Наталья Резанова - Корабли с Востока [litres]

Хотя и не все. Скарборо, например, отсутствовал, что не преминул отметить Эпес, помянув «этого полукровку, попущением Господним носящего имя Ездры».

– Наставник, я бы не стал отвергать человека, столь много сделавшего для нашего братства, пока есть еще возможность склонить его действовать на нашей стороне, – отвечал Сеттл. При всем почтении, которое он питал к преподобному, Пламенный был здесь единственным, кто решался противоречить Эпесу. Преподобному по годам он годился в сыновья. Был красив собою, с тонкими чертами лица и большими выразительными глазами. Немало благочестивых девиц и даже замужних женщин мечтало, чтоб взор этих глаз обратился в их сторону. Напрасно, единственной любовью Пламенного Сеттла была свобода Галаада. – Не вы ли говорили, что в решающий миг все силы братства Гидеонова должны подняться против филистимлян и детей Исава, а у брата Эзры достанет и отваги, и дерзости повести их за собой.

– Дерзости у него много больше, чем надобно, – отвечал Эпес. – Оттого и не следует доверять ему наши решения. Ибо только самые достойные могут осуществить наш замысел.

Достойные – а их собралось здесь более дюжины, и каждый представлял общины братства по всему Галааду, – внимательно прислушивались.

– Когда поднимется весь праведный народ Галаада, – а он поднимется, если наш план осуществится, – ни к чему нам будут те, кто ищет собственных выгод в служении и обнаруживает прихоти. Мы град Господень на земле, и Господь – защита наша, и погубить нас может лишь нерадение!

Братья, внимавшие Эпесу, закивали, однако молодой Сеттл продолжал стоять на своем.

– Тогда почему мы медлим? Разве не лучше уничтожить гнездо нечестивцев, прежде чем те обступят нас? Те, кто с войной знаком не понаслышке, знает: кто первым вступает в бой, тому Господь дарует победу.

– Поспешность не угодна Господу, – отрезал Эпес. – Неужто ты считаешь, неразумный, что мое рвение к победе меньше твоего? Но народ наш воистину жестоковыен и сплотится лишь тогда, когда увидит кровь братьев своих, что вопиет к небесам. Иного выхода нет. Язычники должны пролить кровь праведников, и она скрепит дело. Корабли же язычников, сии порождения Вельзевуловы, еще не приблизились к гавани Хеврона. Только тогда, когда они покажутся на рейде, мы выступим, и ни часом раньше.

Спор продолжался, и, хотя иные братья в сердце своем поддерживали Сеттла, авторитет преподобного Эпеса был слишком высок, чтоб ему противоречить. И Эпес одержал верх, провозгласив:

– Ступайте, братья, отправляйтесь к своим товарищам и предупредите, чтоб ждали моего сигнала. Трезвитесь, бодрствуйте и помните: дьявол, враг наш, рыщет кругом, словно лев рыкающий, ища, кого поглотить.

Под «львом рыкающим» он, несомненно, имел в виду агентов Государственного Совета или армейской разведки. Но даже если таковые и следили за школой Уайтинга нынче ночью, им не удалось заметить, как тайно разошлись участники собрания.

Сеттл покинул школу в сопровождении своего ближайшего помощника Ихавода Грина. Последний настоял на том, что должен убедиться в благополучии

Пламенного и проводить его до места ночлега. Останавливаться в гостинице по нынешним временам было небезопасно, но Сеттлу предоставил убежище старый друг его покойного отца, владелец токарной мастерской. Место было удобным еще и потому, что здесь Пламенный мог встречаться со своими последователями, приходившими в мастерскую под видом заказчиков. Ради этого можно было мириться с шумом станков. Но сейчас, перед рассветом, в доме царила тишина, и никто не мешал разговору.

Сеттл был, пожалуй, рад, что Грин пошел с ним. Он нисколько не боялся нападения, ибо с отроческих лет участвовал в стычках с индейцами и правительственными войсками. Но ему надо было кому-то излить душу, ибо доводы преподобного не убедили Сеттла. Грин же в этом отношении особенно подходил как собеседник: у него были обширные связи среди рыбаков и владельцев кораблей, ведущих торговлю как на реке Иордан, так и вдоль морского побережья.

– План преподобного сам по себе вполне хорош, – сказал Джереми, когда они расположились в комнате Сеттла над мастерской, – но именно его достоинства могут навлечь беду. Кровь способна скрепить дело Божие, но что, если крови прольется чересчур много?

– Ты даже не представляешь, брат Сеттл, насколько ты прав, – отвечал Ихавод Грин. Светловолосый, светлобородый, несколько медлительный, он казался прямой противоположностью порывистому Сеттлу, коего был на десяток лет старше. – Я пытался донести сведения, которые мне доставили рыбаки, до преподобного, но он не пожелал слышать. Вся надежда только на тебя.

– Что такое? Ты не говорил мне.

– До собрания не успел, а на собрании опасался, но рыбаки, заходившие далеко в море, видели суда, что движутся к Чесапикскому заливу, и уверяют, что они отличаются от всех тех, что мы видели доныне. Они оснащены большим количеством орудий, чем боевые корабли прежнего образца, и есть все основания считать, что мощность и дальнобойность этих орудий превосходят нам известные. Ты понимаешь, о чем я? Если они подвергнут бомбардировке Хеврон, последствия могут быть непоправимы. Но когда я сообщил об этом преподобному, тот ответил, что два корабля не смогут разрушить город, но их достаточно, чтоб пробудить гнев горожан. Преподобный судит людей по себе, но есть люди и люди. Даже самых добродетельных и верных может сломить страх, если страх достаточно велик. Да, бойцы братства Гидеонова не боятся ни пушек, ни ружейного огня, но что сделают простые горожане, когда ядра станут сыпаться на их дома и Хеврон охватит пламя? Я не берусь судить.

– В гавани находится не менее полудюжины военных кораблей, закупленных правительством у голландцев и французов. – Сеттл также явил осведомленность, свидетельствующую о том, что он размышлял о грядущей атаке с моря.

– Да, они там стоят, но что пользы в них, если команды верны совету и не откроют огонь без приказа? А если даже и откроют, враги к тому времени будут готовы к нападению и, при своем вооружении, отразят его без труда. Ах, если бы в нашем распоряжении было хотя бы три-четыре линейных корабля! Среди братьев достаточно тех, кто знает морское ремесло, и мы могли бы собрать собственные команды. Противостоять тем левиафанам, что надвигаются на Хеврон, можно лишь имея численный перевес и имея преимущество внезапности. Но что толку в пустых мечтаниях? У нас имеется и стрелковое оружие, и пушки, а вот кораблей у нас нет.

– За чем же дело стало? – медленно проговорил Сеттл. – Если у нас кораблей нет, надо взять их там, где они есть. Не думаю, чтобы у порта была сильная охрана…

– …а даже если она там имеется, вряд ли у нее есть желание сражаться с братством Гидеоновым, – после некоторой паузы подхватил Грин. – Среди стражников в Хевроне много сочувствующих нашему делу.