Андрей Посняков - Боярин: Смоленская рать. Посланец. Западный улус [сборник litres]

– Тогда пошли! – тут же загорелся юноша, в его непонятного цвета глазах – то ли светло-синих, то ли зеленовато-серых (Ремезов, кстати, определял их, как пишут в свидетельстве на регистрацию авто – «средний серо-зеленый металлик») зажглись и запрыгали яркие солнечно-желтые искорки азарта… и надежды. – Ну, что ты стоишь? Веди же!

– А деньги?

Нищий мальчишка со всей значительной важностью поковырялся в носу, как бы давая понять, что, кроме поиска какой-то там девчонки, у него и поважнее дела найдутся.

– Ах да, да… – Марко вытащил серебряшку. – Вот.

– Чудная какая.

– Константинопольская – денарий.

Недоверчиво попробовав денарий на зуб, паренек удовлетворенно кивнул и, спрятав монетку в лохмотьях, живо зашагал в сторону старого стадиона Домициана, не обращая никакого внимания на подозрительно тяжелый взгляд плюгавистого торговца мясом, коим тот проводил обоих…

Не доходя до церкви Святой Аньез ин Агоне – типичной романской базилике с толстыми стенами и окошечками-бойницами – юный проводник резко свернул влево, на узенькую – едва разойтись вдвоем – улочку, больше напоминавшую какое-нибудь дикое и заброшенное ущелье, такое впечатление вызывало почти полное отсутствие солнца, лучи которого просто-напросто не доходили до мостовой из-за теснившихся друг против друга зданий, узеньких – два окна и дверь – трехэтажных, с покатыми черепичными крышами. Около одного из таких домов, судя по всему, принадлежавших средней руки ремесленникам или торговцам, и остановился нищий.

– Вот она куда-то сюда зашла – то ли в этот дом, то ли в соседний.

Марко покачал головой:

– Да-а… Так ты, значит, точно не знаешь?

– Так ты, синьор, дома-то уж сам проверь! – насмешливо скривился мальчишка. – Не мне ж туда заходить – кто пустил бы!

– А девушка? – запоздало озаботился толмач. – Та ли это, что я ищу?

Гаврош прищурился:

– Красивая юная дева… волосы цвета каштана, большие серо-голубые глаза, на щеках, когда улыбается – ямочки… Одета, как обычная горожанка, но руки белые, и говорит по-умному, как благородная дама.

– Она! Все-то ты заметил, – с улыбкой присвистнул молодой человек.

Парнишка тоже улыбнулся в ответ:

– Всегда рад помочь, синьор. А как же!

Махнув на прощанье рукой, он повернулся и быстро зашагал к Пантеону.

Сделав пару шагов назад – насколько вообще можно было отойти от фасадов, – Марко задрал голову, силясь рассмотреть верхние окна – а не мелькнет ли где знакомый до боли силуэт?

Слава богу, улочка оказалась пустынной – похоже, это вообще был тупик и чужие здесь не ходили – стой, смотри себе, никому не мешаешь. Как вот и делал сейчас Марко.

И напрасно надеялся, зря таращил глаза, рискуя сломать шею – ничего не возможно было рассмотреть, слишком уж узкие окна, да и почти все – закрытые ставнями. Что ж… Юноша поскреб подбородок и ненадолго задумался – а что тут думать-то, когда надо действовать? Зайти, спросить… Мол, не здесь ли проживает некая молодая особа, забывшая на рынке… бычьи хвосты? А что? Расплатилась и забыла, вот мясник и интересовался, спрашивал, а он, Марко, случайно вспомнив увиденную вчера на этой вот улице девушку, просто решил зайти…

Подойдя к обитой затейливыми бронзовыми вставками двери под небольшим фронтоном, явно спертом с каких-то античных развалин, юноша поднял кулак – постучать… как вдруг краем глаза заметил метнувшуюся к нему тень. Обернулся…

Перед глазами мелькнуло злое острие кинжала! Марко увернулся, подставил руку, но наткнувшись взглядом на холодные и пустые глаза убийцы – ибо кто еще это мог быть? Приметил на рынке, позарился на серебро – запросто. Эх, следовало быть осторожнее… хотя теперь – чего уж!

Злодей улыбнулся уверенно и цинично, поиграл кинжалом, словно оттягивая сладостный для себя момент, и вдруг резко – словно атакующая змея – нанес удар… вне всяких сомнений, поразивший бы молодого человека в сердце или, уж по крайней мере, в печень или живот – в чем тоже приятного мало.

Поразил бы… Настолько быстро все случилось, Марко даже не успел вытащить висевший на поясе нож, едва только опустил руку…

А злодей не успел закончить свой выпад! Упал, пораженный в голову короткой дубинкой, которую метнули откуда-то…

Марко обернулся:

– Убой?! Ты как здесь?

– Так… шел…

– А я как раз собирался зайти в этот дом, кое о чем справиться…

Убой быстро осмотрелся по сторонам, нагнулся, взглянув на убитого – или оглушенного – злодея, подобрал с мостовой дубинку и хмыкнул:

– А пошли-ка отсюда, паря, да побыстрей. Сдается мне, не нужно тут больше никого лишнего.

– Пожалуй, ты прав, друже.

Переглянувшись, Убой и Марко живенько покинули улочку, и, убыстряя шаг, пошли к Пантеону.

– Злыдень этот, верно, с базара за тобой шел, – на ходу пояснил Убой. – Я видел.

Толмач пожал плечами:

– Бывает, и за медяху убьют. Неосторожен я нынче был, потому чуть не попался – вот дьявол. Боярину не скажем?

– К чему? Ничего ведь такого и не случилось.

– Правильно, – Марко одобрительно улыбнулся. – Тогда я сейчас – в церковь, на Трастевере. Ты как?

– И я с тобой, пожалуй, пройдусь – мало ли что? Вдвоем-то, как видишь, сподручнее.

– Это точно!

– Только сперва в какую-нибудь корчму зайдем. Поедим да горло промочим.

Римский папа Иннокентий Четвертый, в миру – граф Лаваньи Синибальдо Фиески – явно не торопился в Вечный город окормлять паству, занятый куда более насущным делом – борьбой с императором Фридрихом. Как сказал толмачу Марко отец Бенедикт, священник церкви Санта Мария ин Трастевере, понтифик задержится еще как минимум на неделю, таким образом, группе Ремезова больше ничего не оставалось делать, как только ждать, при этом не забывая о людях коммунального судьи мессира Джанкарло Гоцци – они ведь все еще должны были искать «побегушника» и его «сообщников». И еще нужно было на что-то жить – привезенные с собой деньги таяли, словно снег в теплый апрельский день.

Впрочем, эта проблема оказалась теперь очень даже решаемой – «лекарь из Стокгольма» господин Энгельс Карлсон (доктор Эннио Каросо) и его молодой ассистент Марко уже в самые ближайшие дни приступили к активной врачебной практике, благо клиентов искать не приходилось, достаточно было просто заглянуть в таверну домовладельца ушлого Чинизелли. Он и подогнал страждущих, не за просто так, конечно – комиссионные, брал, собака, вперед, и не такие уж маленькие.

– Ладно, черт с ним, – выходя на улицу, заболотский боярин с грустью подкинул на ладони изрядно похудевший кошель и, привязав его к поясу, махнул рукой. – Сами бы мы гораздо дольше больных искали, ведь так?

Марко молча кивнул, он вообще в последнее время говорил мало, производя впечатление человека, погруженного в какие-то свои невеселые думы.