Константин Назимов - Пути-дороги [litres]

– Иван Макарович, как же вы вовремя вернулись! У нас тут такое! – восклицает Михаил и обводит рукой. – Это рабочие одной из фабрик, у них там что-то взорвалось, стены рухнули.

– Иван! – замахал с крыльца Портейг. – Чего встал?! Иди быстрее, рук в операционной не хватает. Михаил, где тебя черти носят?! Я тебя за чем послал?!

Как профессору удалось перекричать стоящий шум – не узнаю никогда, да и не до этого. Хотел уже поспешить, но извозчик меня за плечо придержал, пришлось ему за проезд заплатить, но и потом уйти не смог. Как черт из табакерки появился хмурый Ларионов. Он мне молча руку пожал и сказал:

– Рад, что целый и невредимый вернулся, необходимо срочно переговорить!

Ротмистр стоял и требовательно на меня смотрел, но я отрицательно качнул головой:

– Вениамин Семенович, не до того сейчас, помощь людям нужно оказать, прости.

Ларионов придержал меня за рукав, когда я сделал шаг к стонущей женщине, держащейся за свою ногу.

– Иван Макарович, все понимаю, но это и в самом деле срочно, – поморщился ротмистр.

– Две минуты, – решил я выслушать контрразведчика.

– Иван Макарович! – раздался крик Портейга от дверей. – Ты чего застыл?! Коротков зашивается! Помогай!

– Сейчас иду! – крикнул я в ответ и посмотрел на Ларионова.

– На заводе сработала бомба, одновременно появились листовки, что власть не может справляться с ситуацией, ей наплевать на рабочих, защитить не могут, – скороговоркой проговорил ротмистр.

– И при чем тут я?

– Мы за три дня смогли сорвать два подобных взрыва, кто-то целенаправленно гонит людей на бунт, – пояснил Ларионов.

– Понял, но давай после переговорим, людям помощь требуется, – ответил я ему и направился в здание больницы.

Саквояж у меня с собой, лишних инструментов нет, но и мои необходимо прокипятить, прежде чем их использовать. В коридоре больницы народу еще больше, многие лежат на полу, стонут и ругаются. Сестры милосердия суетятся вокруг раненых, кого-то перевязывают, кому-то пытаются дать выпить обезболивающее. Н-да, бардак и хаос, толком ничего никто не делает! Нет, заметил двух врачей, которые пытаются выправить перелом руки у молодого парня. Черт, так же нельзя, открытый перелом, а врачихи под крик раненого вправляют кость.

– Серафима! – схватил за руку бежавшую младшую компаньонку, которая несла бинты и йод.

– Ой, Иван Макарович! Как хорошо, что вы приехали! – воскликнула та и попыталась вырваться. – Пустите, меня на улице ждут, там бинтов мало!

– Успеешь! – рыкнул я на нее. – Организуй осмотр, чтобы врачи с сестрами милосердия прошли среди раненых и самым тяжелым начали оказывать помощь, а не так, как сейчас!

– Поняла, – закивала она.

– Действуй, – отпустил ее и поспешил в операционную.

Мля, на трех столах лежат больные, Коротков в окровавленном халате и со скальпелем в руке при виде меня указал на стонущего мужика, которым никто не занимается. Портейг даже голову в мою сторону не повернул, он что-то у немолодой женщины в животе зашивает.

– Инструменты подготовь, – сказал подошедшей сестре милосердия, – будешь ассистировать.

– Иван Макарович, но я сиделка, – возразила та.

– Одному не справиться, – отмахнулся я от нее и поспешил в умывальню, где тщательно вымыл руки и надел халат.

Маски на лицо и шапочки на волосы не обнаружил, пришлось так выходить, хотя ведь и просил Серафиму, чтобы одеяние в операционной лежало с запасом. Сейчас злиться смысла нет, но увиденное в больнице меня сильно расстроило. Массовый наплыв пациентов с травмами – и персонал не справился, действуют неслаженно, не знают, кому в первую очередь оказывать помощь. Понимаю, что Портейгу и Короткову некогда организовывать осмотр и указывать, что и как делать, но если бы они минут пять потратили, то всем бы легче стало.

