Михаил Ланцов - Полковник Империи

Кем он теперь выглядит в их глазах? Вопрос. Большой и серьёзный. Хуже того – его просто так и не прояснишь: не скажут ведь. И с каждым днём эта трещина между ним и его офицерами ширилась, норовя перерасти во что-то большее в самый неподходящий момент. Нужно было искать выход, но Максим его не видел. Назад уже не сдашь. Не поймут. Идти вперёд? Но это безумие! Кошмар! Бред! Да и как идти? Куда? Играть? Фальшь рано или поздно заметят. А значит, что? Самому поверить в придуманную на коленке сказку? Маразм… Да и к чему она его приведёт? Примут ли эти люди столь странное создание, что проступило в глупых шутках? «Древний эльф… эльф… мать твою…» – от одной этой мысли хотелось с раздражением сплюнуть. Но он не мог. Мысли не сплёвываются. От них так просто не избавиться. Да и окружающие уже ими заляпаны с ног до головы.

Вот с этими мыслями, мешающими думать, наш герой и передвинулся ближе к передовой. Забрался в свой бронеавтомобиль. Устроился на месте командира. И стал обозревать окрестности в очень недурно оборудованную командирскую башенку. О завете «трёх великих дел», которые должен сделать каждый «попаданец», он прекрасно знал. Наслушался в своё время. Промежуточный патрон Максим уже ввёл, найдя вполне подходящий местный аналог, да ещё сразу в самозарядном оружии. Вон какую игрушку сделал! Считай, смесь достаточно современной штурмовой винтовки с традиционным самозарядным карабином. Для этих лет – вообще огонь! Командирскую башенку также сделал. Ни одного бронеавтомобиля у него не было без этого компонента. Оставалось перепеть Высоцкого, но он ему не нравился и песен его он знал до неприличия мало. Точнее, одну, да и ту фрагментарно. Так что он как-нибудь уже без него. В конце концов, тот объём музыкальных композиций, которые он явил миру за эти два года, с лихвой перекрывал страсть авторов некогда прочитанных книг к Высоцкому…

А тем временем развивались события на поле боя.

В чём была идея?

Лейб-гвардии механизированный полк отступал. Напоказ. Прикрывшись с фронта тяжёлыми бронеавтомобилями, по которым немцы постреливали. И из винтовок, и из пулемётов. Без всякого результата, но всё же. Бронеавтомобили медленно пятились. Вроде как под напором и обстрелом австро-венгров.

Максим был абсолютно убеждён – ни один боевой офицер не пойдёт командовать концентрационным лагерем. Добровольно, во всяком случае. А у австро-венгров, как и у всех остальных участников этой войны, имелся достаточно острый недостаток полевых командиров из-за убыли. А значит, что? Правильно. Вон тот офицер, стоящий на отдалённом грузовике, что всем командовал тут, явно не имел боевого опыта. Но, безусловно, обладал совершенно запредельными амбициями и привык безнаказанно доминировать над окружающими, особенно над русскими. Сознательно он, наверное, понимал, что добыча ему не по зубам. Но вот психологически… она ведь вела себя так привычно…

И расчёт нашего героя оказался верным.

Командир австро-венгров не устоял. Ему бы держать статичную оборону и выигрывать время, ожидая подкрепления. Но нет. Не смог сдержаться перед соблазном заработать много дешёвой славы. Пошёл в наступление, погнав перед собой военнопленных.

Максим же не только демонстративно отступал, но и приказал не отстреливаться, всячески показывая свою неготовность стрелять «по своим». Параллельно же он готовил «тёплый приём». Прежде всего он разместил в перелеске, через который отходил полк, штурмовиков. Велев им перед этим надеть маскхалаты. Эти тряпки и там, в полях под Штормградом, помогли при штурме, и сейчас были с ними. На всякий случай. Просторные тряпки камуфляжной «пятнистой» раскраски с кучей мелких лоскутков и мест для крепления веток с пучками травы. Ничего сложного, но очень полезно.

В принципе, этого должно было хватить. Но Меншиков подстраховался и отправил все свои лёгкие бронеавтомобили в обход. Прямо по буеракам и бездорожью. Широкие покрышки с развитым протектором и камеры низкого давления, вкупе с полным приводом, открыли для этих бронеавтомобилей пути, доселе недоступные автотехнике.

Их задачей было скрытно, прячась в складках местности, обогнуть противника. Что было несложно из-за явно выраженной холмистости. Далее им надлежало войти в Зальцбург и пошуметь. По возможности уничтожить телеграф и выдвигаться в тыл наступающей группировки супостата. Не быстрый манёвр, конечно. Но Меншиков не был уверен в том, что командир австро-венгров клюнет на его наживку. А уничтожать этот отряд всё равно требовалось. Так что как запасной вариант такая схема вполне была пригодна…

Австро-венгры медленно продвигались вперёд. Кричали и постреливали. Больше для острастки. Над головами военнопленных. Нескольких пристрелили, когда они попытались бежать в тот самый перелесок, где укрылись штурмовики. Но в целом двигались в относительном порядке.

Сколько так продолжалось? Полчаса? Может, больше. Однако наконец военнопленные практически вышли из перелеска. В то время как сам супостат туда полностью втянулся. И тут в небо взлетели три красные ракеты, и штурмовики атаковали. Шквалистым порывом стрелкового огня.

Дистанции были смешные – сто-двести метров. А у ребят в руках самозарядные карабины под фактически промежуточный патрон в быстросъёмных коробчатых магазинах да лёгкие ручные пулемёты под основной винтовочный патрон, и тоже в быстросъемных коробчатых магазинах. Плюс егерские винтовки с оптическими прицелами.

Мерзавцы из концентрационного лагеря и их прихлебатели прикрылись живым щитом только с фронта. В то время как фланги остались абсолютно беззащитными. Более того, опасаясь проблем с военнопленными, они держали некоторую дистанцию от них. Тех ведь толпа. Могут наброситься. А так – станковые пулемёты, установленные на грузовиках «по-русски», позволяли надеяться сдержать толпу в повиновении.

Теперь же, почти в упор, на них обрушился шквал стрелкового огня. С флангов. С самых беззащитных и уязвимых направлений.

Егеря били по пулемётчикам, не давая им воспользоваться своим оружием, и командирам, что пытались чем-то командовать. Пулемётчики подавляли скопления. Остальные – работали просто по любым наблюдаемым целям.

Минута.

И тишина. От которой аж в ушах зазвенело.

Присевшие и упавшие на землю военнопленные начали озираться и осматриваться. Выжившие австро-венгры – тоже. Испуганные, шокированные, полностью раздавленные.

Максим уже было хотел отдать приказ штурмовикам выступить вперёд и добить врага, но своё слово решили сказать военнопленные. Они колыхнулись, как морская волна, и с каким-то чудовищным, нечеловеческим рёвом набросились на своих вчерашних надсмотрщиков и конвоиров. Оружия у них не было. Кто-то, конечно, хватал оружие убитых. Но большинство действовали проще – они набрасывались на супостата всей толпой и буквально разрывали их в клочья голыми руками. Ну как голыми? Руки сами находили подходящие предметы. То и дело мелькали поднятые с земли камни, выхваченные у австро-венгров кинжалы и так далее.