Андрей Кокоулин - Точка

— Хоть в Ниццу, хоть в Вейн. — сказал Берштайн. — Даже в Штаты. Мы все-таки отделение «Альтшауэр-клиник».

— Так, второй проход, — сообщил Искин.

Аннет улыбнулась.

— Я что-то волнуюсь.

Она попыталась сложить руки на животе, но Искин мягко перехватил ладонь.

— Не стоит, — сказал он. — Просто соперница взяла вас на испуг. А может она и сама была не в курсе, что колонии таким образом подсадить нельзя.

Он вернул ладонь на место.

— Ага, — сказал Берштайн, следя за строчками на голограмме. — Заражения не обнаружено. Данные… данные приняты. Синхронизация… Все, синхронизация успешна. Идентификатор… статус обновлен.

— Все, — сказал Искин.

Отсоединив иглы, он помог Аннет сесть и передал бумажное полотенце.

— Спасибо, — сказала Аннет.

Она вытерла живот и шею, оставляя на полотенце влажные, расплывающиеся пятна.

— Идентификатор.

Берштайн выложил карточку на край стола.

— Все? — спросила Аннет, спуская ноги с ложа.

Берштайн развел руками.

— А что вы хотели? — шутливо заявил он. — Добавили бы пять марок, и мы расщедрились бы на блюдо из кафе поблизости. На…

Он пощелкал пальцами, вызывая название из памяти.

— Кайзершмаррн, — подсказал Искин.

— Да, на кайзершмаррн, на сладкий омлет.

— Не стоит.

Аннет прошла к шкафчику и принялась неторопливо одеваться. Искин поймал себя на том, что беззастенчиво пялится на нее.

— Господин Искин, — обернулась Аннет, — вы не ответили на мое предложение.

Она оправила блузку и накинула жакет.

— Я не против, — сказал Искин, складывая за спиной руки.

— Может, созвонимся вечером?

— У меня нет виссера.

— Совсем? — удивилась Аннет.

Прошуршав бахилами, она взяла со стола идентификатор. На ухоженном лице всплыла улыбка. Несколько секунд женщина стояла неподвижно.

— Слушайте, — сказала она, отмерев, — может, сегодня в восемь в «Тиомель»? Знаете про «Тиомель»? Я вас приглашаю.

— Знаю, на Криг-штросс, — кивнул Искин и вспомнил про Стеф. — Но лучше завтра. Завтра в восемь. Сегодня у меня нет возможности. У меня…

Он умолк. Объявлять о том, что его будет ждать девчонка, в судьбе которой он принимает посильное участие, было, пожалуй, глупо.

— Договорились.

На прощание Аннет послала ему легкий воздушный поцелуй.

— Ох-хо-хо, — с улыбкой сказал Берштайн, когда женщина вышла, — где мои семнадцать лет? А ты тот еще ходок, Лем.

— Я?

Берштайн встал из кресла.

— А я что ли? — он с кряхтением присел в углу у сейфа. — Стоило мне отвернуться, выйти ни минуту, как у вас уже все сладилось. Ты сканированием занимался? У нее, кстати, натуральная грудь. Это, поверь мне, большая удача при том, что сейчас кто только не колет себе парафин.

Щелкнул замок. Берштайн достал из стальных недр пачку денежных купюр в сине-желтой банковской упаковке и вернулся с ней за стол.

— Я выдам тебе восемьдесят марок, — сказал он, разрывая ленту. — Это вместе с сегодняшним приемом. Ты не против?

— Нет, — сказал Искин.

Ему вдруг сделалось дурно, и он отступил к биопаку, едва не опрокинув его на пол.

— Лем?

Берштайн оторвал глаза от пересчета купюр, и лицо его сделалось озабоченным. Он приподнялся. Искин же искал точку опоры и не находил. Перед глазами плыло. Правую руку стиснуло обручем, и не разобрать, горячим, огненным или ледяным, все одно руки будто и не было до плеча. Юниты вибрировали внутри, распадаясь на бестолковые сегменты.

