Игорь Валериев - Ермак. Поход

признана невменяемой ввиду психического заболевания, после чего отправлена на лечение в

Казанскую психиатрическую лечебницу. Из неё я сбежала в восемьдесят втором году с

помощью друзей из организации, снабдивших меня документами и деньгами.

«Охренеть и не встать. Вот это история! Камо женского рода», - подумал я, с всё возрастающим

интересом слушая знахарку.

- За границу бежать не захотела. Вместо этого отправилась в Сибирь, а потом на Амур. Хотела

затеряться. В Сретенске в гостинице, дожидаясь парохода, одну ночь прожила в номере с

женщиной. Из её рассказов поняла, что после холеры она осталась одна, как пёрст и едет в

Благовещенск, чтобы начать новую жизнь, надеясь на нехватку женского пола. Утром она не

проснулась, судя по синему цвету лица, её хватил удар. Рискнула и поменялась с ней

документами. А вскоре в станице Черняева появилась знахарка Марфа или Мария Петровна

Соколова. Бабушка по материнской линии была знахаркой и ведуньей. Нам её внучкам

передались её способности, поэтому и на фельдшерские курсы все направились. Но этот дар

имеет и последствия для психики. Не каждый может выдержать, когда заглядываешь за грань, -

грустно произнесла Мария. – С семьей и революционерами я полностью порвала. Думала, что

так и проживу в станице знахаркой, пока не появился ты. Именно твой рассказ о пенициллине

заставил меня уехать. В станичных условиях, я бы ничего не смогла сделать, да и знаний

откровенно не хватало. Подалась в Томск, устроилась на курсы при университете, познакомилась с Павлом.

- Ты сказала, что супруг всё знает? – перебил я Марию.

- Только обо мне. Про тебя ему известно только то, о чем гудит Приморье.

- И как же он поверил в пенициллин?

Нас опять прервали. Подошедший с подносом официант, стал накрывать на стол. Едва он

удалился, знахарка продолжила.

- Тимофей, когда, прибыв в Томск, начала изучать этот вопрос, сама не поверила, сколько есть

информации и подсказок по этому вопросу. В начале семидесятых годов исследованием

плесени одновременно занимались медики Алексей Герасимович Полотебнов и Вячеслав

Авксентьевич Манассеин. Последний, изучив грибок Penicillium glaucum, подробно описал

основные, в частности бактериостатические свойства зелёной плесени. Полотебнов, выяснив

лечебное действие плесени на гнойные раны и язвы, рекомендовал использовать её для лечения

кожных заболеваний. Его работа «Патологическое значение зелёной плесени» вышла в

семьдесят третьем году. Но идея на тот момент не получила дальнейшего практического

применения, - Мария замолчала, а потом продолжила. - Совсем недавно, в девяносто шестом

году итальянский врач и микробиолог Бартомелео Гозио выделил из Penicillium микофеноловую кислоту - активную против возбудителя сибирской язвы. В девяносто седьмом

году французский военный врач Эрнест Дюшен заметил, что арабские конюхи использовали

плесень с сёдел, чтобы обработать раны на спинах лошадей. Работая с грибами рода Penicillium, Дюшен опробовал плесень на морских свинках и обнаружил её разрушающее действие на

палочку брюшного тифа. Но и его работа не привлекла внимания научного сообщества.

- Интересно! Впервые слышу об этом. В моём мире пенициллин, как антибиотик начали

использовать во времена Второй Мировой войны, кажется. Точно не помню. А у вас, как дела

обстоят?

В этот момент Мария посмотрела за моё плечо, и я замолчал. Через несколько секунд к столу

подошёл Павел Васильевич.

- Вы уже всё обсудили? Мне можно присоединиться? – несколько ревниво спросил он.

- Конечно, дорогой. Тимофей Васильевич, только что поинтересовался, как у нас обстоят дела с

пенициллином, - с любовью во взоре произнесла Мария.

Бутягин сел за стол и в течение нескольких минут я внимательно выслушивал, как, благодаря

судьбе, он встретился с Марией восемь лет назад, и она буквально «заразила» его ещё

студентом идеей создания лекарства против множества болезней. После окончания

университета с золотой медалью в девяносто третьем году он был оставлен работать в

университете лаборантом под руководством профессора Судакова при кафедре гигиены. В том

же году он и Мария поженились, а дальше семейный тандем приложил максимум усилий, чтобы при кафедре гигиены была создана бактериологическая лаборатория. По рекомендации

Судакова Павел Васильевич в девяносто шестом году был направлен в Институт

экспериментальной медицины в Санкт-Петербург на четыре месяца для изучения методов

изготовления противодифтерийной сыворотки и других прививочных средств. По возвращению

в Томск, им при активной поддержке жены была создана специализированная станция по

выпуску противодифтерийной сыворотки, заведующим которой, а по совместительству и

бактериологической лаборатории он и стал. Всё это время они активно работали с штаммами

бактерий грибков Penicillium за свой счёт, но используя оборудование станции и лаборатории.

Два года назад им удалось извлечь пенициллин и даже опробовать его действие на нескольких

больных, признанных неизлечимыми. Результаты впечатляли, коллеги по университету дружно

аплодировали, но по направленным в столицу документам на получение привилегий на

изобретённое лекарство, вот уже год полное молчание.

В настоящее время у супругов Бутягиных на руках было пенициллина где-то на двести

инъекций.

- Какой помощи вы от меня хотите? – спросил я, когда Павел Васильевич закончил свой

монолог.

- Значит, Вы готовы нам помочь, несмотря на то, что узнали обо мне? -спросила Мария или

Елизавета.

- Мария Петровна, я понимаю важность того, что вы создали. Поэтому ваши прегрешения

молодости оставим на вашей совести. Единственно, посоветую в столицу и в те места, где вас

смогут узнать лучше не ездить.

Бутягин поморщился и с осуждением посмотрел на жену, как бы пытаясь телепатически

передать, что не надо было мне рассказывать эту историю. Я же продолжил:

- С пенициллином помогу всем, чем смогу. В первую очередь, деньгами. У меня сейчас есть на

руках чуть больше пяти тысяч рублей, со счета смогу снять ещё столько же. В январе

следующего года, думаю, сумма на счету от всех моих поступлений составит около сорока

тысяч. Всё это я готов вложить в исследования и налаживание промышленного производства

пенициллина. Двести инъекций – это невообразимо мало, нужны сотни тысяч, миллионы доз, -

я сделал паузу, а потом, как в прорубь прыгнул. - Также готов воспользоваться своим

определённым положением при дворе. У вас с собой копии документов, отправленных в

министерство внутренних дел на получение привилегий от изобретённого лекарства и описание