Константин Назимов - Пути-дороги [litres]

– Кто тебя надоумил такое писать? – не оборачиваясь, спрашиваю, рассматривая, как паренька хлещет плеткой усатый промышленник, а на полу разбитое стекло от вазы, которую работник на огне выдувал.

– Есть спрос, платят хорошо, – ровно ответила Катерина, а потом продолжила: – Обещали устроить выставку в Европе. Говорят, что это произведет фурор.

– Пойдем-ка в ресторан, перекусим, – решил взять я тайм-аут и подумать, как подступиться к сестре. – После еще раз поговорим.

– Только не к Марте. Достала своей заботой и нравоучениями, прямо как ты!

– Да в ближайший давай сходим, жрать охота, – ответил я, ругая себя, что не расспросил ротмистра подробнее.

Катерина согласилась, мы вышли из ее дома, и я даже поглубже вздохнул: в галерее гнетущая атмосфера. Зато на улице все как обычно, мир расцвел красками. Настроение немного улучшилось, даже орущий под кустом черный кот и тот вызвал улыбку. Сделав заказ в ресторане, мы молча перекусили, я собираюсь с мыслями, а вот Катерина беззаботна, не чувствует за собой никакой вины. Отставив в сторону чашку с недопитым кофе, я огорченно покачал головой, потом обвел зал рукой и спросил:

– Кать, ты ничего этого не хочешь?

– Вань, ты о чем?

– Представь, если народ взбунтуется против власти и начнется революция, к которой подталкивают в том числе и твои работы. Ты же художница, следовательно, можешь нарисовать то, чем все может обернуться. Думаю, над этим вопросом ты не размышляла. Давай помечтаем: как ты видишь будущее? – медленно говорю, решив подойти к данному вопросу издалека.

– Каждый человек получит по своим заслугам, сможет развиваться и процветать. В ресторане будет не протолкнуться, чиновники и простые люди смогут себе на равных заказывать пищу, покупать одни и те же товары и украшения. Вся империя преобразится, станет свободной от ига правящего дома!

Так-с, знакомые лозунги, сестра попала в какое-то революционное движение, где ей основательно промыли мозги.

– Другими словами, считаешь, что доходы у всех уравняются, – покивал я. – Хорошо, давай вспомним нашу родную вотчину, где родились, пойдем издали. Наше семейство, по меркам исловчан, зажиточное, и есть бедняки и пьяницы. Кого к таким отнесешь?

– Ой, да есть кто работать не хочет! Тот же Василий за воротник закладывает, Маруська по парням да мужикам бегает и передком на жизнь зарабатывает, а у самой трое детей дома, да мать с отцом старые, но их земли все в сорняках и почти не приносят урожая. Потом…

– Хватит пока, – остановил я девушку. – Представь теперь, что свершилось то, что тебе в уши напели. Пришли эти люди в наш дом и потребовали отдать часть всего, что нажито по́том и кровью. Как думаешь, братья и батя поделятся?

– С чего бы это?! – удивленно возразила Катерина.

– Думаю, схватится Макар за вилы или ружье, завяжется драка, а потом прибудут на подмогу Василию и Марусе такие же бродяги и начнут друг друга убивать. Это срез того, что, возможно, произойдет в родном доме. Подумай, что получится у купцов, данного ресторана или обычного завода. Все захотят урвать свою часть, а владелец начнет ее защищать, развяжется война, а задурманенные головы, кому вложили глупые идеи, пойдут войной на свою родню.

– Ваня, не стоит меня агитировать, – усмехнулась Катерина. – Ты показал все неправильно! Сейчас трудовой народ терпит гнет того, на кого работает. В этом вся проблема! Содержание чинуш и твоей любимой императрицы обходится трудовому народу в огромные суммы, а ведь эти деньги могли бы пойти всем во благо! Почему кто-то жирует и покупает себе деликатесы, развлекается и ни о чем не думает, а другой нищенствует? – стала закипать сестрица.

– Стоп! – поднял я руку. – Подожди! Посмотри на меня и скажи, что это относится к тебе и ко мне. На данный момент владею производством лекарств, больницей. Все это приносит прибыли, и за этот счет и ты живешь!

– Ой, да не упрекай ты меня в том, что деньги взяла у твоей компаньонки! Сама могу прожить, мои картины с удовольствием скупают в другие страны! – перебила меня сестра.