— Я…

Искину удалось зацепиться локтем за ложе, он налег на него, перевернулся, большей частью тела наползая под «Сюрпейн» — ни дать ни взять выбросившийся на берег тюлень. Нет, на дельфина не тянул. Дальше уже подоспел Берштайн, разодрал на Искине ворот халата, полез пальцами к шее, потом — к запястью. Хватило сил отмахнуться.

— Снова? — спросил Берштайн.

Про приступы Искин сказал ему, что вынес их из Фольдланда. Собственно, вранья в этом не было. Учитывая деликатность темы, Берштайн о большем не расспрашивал и, видимо, посчитал, что его новый работник хотел бы оставить прошлое в прошлом. Сам покинувший Фольдланд за несколько лет до объявленной политики единения и чистоты, Берштайн был уверен, что остальным, чтобы вырваться, пришлось пройти через унижения и пытки. В какой-то степени правдой было и это.

— Ко… кофе, — выдавил Искин.

— Сейчас, — сказал Берштайн, исчезая.

— Сладкий.

— Труди, — услышал Искин голос Берштайна, связывающего с секретаршей по коммутатору, — придержи пока посетителей. Нам нужен кофе, сладкий, очень-очень сладкий кофе. И быстро!

Искин лежал, глядя в серебристые разводы «Сюрпейна» над головой.

Внутри него собирались в колонию раздерганные юниты, выстраивали цепочки, выдавали в мозг информацию о состоянии и ошибках. Целостность упала до семидесяти восьми процентов. Где-то с неделю восстанавливаться.

Краем проскочил короткий отчет о юнитах, извлеченных из трахеи Аннет. Сто сорок третья версия, древнее, чем юниты, убитые им в теле Стеф. Это было уж совсем что-то из ряда вон. Кто-то что, вывез из Фольдланда юнитов под видом железной стружки? Или со смертью Кинбауэра в Киле-фабрик совсем пропал контроль?

Какой-то бред. Старые, дохлые юниты в товарных количествах. Они в детях. Их распыляют по комнатам. Не подкладывают ли еще в пресловутый кайзершмаррн? Ложками, чтобы хрустело на зубах?

— Ну-ка.

Появившийся в поле зрения Берштайн заботливо приподнял голову. Перед глазами Искина появилась чашка, порождающая пахучие завитки пара. Первый глоток божественным горячим огнем протек в горло.

Ум-м-м!

— Сам возьмешь? — спросил Берштайн.

Он не любил чувствовать себя нянечкой.

— Возьму, — сказал Искин.

Правая рука еще своевольничала, крючила пальцы, поэтому немаленькую чашку пришлось обхватить левой. Левая справилась.

Кофе был исключительно сладкий. Братцы-юниты, предчувствуя скорую энергетическую подпитку, запустили жгутики-расщепители в лучевую и локтевую артерии. Искин ощущал их нетерпение, как легкие покалывания. Оживаем, мальчики? Оживаем.

Он напрягся и сел.

Еще два глотка, третий, и приступ отдалился, оставив лишь ломоту в пояснице и звон в голове, за ушами. Проплыло грозовое облачко на горизонте, и Бог с ним. Видимо, перестарался с использованием магнитонной спирали. Третий… ох ты ж, третий раз за половину дня. Многовато, честно говоря. И, как минимум, еще один прием впереди.

Искин прижал пальцы правой руки к плечу. Терпимо.

— Ну, как? — спросил Берштайн.

Искин кивнул и допил кофе.

— Труди просто волшебница, — сказал он.

— Ты в порядке?

— Дай мне пять минут.

— Хорошо, — сказал Берштайн и склонился к коммутатору: — Труди, через пять минут мы будем готовы принять посетителей. И доктор Искин должен тебе марку.