Василий Панфилов - Детство 2

— Таки да, — согласился Жуков грустно, — но и оставлять…

— Надо думать, шо трое не самых глупых мужчин найдут таки выход из ситуации, — подошедшая на поговорить, София храбрилась и старательно улыбалась, но бледное, будто, выцветшее, лицо южанки говорило само за себя. — Да! По трофеям как? Мы с Костой поговорили, и я решила, шо нам эти деньги лягут таки поперёк совести, и это таки не в упрёк!

— Н-нет! — задумавшись на мгновение, ответил Беня. — Слишком много крови на этих деньгах, и хотя за моих соплеменников говорят всякое, и иногда не без оснований, но мы таки разные.

— Девятнадцать тысяч, это не те деньги, от которых можно благородно отказаться, — медленно сказал Сергей, — но здесь Беня самую множечко прав, такие деньги не принесут в семью никакого счастья, помимо горя. Фонд! Сдаётся мне, шо мы не в последний раз собираемся за всё хорошее помимо всего плохово.

— Война себя кормит, да? — задумчиво хмыкнула София. — А вот здесь мы пожалуй и согласимся – да, Коста?

Выпрямившись, грек долго молчал и наконец кивнул. — Полезное дело сделали, — веско сказал он.

— Полезное, но… а! — Беня махнул рукой и отчаянно задымил, будто пытаясь укрыться за табачным дымом.

— Не потянем, — с тоской сказал Жук. — Столько причастных… бандочка вроде и маленькая, но сколько народу с неё кормилось! Кто прямо, а кто и косвенно. Последних и вовсе… а заказчики? Особенно те, которым юных совсем девочек… Некоторые так далеко и высоко, шо вовек не достанем!

— Даже если, — он зачиркал спичкой, трясущимися руками ломая одну за другой, — как Беня сказал… на алтарь… всё равно не достанем! Мало нас просто.

— А… — вскинулась было Софья, но тут же потухла. — Да, решительные люди есть, и многие смогли бы не хуже… но вот смолчать потом?! Удержать в себе? Не могу вот так вот ни за кого поручиться.

— Втёмную? — предложил Коста неуверенно. — Использовать фонд, может нанять кого?

— Втёмную? — Сергей задумался, забыв о тлеющей в пальцах папиросе. — Мало нас, но надёжных…

— А знаете?! — он обвёл товарищей хищным взглядом. — А почему бы и не да?! Мы запнулись о новых товарищах или наёмниках через посредство фонда. И забыли о таком мобилизационном ресурсе, как граждане Одессы! Гектограф! [23] Гектографическая печать применялась для дешёвого быстрого тиражирования материалов невысокого качества.

В глаза Косты начал разгораться огонёк понимания, и потухлое было лицо засветилось внутренним светом. Беня, чуть нахмурившись, смотрел на них без толики понимания в тёмных глазах, полуприкрытых тяжёлыми набрякшими веками.

— Листовки, — выдохнула София, — и нужным людям… так?

— Да! — выдохнул Жук вместе с табачным дымом. — Богом клянусь, не привёдёт к нам!

Желатиновый [24] Для желатиновой печати обычно используются плоские гектографы, представляющие собой ящик, заполненный смесью, приготовленной из 1 части желатина, 4 частей глицерина и 2 частей воды. Масса застывает в жестяных ящиках. Рукопись, написанную анилиновыми чернилами, плотно прикладывают к массе и через несколько минут на гектографе получается оттиск, который копируется на прикладываемых листах бумаги. Гектограф даёт до 100 оттисков (отсюда и его название), но только первые 30–50 отчётливы. Мокрой губкой оттиск на массе смывается и гектограф вновь годен к употреблению. За время существования гектографы были значительно усовершенствованы и использовались в малой (оперативной) полиграфии для быстрого размножения печатной продукции с невысокими требованиями к качеству оттисков. , достался по совершеннейшей случайности как трофей. Ни свидетелей, ни полслова потом. Укрыл в надёжном месте на всякий случай, и вот он настал! Всё, всё есть!

Чернила, желатин, даже бумага!

— Повозиться, конечно, придётся, — добавил он для порядку, но…

Пожатие плеч, и Жук, опустошённый морально, на некоторое время самоустранился от обсуждения проблемы, присев на песок и поглядывая на заходящее в море солнце.

— Я так полагаю, — медленно начал Коста, почесав кончик носа, — работать лучше всего через почту. Банально, но зачем выдумывать то, шо и так уже имеется? Сотни писем, я думаю, с запасом будет.

— Пострадавшим, — добавила София, — но не всё… не всю кипу! Там же стопка больше мужского кулака! Краткая… выжимка, да? С доказательствами и прочим, но не вовсе уж подробно.

— Самым крикливым, — добавил негромко Беня, подняв для наглядности корявый, желтоватый от табака палец, — а не вообще всем. Такие нужны, штоб не в горе замкнулись, а на люди выплеснулись, да штобы пошире! Погромче!

— Да, — согласилась София, — их есть у меня!

— Но с десяток образцов нужно полностью сделать, — добавил вяло Сергей.

— Полиции и журналистам? — подхватил Коста.

— Ага. И не только нашим, — отозвался Жук, прикрывая глаза, не отошедшие ещё от сока белладонны. — Ниточки тянутся далеко, сами записывали. До Южной Америки мы не достучимся, а вот Франция и Греция вполне реальны.

— Как-то это, — Коста скептически поморщился, — слабенько, как по мне.

— Хоть как-то! — не согласилась с ним супруга. — Сами их не достанем, а так если не расследование с арестом, так хоть репутацию подмочим и деятельность осложним. Да не двум-трём, а почти што всем.

— С такой позиции таки да, — согласился Коста.

— Осталось только придумать операцию прикрытия, — добавил Жук.

— Ну, — нерешительно сказал Коста, переглянувшись с женой, — мы с Софией до Турции дойдём и засветимся в нужных местах Константинополя.

— Это понятно, — выдохнул дымом Сергей, — но мало! Не алиби, это само собой, а прикрытие!

Увести в сторону.

— Свалить вину? — наморщил Беня лоб. — Это небезынтересно, но самую чуточку попахивает серой.

— Не свалить, — Сергей повернулся к нему, слегка раздражённый непониманием товарищей. — А отвлечь! Не конкретные люди, а так – заведомо ложный след для полиции.

— А… и на кого?

Жук пожал плечами, вновь погружаясь в созерцание заката.

— А может… — нерешительно начала женщина, — да нет, глупости! Есть такие люди, шо и сами с радостью замажутся, а поймать их за тухес за одни только громкие слова будет проблематично. Среди нас социалисты есть?

— Я самую множечко анархист, — радостно отозвался Коста, сияя улыбкой.

— Ты самую множечко балбес! — отзеркалила улыбку жена. — Анархист ты стихийный, а не партийный или хотя бы идейный!

— Не без тово! — заулыбался грек.

— Сионист, — бухнул Канцельсон, — множечко, но таки не везде!

— Это на какую множечко ты сионист? — повернулся Жук, недобро щуря глаза.

— На ту, — не пугаясь, ответил Беня, — шо про Палестину и собственное государство с переселением.

— А… — глаза Сергея потухли, и на лице снова проступила печать усталости, — в этой части я тоже… сионист.