Игорь Валериев - Ермак. Поход

целей с помощью террора…

- А как по-другому можно достучаться до правящей элиты, которая не хочет видеть, как живёт

её народ? – перебила меня Мария.

«Да, девочка, а мозги тебе изрядно промыли, - подумал я. – И что делать?! Ну не хочется мне, чтобы такая красивая и желающая лучшего для народа девушка пришла к тому, что с ней

случилось в моём мире. Ладно, попробую достучаться до разума, а не получится, пройдусь по

чувствам».

- Мария Аркадьевна, самое плохое в великих утопиях, в великих идеях, как дать людям

свободу, равенство, научить их жить по справедливости то, что их идеологи считают, что ради

этого можно всё! Можно переступить через любые христовы заповеди, – я вздохнул поглубже

перед тем, как продолжить. - Откуда берутся террористы? Ни одного ребенка в школе, гимназии и дальше в университете не учат, что можно взрывать, убивать, лгать, предавать. Не

учат этому и родители. Детям пытаются привить другое – понятия долга, чести, патриотизма!

Но беда в том, что находятся люди, которые говорят – ради вот этого великого блага в будущем

– в настоящем можно все. Убивать, взрывать, злоумышлять! Не все покупаются. Большинство

на такие лозунги не ведутся, но ведь есть, кто покупается?! И тогда творятся страшные вещи.

Я замолчал и обвёл взглядом Беневских, внимательно смотревших на меня с разным

выражением на лице.

- Почти семь лет назад, когда конвойной службой цесаревича Николая, совместно с

полицейскими и жандармами в Хабаровске были предотвращены два покушения на наследника

престола, один из террористов убил мою невенчанную жену и неродившегося ребёнка. Зачем он

это сделал, когда Дарья покупала на рынке продукты для приготовления праздничного ужина

на мой день рождения, я так и не нашёл ответа до сегодняшнего дня.

Нина Викторовна всхлипнула и, достав из рукава платок, начала вытирать глаза. Мария

смотрела на меня каким-то отстранённым взглядом, но в её глазах набухали слёзы. Генерал, что-то прошептав про себя, потянулся за графином с водкой, а Иван застыл, держа в руках

вилку и нож.

- Об этом мало кто знает, - продолжил я. – Рассказал я это здесь только для того, чтобы вы, Мария Аркадьевна, поняли, что идеи об изменении мира или правоустройства в отдельной

стране, как правило, приводят к трагедиям отдельных лиц.

Я замолчал, а в комнате повисла напряжённая тишина.

- А что случилось с тем террористом? – прервал молчание Иван.

- При попытке захватить его живым, он совершил самоубийство, - ответил я.

- Какой ужас, - тихо произнесла старшая Беневская и перекрестилась, а Аркадий Семенович по-

гусарски отправил водку в рот.

Иван с сожалением посмотрел на графин, отец налил ему только одну рюмку за время обеда, а

Мария застыла, уйдя в себя, переваривая полученную информацию.

Между тем, генерал Беневский, разгладив усы и бороду, задал вопрос:

- Тимофей Васильевич, а как Вы видите решение данного вопроса?

- Ваше превосходительство…, - начал я.

- Без чинов, мы же договорились, - перебил меня генерал.

- Аркадий Семенович, я думаю, что надо начать с себя, - ответил я.

- В каком смысле? – поинтересовался Беневский.

После этого вопроса я рассказал присутствующим за столом, как получил в качестве наград два

имения под Петербургом, и как там, благодаря моему управляющему Сазонову, работает

«колхоз». Результаты, кстати, действительно были впечатляющими. За неполный десяток лет

Александр Иванович в Курковицах и Калитино организовал супердоходное предприятие по

производству картофеля и производных из него, а также масла и круп. Шестьдесят пять дворов, бывших изначально, уже приближались к ста. Стала ощущаться нехватка моих земель для

дальнейшего развития, но при этом все крестьянские семьи имели новые дома. С личным

хозяйством у них, правда, как-то не заладилось. В своём письме ещё пять лет назад, Сазанов

описал, как крестьяне по договору аренды получили в своё распоряжение полагавшихся им

коров, но через пару месяцев вернули их на общую ферму. Работать за денежку оказалось более

выгодным, а масло и молоко, да и тот же обрат они получали по договору. Небольшие огороды

во дворах остались, но это из-за крестьянской упёртости. Чтобы было! Смертность в имении

была минимальной, с долгами все расплатились. Вкалывали, конечно, хорошо, но и жили по

сравнению с другими, я бы сказал отлично. Ну, и мне на карман капало.

На моё описание «колхозов» очень жарко отреагировал младший Беневский.

- Тимофей Васильевич, получается, что вы у себя в имении создали коммуну?

- Боюсь Вас разочаровать, Иван Аркадьевич, но это не так. Тут, Марина Аркадьевна, назвала

вас «толстовцем». Это так?

- Да, я являюсь единомышленником Льва Николаевича и по окончании обучения в

университете, где изучаю сельское хозяйство, хочу создать в нашем имении такую коммуну.

Я заметил, как поморщились родители Ивана, но перебивать его не стал.

- Лев Николаевич – это не только великий писатель, он еще и современный философ с самой

большой буквы. Его учение перевернёт сознание людей, - продолжил младший Беневский.

«Ё… твою мать, яти его в душу, - подумал я. – Одна будущая эсерка, второй упёртый

толстовец. Куда родители смотрели? Вот это я попал! Но второе хоть не так заразно!» - успел я

подумать перед тем, чтобы сообразить, что буду отвечать.

- Когда люди изменятся, царство Христа установится на земле, - Иван сделал паузу и спросил. –

А вы, Тимофей Васильевич, знакомы с учением Льва Николаевича?

- Если вы говорите о трактате «В чём моя вера?», то читал.

- И где же Вы достали его? Цензурой он запрещён и если бы не был выпущен в Швейцарии, то

просвещённые люди так бы никогда не смогли ознакомиться с новым философским взглядом на

религию, - поинтересовался младший Беневский, а его сестра посмотрела с явным удивлением.

- Иван Аркадьевич, моё место службы в конвое наследника престола позволило ознакомиться с

многими трудами недоступными большинству населения Российской империи.

- И что можете сказать о трактате Толстого?

- В чём-то согласен, но большинство постулатов не приемлю. Эта философия, действительно, для царства Христова на земле, когда на всей планете живут идеальные люди, и нет войн. Пока

же вся история человечества, что до прихода Христа, что после него – это череда войн, уничтожающих людей и стирающих государства с карты мира. Поэтому «непротивление злу», отказ от войн, осуждение присяги властям, которая по Толстому запрещена Христом - «не

клянитесь вовсе», считаю блажью человека, не знающего, чем занять себя. Про таких в народе

говорят – «с жиру бесится»! Вот увидите, Иван Аркадьевич, что очень скоро Льва Николаевича