– Кто скупает? – нахмурился я, мысленно поморщившись: разговор не получается.

– Не проходит и дня, чтобы из какого-нибудь посольства не пришли и не купили то или иное полотно! – гордо ответила девушка.

– Понятно, – протянул я и закусил нижнюю губу.

Вряд ли ко мне таким образом хотят подобраться, но поведением сестры могут скомпрометировать. И ведь не переспорить мне ее. Она нашла стабильный, как ей кажется, доход, на который может безбедно жить. Угу, шантажировать Катьку финансами нельзя, та может и вовсе удила закусить.

– Скажи, а сюжеты тебе кто дает? Наверное же, с натуры пишешь или как это происходит? – поинтересовался я.

– Сюжеты? Нет, сама придумываю, что-то на улице подглядываю, какие-то из прошлой жизни, – пожала Катерина плечами, а потом вытащила из сумочки портсигар и мундштук. Помяла тонкую папироску в пальчиках и закурила.

– Ответь, а твои коллеги по цеху как к подобному творчеству относятся? – осторожно поинтересовался я.

– Ой, знаешь, Ваня, в основном своем восторгаются, как точно и тонко смогла передать то или иное. Нет, критиков тоже хватает, случается, и ругают, но сами-то ничего создать не в состоянии, а то, что пишут, оставляет равнодушным всех вокруг. Но, знаешь, на своих именах они выезжают, получают дорогие заказы и с них живут.

– Кать, а ты заказы получаешь? Портреты пишешь? – задумчиво спрашиваю, а у самого в голове крутится какая-то неосознанная мысль.

– Ты чего? Кто же мне закажет портрет? У бедняков денег не хватит, а благородные господа не желают выглядеть в таком свете. Правда, – она лукаво улыбнулась, – веду сейчас с одним строителем переговоры, тот проникся идеями равенства, а картины ему мои очень понравились. Гонорар сулит хороший, но пока не сходимся в видении сюжета.

– Если я тебя попрошу приостановить работу в том ключе, в котором сейчас пишешь, скажем, на неделю или две, согласишься? – потер я переносицу и пояснил: – Пойми, твои полотна не просто работы художника, они могут бить по мне и окружению. Если подозрения не подтвердятся, то, – развел руками, – продолжишь. А пока напиши что-нибудь красочное, доброе, у себя в кабинете повешу. Для брата-то на такую малость пойдешь?

– Уговорил! – заулыбалась девушка. – Для тебя, так и быть, напишу! К тому же ты у меня врач, а пациентам на тоску смотреть нельзя.

– Молодец, – довольно улыбнулся я. – Да, еще одно: ничего и никому из своих работ не продавай. Ну, которые написаны в стиле тех, что в галерее.

– Это еще почему? – подозрительно уставилась на меня Катерина.

– Пару недель, больше не прошу, хочу кое в чем разобраться.

На этом мы и договорились, но если Катька показала всем своим видом, что сделала мне одолжение, то я остался недоволен нашей встречей. Не ожидал, что головную боль сестрица устроит мне с такой стороны. Ко всему готовился, в том числе что девушку столица развратит, ухажеры голову вскружат, а она в подоле принесет и на груди станет рыдать. Увидел перед собой уверенную даму, состоявшуюся художницу и… упрямую, с неприемлемыми взглядами. Может, и правда подойти радикально? Отвезти ее к отцу с матерью на перевоспитание? Сбежит же ведь и уже ко мне не придет, наверняка обзавелась дружками, которые засоряют мозги. Да и не дело с Катериной так поступать, она нашла свое призвание, но чуть-чуть сбилась с пути, на который мне вернуть ее необходимо. Как это сделать? Есть пара задумок, но изначально мне переговорить с Симой требуется. Черт! Еще же не написал докладную с расчетами и выводами для императрицы, а в том, что Ларионов мне устроит аудиенцию, – не сомневаюсь. Кстати, столичных новостей почти не знаю, а это опять недоработка с моей стороны. Катька уже давно упорхнула по своим делам, я же еще чашку кофе себе заказал и сижу, дымлю папироской и намечаю ближайшие планы. Подозреваю, что зря этим занимаюсь: жизнь диктует свои условия и преподносит неожиданные повороты, однако без планирования хрен чего достигнешь. Подозвал официанта и рассчитался с ним, после чего вышел из ресторана и подозвал разносчика газет: