Computers - Computers - Как один день - 1-5 книги

- А что? Надо молодым невест добывать? Надо. Так почему бы и не пойти в поход? Сам с ними пойду – жена уже старая!

И дед Аза тоже, укладываясь спать, частенько бормотал:

- Идите, идите! Сам, когда молодой был… - Но, какие воспоминания бродили в его голове, он не договаривал.

Мнение двух таких авторитетных людей, как Аза и Карась, очень воодушевило молодежь, и решение о походе в целом было принято. Но, поскольку лето уже заканчивалось, нечего было и думать отправляться в поход немедленно – необходимо было отложить отправление до весны.

И, конечно, собирался в поход Ходжа. Сказки рассказывать да песни петь – вот что он обещал. Но все понимали – главное, что Ходжа будет делать, это слушать и запоминать все, что произойдет в походе, чтобы потом принести домой, в Ку-Пио-Су, новые сказания.

Большой проблемой также были лодки. Для похода их нужно было много, не менее двух десятков. Но никто из остающихся в поселке не хотел отдавать большие и надежные лодки, каждая из которых была плодом многолетнего труда. Да и на озере часто бывает ветер, надежные лодки нужны для рыбной ловли. Поэтому основную надежду молодежь возлагала на еще не доделанные новые лодки. Теперь на острове с раннего утра слышались удары топоров и звон долота – все, кто хоть немного в этом смыслил, работали над долбленками с утра до вечера, отрываясь только для охоты и рыбной ловли. Очень помогали наши новые бронзовые инструменты, и работа спорилась.

Карась, уступив работу над лодками своим помощникам, сам все свое время отдавал изготовлению бронзового оружия и инструментов, и добился больших успехов в их отливке. Он придумал, по моей подсказке, делать разъемные глиняные формы из двух половинок, и теперь отливки из бронзы получались очень точные, почти не нуждающиеся в дальнейшей обработке, что значительно снижало трудоемкость изготовления оружия и инструментов. Наконечники для копий, дротиков, стрел были поставлены на поток. Делались также долота, топоры и даже бронзовые молотки, которыми работать с долотом было куда удобнее, чем просто камнем или деревянной киянкой. Все это изготавливалось с большим запасом, не только для нужд поселка, но и как возможный выкуп за невест, явно превосходящий по ценности все остальное, что обычно предлагалось при выкупе – ожерелья, каменный инструмент, меха и прочее.

Я, наладив производство бронзовых изделий, сам больше не принимал непосредственного участия в их изготовлении, да оно и не требовалось, а ходил на охоту, рыбачил вместе с Тэкту и другими, и придумывал новые бронзовые изделия. Например, по моему предложению Карась стал делать тонкие и толстые бронзовые стержни. Я показал ему, как заточить конец таких стержней, чтобы получилось перовое сверло, и в дальнейшем сверление отверстий в дереве ускорилось многократно. Делались также рабочие ножи, короткие и острые, и только кинжалы, подобные моему, мы не делали, якобы по запрету Дабу, но в них и не было необходимости при наличии дротиков – коротких легких копий, длиной от метра и более, с острыми и тонкими бронзовыми наконечниками.

Я «изобрел» также простейшую копьеметалку – деревянную изогнутую серповидную палку с удобной рукояткой. Дротик упирался в конец «серпа», где была выемка. Применение копьеметалки значительно увеличивало силу броска. Карась придумал делать на тупом конце тонких дротиков оперение, благодаря чему дротик летел далеко и точно.

Молодежь целыми днями упражнялась с новым оружием, в том числе и на охоте, и многие уже достигли больших успехов в метении дротиков с помощью копьеметалок, а охота стала гораздо эффективнее и требовала меньше сил и времени.

Кроме того, я предложил было делать составные луки, применяя, кроме дерева, накладки из рога и скрепки из бронзы, но, увы, подходящего материала для тетивы не было, а обычные тетивы из сухожилий не выдерживали таких больших нагрузок, и рвались уже после нескольких выстрелов. Конечно, мне не составляло бы труда создать сколько угодно тетив из нейлона или даже стального тросика, но я не хотел в своем «прогрессорстве» заходить слишком далеко.

* * *

Все это время Пижму внимательно наблюдал за нами, но сам мне на глаза не показывался. Не раз он подсылал своего внука Гарру подглядывать за тем, что делаем мы с Карасем, не раз засылал Кунью к Нае в гости, чтобы подслушать, о чем мы разговариваем, но его планы не сбывались – Гарру откровенно был за нас, так как и сам намеревался идти в свадебный поход. Кунья, конечно, тоже не собиралась шпионить, но ее отношение ко мне изменилось – она избегала смотреть мне в глаза, и, стоило мне зайти в хижину Гунды, сразу убегала. Такое отношение с ее стороны было понятно, но меня это мучило, а между тем, она снилась мне чуть ли не каждую ночь.

Как-то раз, вечером, я возвращался из мастерской Карася, где мы целый день жгли сучья и корни на древесный уголь – при выплавке бронзы он был гораздо удобнее, чем дрова. Я был весь в саже, и решил искупаться. Направившись к берегу, я увидел, что на краю мостков кто-то сидит. В сумерках было плохо видно, но, приблизившись, я разобрал, что это девушка. Она сидела, свесив ноги в воду и склонив голову на руки, и, лишь подойдя вплотную, я понял, что это Кунья. Мне стало не по себе, но я пересилил смущение, подошел и сел рядом. Кунья, видимо, давно узнала мои шаги, потому что только повернула ко мне голову и посмотрела на меня с такой тоской, что я содрогнулся.

- Что ты, Кунья? – спросил я, стараясь не выдать своего волнения.

Она вздохнула:

- Уедешь к своей, которая тебе снится, да?

- Ну, до этого еще далеко, мы тронемся в путь не раньше весны.

- Ну, и уезжай, уезжай! – она вскочила и хотела убежать, но я молниеносно схватил ее за руку.

- Отпусти! Зачем я тебе? Эта, твоя… Она же снится тебе каждую ночь, я знаю!

- Садись, Кунья, нам надо поговорить! – сказал я, и она подчинилась, не столько словам, сколько, наверное, услышав что-то новое в моем голосе.

- Кунья, послушай! – я сам волновался чуть ли не больше ее, но старался не выдать этого. – Я открою тебе большой секрет, только обещай, что никому не скажешь.

- Обещаю, - тихо ответила она, и голос ее дрожал.

- Даже Нае?

- Даже Нае, если ты велишь, Уоми.

- Кунья, это не она, это ты снишься мне каждую ночь!

Наступило молчание.

- Ты говоришь неправду! – едва дыша, прошептала Кунья.

- Нет, это правда. Я тебя полюбил, как только увидел в первый раз. Помнишь, вы все вместе шли за водой, утром, ты шла впереди всех, а мы с Тэкту возвращались с берега. Я женюсь только на тебе!

- Уоми, я верю тебе, я тоже полюбила тебя сразу и навсегда, как только увидела! – тихонько проговорила она. – Но тогда зачем? Зачем ты придумал этот свадебный поход? Зачем хочешь уйти из поселка, от меня?