– Что у вас? – спросил мужика, лежащего на животе. – Имя, фамилия, жалобы.

Сам уже вижу, что пиджак у моего пациента промок от крови, в боку несколько рваных порезов, словно осколки.

– Георгий Федин, бригадир, спина, – со скрипом зубов ответил мужик. – В цехе работали, а потом хлопок, спина дико болит.

– Пальцы на ногах чувствуешь? Пошевелить можешь? – уточнил я, вытащив из кармана нож и вспарывая ткань пиджака, а потом рубаху пострадавшего.

– Могу, но сил нет и больно так, что кричать хочется, – ответил Георгий.

– Укол морфия, – оглянулся на бледную сестру милосердия, но та зашаталась и стала падать. – Мля, этого еще не хватало! – ругнулся, но успел девушку подхватить, а потом оттащил к двери и по щекам похлопал: – Ты как? Ну-ка очнись! Сестра милосердия или белошвейка?!

– Простите, там такие раны и кровь, – сглотнув, ответила девушка.

Н-да, совсем молоденькая, лет шестнадцати, глаза испуганные, пот на лбу. И что мне теперь делать? Девчонку успокаивать или раненым заниматься?

– Иди умойся холодной водой, после чего мне поможешь, – ласково ей улыбаюсь, а сам к стонам прислушиваюсь, которые доносятся из коридора. – Кстати, где у нас морфий и шприцы? – задаю вопрос, чтобы ее отвлечь, сам-то прекрасно знаю, что где лежит.

– В шкафу, справа от окна, – вытирая слезы, отвечает сестра милосердия.

– Вот и отлично, – резюмировал я, поднимаясь на ноги, – иди, у раненого несколько осколков в спине, их нужно как можно скорее вытащить.

Возвратился к Георгию, мужик уже без сознания, но если начну осколки извлекать, то он от боли очнется и начнет дергаться. Ремнями прикрутил его ноги, руки и туловище к операционному столу, радуясь, что подобный вариант предусмотрели. Укол морфия сделал и начал извлекать осколки из спины. Вскоре подошла сестра милосердия, бледная, но губы упрямо поджаты – справится.

– Как зовут? – поинтересовался у нее.

– Настенька… ой, Анастасия! – ответила та.

– Так, слушай меня внимательно, Настенька, – убирая кровь тампоном с бока раненого и морщась, так как тут осколок явно больший и вошел глубоко, – в обморок не падать, следи за состоянием раненого, и если он дышать перестанет, ты сразу мне говори.

– Поняла, – закивала она. – Может, мне на его пульсе руку держать?

– Держи, – делая разрез скальпелем, согласился я. – Щипцы! – протянул руку.

Настенька не растерялась, скальпель у меня забрала, а щипцы вложила. Вытащил осколок, кинул его себе под ноги, промыл рану, зашил и приступил к следующей. Девчушка мне ассистирует и уже не собирается чувств лишаться.

После Георгия нам досталась грузная бабища с переломанными руками. С ней быстро разобрались, правда, чтобы заткнуть ее причитания, пришлось героина дать. Эх, с наркотиками необходимо бороться, но для этого что-то предстоит предложить взамен. Обезболивающих препаратов, к которым нет привыкания, еще практически не создано. Впрочем, в моем времени самые действенные обезболивающие завязаны на наркоту. Пожалуй, стоит профессору заняться данным направлением в исследованиях. Черт, многое на Семена Ивановича взваливаю, пора ему команду создавать и ею руководить, а не вправлять переломы, словно костоправу. Ха, а чем я занимаюсь? Вместо того чтобы писать план для предоставления императрице, шью рваную рану у раненого и матюгающегося деда. Круговорот больных с различными травмами, спина отваливается, перед глазами круги, голова начинает плыть. Анастасию сменили уже две сестры милосердия, но и последняя еле на ногах держится.