Евгений Южин - Излом

Я потер рукой щетину на лице и с задумчивым видом произнес:

— Выходит, я огнестойкий.

— Дурак ты огнестойкий. Я не понимаю, как ты выжил! Ты меня слышишь?

— Слышу, слышу. Не кричи. Ты же не хочешь сказать, что намеренно хотела меня того?

Ана скривилась, — Нет, конечно! Я потерялась, я отключилась, я не знаю, что это было. Но второго раза — не будет! Понимаешь? Я боюсь!

Обняв девушку, я постарался ее успокоить, но кажется, она оценивала ситуацию с позиций тех знаний, которых у меня не было. И слава богу, что не было! Иначе, я бы никогда не стал участником самого лучшего фейерверка в моей жизни.

Горы понемногу отступали от моря. Не то, чтобы побережье становилось плоским, как на далеком западе, просто высоченные громадины, накрытые снежными шапками, уходили все дальше и дальше вглубь континента по мере того, как мы перемещались все ближе к югу. Долины становились шире и мельче, отроги гор уже не обрывались утесами в зеркало океана, а извивались мысами и заливами, рисуя ломаную линию берега. Леса отступили вслед за предгорьями, прибрежные долины серебрились густыми зарослями местного бамбука, который к тому же был источником муки и крахмала в мире, где не знали злаков. Еще дальше на юг появились не виданные мною до того виды растительности — высоченные леса многоярусных темно-бурых гигантов со светло-желтыми стволами, одиноко стоящие зонтики толстенных коротышек и невероятно высокие столбы чего-то похожего издали на земной укроп.

Там на юге находилась столица всей восточной части континента, порт и судостроительные верфи. Оттуда уходили суда на запад и через океан на далекие острова — остатки восточного материка. Только там, в гуще человеческой жизни, можно было искать способ подготовки далекой экспедиции. Там же ждала нас и опасность в виде местных скелле, которую мы надеялись избежать. Суша далеко протянулась с севера на юг и даже на нашем замечательном самолете путешествие туда должно было занять дня три, четыре. Океан выглядел безмятежным — за все время я еще не разу не видел, как выглядит местный шторм, если не считать тот дождик, который закончился неожиданным светопреставлением. По его сверкающей по утрам поверхности ползали суденышки ловцов лохов и изредка разрезали зеркальное серебро длинными темными чертами морские суда.

Про себя я уже решил, что единственный реальный способ добраться до таинственного острова — это построить авианосец. Конечно, под авианосцем я подразумевал просто небольшое морское судно, переделанное так, чтобы оно могло перевозить наш летательный аппарат. Было бы совсем замечательно, если бы я мог еще и садится на его палубу и взлетать с нее при необходимости. Правда, когда я начинал думать об этом, то тут же начинал сомневаться в такой возможности. Наш самолет, при всех его скромных размерах, все же более всего напоминал небольшой земной вертолет. Я помнил размеры вертолетных площадок на земных кораблях и понимал, глядя на местные скромные по размерам суда, что разместить нечто подобное там было немыслимо. В море встречались длинные баржи с относительно широкими палубами, но приспособлены ли они для трансокеанских переходов, я не знал. Кроме того, большое судно, могло означать большой экипаж. И это тоже была проблема — я надеялся, что чем меньше людей будут участвовать в экспедиции, тем больше у нее шансов на успех. По крайней мере, больше шансов не привлечь опасного внимания скелле и властей.

Пока же я следовал совету моей скелле — решать проблемы по мере их появления. На ночевки и дневной отдых мы останавливались на крышах древних развалин, которых дальше на юг встречалось все больше. Те, которые были небольшими по высоте, как правило, были приспособлены населением под свои нужды. Нам же доставались нередко попадавшиеся многоэтажные башни, которые никогда не использовались местными выше третьего этажа. Очень удобно — бесшумный самолет очень редко привлекал внимание и незнакомцы, появившиеся из древней башни, принимались аборигенами за ее обитателей.

Судя по карте, сфотографированной мною под куполом древнего здания в монастыре, уже через день полета мы должны были оказаться рядом со столицей юга — городом Саутрим.

Очередное строение древних ни высотой, ни этажностью не отличалось, но зато располагалось в стороне от населенных пунктов. Ана умело посадила наш летательный аппарат рядом с развалинами, я привычно осмотрел окрестности через трубу, а Виутих рванул к ближайшему орешнику за новою метлой — к густым зарослям похожих на щетину здоровенных трехметровых хвощей, сердцевина которых напоминала по вкусу морковь. Вообще, наши запасы продовольствия были на исходе, и я подумывал совершить визит в какой-нибудь городок на рынок — дело осложнялось тем, что рынки, как правило, здесь работали с утра. Что-то подходящее располагалось не так далеко, километрах в двух от нас, и я решил, что наведаюсь туда завтра.

На здоровенном блоке, бывшем когда-то в прошлом частью здания, а сейчас разогретом магией скелле, кипел котелок с водой. Девушка, с кружкой парящего настоя, задумчиво сидела в импровизированном кресле из каменных блоков, накрытых одеялом, наслаждаясь теплым вечером, пахнущим морем. Виутих, старательно копировавший за скелле все ее манеры, соорудил себе порцию такого же напитка, который я, после земного чая, терпеть не мог, и направился ко мне. Я сидел немного в стороне от нашего лагеря и старательно колотил молотком по мешочку с осколками материала, из которого делали линзы. Эти обломки сохранились у меня еще с тех давних времен, когда я разобрал на части шлем скелле, не позволявший последней пользоваться ее даром. Обломки пережили наше отсутствие на планете, провалявшись все эти годы на базе, с которой мы отправлялись в наше первое совместное путешествие. И вот, теперь я увлеченно измельчал в пыль доставшееся буквально с кровью наследство.

— Илия, зачем ты ломаешь прекрасный материал? — в отличие от Аны в конце концов освоившей мягкое «л», Виутих еще был в начале пути.

На каждой нашей остановке, да и частенько в полете, Виутих просвещал меня в премудростях так называемой «новой физики». Я старался привести его образные формы речи к языку более привычной для меня земной научной терминологии, одновременно просвещая его в основах материалистической диалектики. Мы уже привыкли быть достаточно откровенны, парень, похоже, вообще наслаждался возможностью общаться на больную для него тему, возможностью, которой он был лишен после смерти своего учителя, поэтому сейчас я не собирался скрывать свою задумку.

— Видишь ли, скелле оперируют с потоком энергии от источника — черный дыры или темной звезды, называй, как хочешь. Перенос энергии есть, но за счет чего я не знаю. Возможно, что ответы, как раз, и знает «новая физика». Черная дыра искажает потоки событий для элементов. Мы наблюдаем, как черную дыру объект, среднее количество событий для которого, а также состав подмножества элементов, которые их образовали, отличаются от, условно назовем, обычной материи. За счет этого становятся вероятными события маловероятные для остальной материи. Этот градиент вероятности, в обычной вселенной, наблюдается нами, как разные силы, вызываемые разными взаимодействиями. Градиент должен преобразоваться на каких-то структурах обычного вещества, чтобы быть наблюдаемым нами, как классические поля сил — электромагнитные, гравитационные и прочие. Из доступных мне таких веществ — материал линз. Скелле же для такого преобразования используют собственный мозг — какая-то структура, связанная с нейронами мозга, умеет превращать градиент вероятностей от черной дыры в классическое взаимодействие без каких-либо посредников.