Андрей Кокоулин - Точка

— Мы должны изъять девушку.

Мужчина в костюме развернул, предъявляя, ордер. Он был где-то одного возраста с Искиным, носил усы и баки, вид имел равнодушно-усталый. Его жест с ордером был рутинным, многократно повторенным движением.

— Вы оперативно, — сказал Берштайн, отжимая клавишу на коммутаторе.

— Куда? — вскрикнула мать девочки. — Куда вы ее забираете?

Санитар и второй гражданский преградили ей путь.

— В стационар. В карантинный центр.

— А мое согласие? — спросила женщина, почему-то глядя на Искина. — Паулина — несовершеннолетняя. Вы должны спросить моего согласия.

— Это — третья стадия, — с сожалением произнес мужчина в костюме. — Мы имеем право, руководствуясь здоровьем пациента, принимать все необходимые меры без разрешения родителей или опекунов.

— Но я…

— Вы можете поехать с нами.

— Могу?

— Я вас провожу. У нас небольшой микроавтобус.

Мужчина повел женщину из досмотровой. Топик из ее рук выпал, и он, присев, его поднял. Паулину переложили на носилки, закрепили эластичными ремнями и повезли. Лица санитаров ничего не выражали.

— Попрошу сдать ловушки, — сказал мужчина, предъявивший ордер.

Оставшийся с ним санитар раскрыл принесенный с собой чемоданчик.

— Под опись, — сказал Берштайн.

— Разумеется, — последовал кивок.

Берштайн сел за стол, достал чистый лист бумаги и вооружился ручкой.

— Сколько их? — спросил он у Искина.

— Четыре.

— Замечательно.

С минуту Берштайн писал, сводя брови и двигая губой. Санитар и мужчина в костюме переминались с ноги на ногу.

— Можно было и по виссеру, — сказал мужчина. — Я бы заверил…

— Заверите, — кивнул Берштайн. Он тряхнул листком и зачитал: — У отделения «Альтшауэр-клиник», Декстра-гассе, три, изъято четыре электромагнитных ловушки от комплекса магнитонной терапии «Сюрпейн». Изъятие совершил… мне необходимо вписать.

Он поднял взгляд.

— Санитарный инспектор Бозен, — представился мужчина в костюме. — Николас Бозен, номер три-семь-двенадцать.

Берштайн снова заводил ручкой.

— Ну вот, — сказал он спустя несколько секунд, — теперь можете заверить.

Инспектор расписался, потом, подышав на извлеченный из кармана пиджака оттиск, приложил его к подписи.

— Устроит?

Берштайн повернул лист к себе.

— Да.

— Мы можем получить?

— Лем, будь добр, — обратился к Искину Берштайн.

Санитар раскрыл чемоданчик. Искин сложил в него ловушки от второго прогона.

— Четыре.

— Все, — сказал санитар.

— Благодарю за сотрудничество, — сказал инспектор Бозен.

Он пожал руки Берштайну и Искину.

— Простите, — остановил его в дверях Искин, — раньше ловушки не изымали. Что-то изменилось?

Инспектор почесал красноватую кожу щеки.

— Мы исследуем юнит-колонии, — сказал он неохотно. — Есть обстоятельства.

— Какие?

— Иди, Юрген, — отослал застывшего на лестнице санитара инспектор. — Я приеду позже. И скажи Майнриху, чтобы девчонку сразу поместили в отдельный бокс.

— Хорошо, господин инспектор.

Санитар исчез внизу.

Инспектор Бозен вернулся в досмотровую и несколько секунд, словно прикидывая, какую часть правды говорить, занимался леденцом в обертке — развернул желтый фантик, аккуратно, двумя пальцами взял конфету, повертел ее так и сяк.

— Хотите? — предложил Искину.

— Извините, — отказался тот, — это плохо для пищеварения.

— Плохо? — удивился Бозен и с сомнением посмотрел на леденец. — Хорошо, — замотав конфету обратно в фантик, он опустил ее в недра пиджака. — Вы знаете, что неделю назад ограбили отделение сберегательного банка на Линден-штросс?

— Что-то слышал, — кивнул Берштайн.

— Я — нет, — сказал Искин.

— А две недели назад пострадало ювелирное ателье «Хоппер и Меншольц». На Равензее. Были разбиты витрины и вынесено бижутерии на несколько сотен марок.

Искин поставил инспектору стул, сам притащил из угла небольшую банкетку.

— Есть связь? — спросил он, усаживаясь.

— Определенно, — кивнул Бозен. Он качнулся на стуле, видимо, выдерживая драматическую паузу. — Грабители действовали группами.

— Две группы грабителей?

— Четыре, — сказал Бозен. — Четыре группы по пять человек. Еще были взломаны кассы на автовокзале и разгромлено кафе на Фюнтен-плас.

Берштайн помял нижнюю губу.

— Замечательно. Причем здесь мы и причем здесь санитарная служба?

— Те грабители, что были пойманы, в основном, молодые юноши и девушки, все они были инфицированы. Собственно, это выяснилось случайно.

— Какая стадия? — спросил Искин.

— Четвертая. Полный контроль.

Берштайн стукнул указательным пальцем в столешницу.

— Здесь, в городе?

— Это пока ни широко, ни узко не афишируется, — сказал Бозен, — и я говорю это вам лишь для того, чтобы вы своевременно информировали нас, если в вашу клинику вдруг обратятся с любыми признаками юнит-заражения.

— На четвертой стадии уже не обратятся, — сказал Искин.

— Я знаю. Но ограбления и разгром кафе, как мы считаем, произошли именно под юнит-контролем. Поэтому любая стадия, любой зараженный помогут нам выявить, кто и с какой целью производит данные манипуляции.

— Разве не Фольдланд?

— Фольдланд уже полгода, как свернул свои юнит-программы, — сказал Бозен. — Международные наблюдатели, приглашенные в Киле, это подтвердили. Там остались одни корпуса. Шмиц-Эрхаузен законсервирован. Через месяц планируется подписание совместной декларации.

Искин потер лицо ладонями.

— Погодите, технология была только у Фольдланда. Кажется, ни в Европе, ни за океаном существенных успехов в юнит-индустрии достигнуто не было. Вроде максимум, что было заявлено институтом микроники Шлезвига где-то год назад, это то, что их программируемый юнит стал размером с ладонь.

Бозен сухо улыбнулся.

— Со смертью Кинбауэра успехов не было и у Фольдланда. Хотя там, как водится, предпочитали это скрывать.

— Тогда я не понимаю, — сказал Искин. — Зараженные — местные?

— В какой-то части. Большинство являются беженцами, прибыли к нам от полугода до трех лет назад.

— Значит, Штерншайссер водит всех за нос! Скорее всего, юниты просто были недавно активированы.

— Возможно, это сейчас выясняют, — Бозен поднялся. — Я должен идти.

Он еще раз пожал руки Искину и Берштайну.

— Да, — он выложил визитку, — вот номер моего виссера.

Искин проводил его за стеклянную дверь.

— Извините, — сказал он уже на лестнице, — а что вы делаете с юнитами, извлеченными из ловушек? У вас есть оборудование для исследований?

— М-м-м… — замялся Бозен. — Скажем так, пока мы их только складируем. С такими технологиями мало кто знаком. Передовой край. Периодически мы отсылаем материалы в научные центры. Но сейчас, думаю, любая информация будет очень востребована, поэтому и за этих юнитов тоже возьмутся. Сейчас несколько стран открыли финансирование, разрабатываются особые микроскопы. С другой стороны, они ведь не испортятся, пока лежат, не правда ли?