейные корабли, скрипя ременными рессорами – "аглицкая" сталь еще не всем по карману, запряженные шестериками, вместительные дормезы со знатными барами, с женами и любовницами, их детьми, гувернерами, моськами и дворней. Иная такая повозка – полный аналог передвижного дома на колесах, где все свое припасено, вплоть до трехведерного самовара, притороченного сзади вместе с сундуками и чемоданами. Последние в начале 19-го века сильно отличаются от своих потомков – имеют форму скорее цилиндра и служат для хранения верхней одежды. Отсюда и "чемоданы" первой мировой войны, так прозвали по аналогии снаряды тяжелой артиллерии. Гремели окованные железом неуклюжие пригородные дилижансы – пришельцы с "запада", явно лишние на разбитых российских трактах, с глазевшими сквозь маленькие запыленные амбразуры-окошечки вечно жующими пироги пассажирами. Потряхивали налитыми жиром загривками полупьяные купчики, звучным чмоканьем понукая сытых лошадок, запряженных в обильно подмазанные дегтем, густо окрашенные в желтый цвет одноколки. Шли в туго перепоясанных суконных армяках бородатые лапотные крестьяне с топорами или другими инструментами, потребными в плотницком, печном, штукатурном, бондарном делах. Кто на заработки, кто с заработка, последние уже, как правило навеселе, но "в дым" пьяных не было. Низко кланялись всем встречным бедно одетые старики и старухи – богомольцы и паломники, начавшие дальний путь по святым местам. Тут же паслись и многочисленные сборщики "на церковь" как настоящие, так и мнимые. Гнусаво пели псалмы и вполголоса переругивались вереницы слепцов и профессиональных нищих с поводырями. Бодро шагали коробейники-прибауточники с целой лавкой-коробом на сутулой, натруженной спине. А вот и до боли знакомое – бредет этап: конвойные солдаты подгоняют посаженных на прут колодников, звенят цепи, видны бритые, бескровные, посиневшие от долгого острожного сидения лица. Шли, скрипя колесами, казенные и торговые обозы с кладью скрытой под серыми рогожами. Попадались навстречу иногда небольшие воинские команды, но движения крупных частей в окрестностях Петербурга Александр не заметил, не то служивых как в СА гоняли по другим, проселочным дорогам, не то просто так уж в тот день сложилось.

Остался позади очередной полосатый верстовой столб, еще езды час долгий путь закончится. Но злодейка-судьба не может не приготовить хоть мелкую пакость напоследок. Громкий щелчок, словно выстрел из пистолета, лошади испуганно заржали и сами по себе остановились не дожидаясь понуканий, а сидевший на облучке рядом с ямщиком денщик Заяц поспешно соскочил и бросился бежать прочь, еле догнали и вернули потом. Трофейному экипажу, добытому на одном из разоренных фольварков Восточной Пруссии и проделавшему вместе с 13-м егерским полком длинный путь, пришел конец. Передние колеса сложились наподобие буквы V вершиной вверх – лопнула ось, отъездились…