Василий Панфилов - Детство 2

— А кто из кто?

— А никакой разницы! — засмеялся Ёся, подмигивая насупившемуся было Чижу.

— Такие себе два молодца, одинаковых с яйца! — вырвалося у меня, но ни Ёся, ни бугаи не обиделись, только посмеявшись.

— Таки близнецы, — басом, как из пустой бочки, протянул один из них, осторожно пожимая мою руку корявой грабкой, мало чем отличимой от неструганой деревяхи. — Дядя Фима зашёл за нами Ёсика, а мы уже за вами. Проводить и присмотреть, потому што гостеприимство!

Санька озадачился было, но я потихонечку пояснил ему про охрану, и дружок успокоился, явственно выдохнув. Потому как драк мы хоть и не боимся, но самим нарываться не с руки, особенно в чужом городе.

С етими бугаями хотя бы шпанюки местные сразу кидаться не станут, а подойдут на поговорить. А то мало ли, может остались особенно тупые, до которых ещё не довели новую политику.

Мы пока по Молдаванке шли, так постоянно кто-то из парней отделялся, и к местным етак вразвалочку. Постоят, поговорят так недолго, и снова за нами. Разъясняли за нас, значицца.

Через Балковскую улицу вышли на сад Дюка, и ничево так! В Москве-то оно не хуже, но там очень уж на «чистую» и «нечистую» публику делят, и отчево я был в парках московских столько, што по пальцам пересчитать можно. Аккурат в те дни только, когда праздники великие, и до гуляний в парках всякий люд допускался, кроме разве что вовсе уж нищеты. Ну то есть не только хитровцев, но вообще трущобников всяких и прочей бедноты, у которых выходного платья нет.

Фира по сторонам покосилась, а потом свою руку через мою продела. Стыдно почему-то стало, и приятно одновременно. С барышней гуляю! Барышня из Фиры так себе – што по возрасту, што по повадкам, зато красивая!

Гуляем так, и мысли текут ниочёмные. Просто хорошо! Санька потихонечку разговорился с идишами, да и приотстали они.

А потом у меня ноги сами будто – раз! И встали. И к павильону понесли. Такой себе у пруда, открытый, с прилавком на улицу.

— Будем посмотреть, или как? — ехидничает слегонца приказчик за прилавком, и руки так разводит, вроде как товар охватывает. А товар такой, музыкальный весь! Гитары, гармошки губные, тетрадки с нотами.

— Пойдём отсюда, — говорит тихонечко Фира, и за рукав тянет, — дорого здесь очень, в городе дешевле почти всё.

А я как заворожённый, да к гитаре.

— Можно?

— Вам посмотреть или сразу завернуть?

Понимает, стервь, што денег у меня если и есть, то на булку хлеба.

— Штобы да, так нет! Дайте сперва пощупать инструмент руками, чем сразу спрашивать за деньги!

Вот ей-ей, хотелось ему гадость в лицо мне сказать, но тут парни подошли, и приказчик заткнулся на вздохе. Дал мне гитару в руки, а морда самово кислая такая, што ясно – отойдём чуть, так он ввернутую взад гитару будет нарочито тряпочкой елозить.

Взял я инструмент в руки, да привычно так! Руками по струнам, настроил под себя, и взад вернул. С трудом! Потом мелочью в кармане звякнул, а у меня всево полтинник там от всего былово богачества, ну и оклемался.

Отошёл в сторонку, да и стою, мелочью позвякиваю. Фира рядышком, по руке гладит. Молча!

Я снова руку крендельком свернул, да и пошли дальше по парку гулять. Недолго гуляли, пока на шахматистов не наткнулись. Такие себе умственные мужчины за столиками, а то и просто на лавочках.

Постоял у одного, у другого, а потом часы песочные заприметил, и думаю – ага! Прошёлся да приглядел, где на тридцать секунд часы стоят, да и туда.

Походил, к партиям присмотрелся, к людям. Такие нужны, штоб время провести пришли, да не слишком надменные. Нашёл такого дяденьку, по виду из рантье небогатых, ну или шулеров средней руки, если говорить за Одессу. Здесь не вдруг и поймёшь, кто есть кто, да и не вдруг тоже.

Сидит на лавочке, скучает, сам с собой играет. Не так штобы молодой, и волосы такие чёрные, што сразу видно – красится! Седину закрашивает, значицца.

Я остановился рядышком, да гривенник подбросил.

— Блиц?

— Имеете на взять перекинуть [9] Свободные деньги. ? — и взгляд такой саркастический.

— На заработать имею, — киваю и сажусь напротив, — мне до вечера ещё гитару насобирать надо, хочется потому как.

— Уважаю здоровую наглость, — хрюкнул смешливо дяденька, да и начал расставлять фигуры, — но не обещаю ублажить ваши воспалённые хотения.

— Тридцать секунд по лондонским правилам [10] Наиболее раннее свидетельство молниеносной игры – организация одним из лондонских шахматных клубов турнира (1897), где на обдумывание 1 хода полагалось 30 секунд. Такой необычный формат турнира не мог не привлечь газетчиков (шахматы в то время были очень популярны), и соответственно, блиц стал на некоторое время модным. или как?

— Или как, это как?! — засмеялся дяденька. — Давай по лондонским.

— Шломо, — представляюсь я.

— Н-да? Скорее Иван, ну да твоё дело. Агафоник Юльевич. Ну-с…

…он сделал первый ход.

— …однако, — озадаченно сказал он, теребя подкрашенный чёрный ус. — Однако! Повторим?

— За ваши деньги почему бы и не да?

— Спасибо, тётя Песя, — благодарю хозяйку и не без труда встаю из-за стола, всерьёз думая о том, штобы пришить на штаны лямку через плечо, потому как после таких обедов пуговица на живот давит так, што просто ох.

— Ой, да всегда пожалуйста, — смущается та. — Может, доешь-таки рыбку? А то котам отдавать придётся!

— Мрау! — подтвердил басом рыжий всехний кот, крутящийся под ногами, и теранулся о ногу тёти Песи.

— Ну как знаешь!

Котяра перехватил рыбку ещё в полёте и заурчал судовым двигателем, пожирая лакомство.

— Спасибо, тётя Песя, — поднялся вслед за мной Санька. — Непривычная еда, но вкусно – страсть!

— А то ж! — подбоченилась та. — Фира сегодня старалась, во кому-то жена достанется!

— Ма-ам! — смущённо протянула девочка, стреляя в мою сторону глазами, отчево мне почему-то стало неловко и хорошо одновременно.

Вперевалочку спустились в прохладный подвальчик. Сиеста у нас, как у местных. Встаём чуть не раньше солнца, потом на море пешком бегаем, штоб мелюзга не прицепилась, потому как уследить за ними ну невозможно! Так тока, ровесники иногда с нами, а иногда и нет, втроём чаще.

Плаваем и ныряем до одури, даже дружок мой потихонечку учиться, хотя пока и на мелководье. А потом и отрабатываем – то коленца какие, то акробатику, то рукопашество и ногодрыжество бойцовское всякое.

Фирка в такие минуты обычно сидит и смотрит просто, а то мидий начинает собирать или ещё што. А когда плясать начинаем, так сразу здесь! Раз! И будто всегда тут была, хотя тока-тока чуть не за горизонт уходила.

Я с ней пляшу, а Санька с подругой её, Рахилью. Но ето он так, чисто из вежливости, потому как больно носата девчонка!