Computers - Computers - Как один день - 1-5 книги

- Что, Уоми? – спросила она. – Так это и есть твоя девушка с Большой Воды?

- Да, мать. Я же говорил тебе, что она хорошая, а ты не верила. Теперь ты видишь, что я был прав?

- Да, теперь вижу. Кунья, живи у нас, пока вы с Уоми не сыграли свадьбу, и не построили себе новую хижину. Когда ты собираешься жениться, сын?

- Как можно скорее! Однако, сейчас зима, и нельзя копать землю, а без этого хижину не построить. Но мы с Дабу что-нибудь придумаем…

- Да. Я тебя понимаю, сын. А что скажет об этом Кунья?

- Я думаю так же, как Уоми!

- Уоми, а как же твой свадебный поход?

- Поход будет. Весной я поведу молодежь Ку-Пио-Су к Большой Воде.

- И оставишь жену дома?

- Нет, она пойдет со мной! Просто наша свадьба будет первой в этом походе…

* * *

Когда радость, охватившая всех после спасения Куньи, немного улеглась, я встал и сказал:

- А теперь – время отдавать долги. Пижму не место в Ку-Пио-Су! – и я сунул за пазуху свой кинжал, а в руку взял окровавленное копье, которым была ранена Кунья.

- Уоми, не убивай его! – робко попросила Кунья. – Все-таки, он мой дед!

- Я не убью, если он будет достаточно разумен! – и я шагнул за порог.

Жители поселка уже вернулись к кострам и продолжили веселый пир, шумно празднуя нашу победу над медведем и чудесное спасение Куньи – ее все в поселке любили.

Я подошел к крайнему костру, у которого сидели Карась, Сойон – лучший охотник Ку-Пио-Су, мужчина средних лет, бородатый и широкоплечий, а также слепой Ходжа и дед Аза, сел рядом с ними и положил на снег копье – снег окрасился в алый цвет. Они все дружно повернулись ко мне, даже Ходжа – на слух. Тогда я встал и поднял копье над головой. Все вокруг замолчали.

- Люди Ку-Пио-Су, - начал я. – Смотрите, это кровь Куньи, моей невесты. Пижму хотел убить ее, и она бы умерла, но Дабу ее спас. Эта кровь – не вода в реке, она не должна литься напрасно! Я – Уоми, сын Дабу, будущий муж Куньи, и у меня есть право мести за свою жену. Пижму, замышлявший вместе с Урхату убить меня, Пижму, укравший мой кинжал, Пижму, который ранил Кунью копьем – больше не старшина охотников. Пусть старики соберутся и выберут нового старшину, который будет защищать людей Ку-Пио-Су, а не убивать их. Я, Уоми, сын Дабу, сказал!

Воцарилось молчание. Люди робко переглядывались, толкали друг друга локтями и бросали на меня испуганные взгляды, но никто не возразил вслух.

- А теперь, - сказал я, - я, Уоми, сын Дабу, пойду в дом Пижму и отомщу за свою жену Кунью. Завтра Пижму не будет в Ку-Пио-Су.

Я повернулся и твердыми шагами направился к хижине Пижму. Все молчали, и только Карась негромко проговорил мне вслед:

- Будь осторожен, Уоми, там с ним Курбу!

Курбу, старший сын Пижму, был здоровенный мужик, тупой и бесчувственный, злой, как волк, и совершенно бесстрашный в драке и на охоте. Кунья рассказывала, что он всегда присоединялся к Пижму, когда тот оскорблял или бил своих домашних.

Подойдя к хижине Пижму, я откинул меховую занавеску, и, пригнувшись, вошел. В хижине был полумрак, очаг почти потух. Пижму, поджав ноги, сидел на нарах напротив входа, а по левую сторону сидел Курбу.

Пижму зло посмотрел на меня:

- Что надо? Зачем пришел?

Я швырнул окровавленное копье перед очагом:

- Вот копье, которое ты, Пижму, бросил в Кунью, свою внучку, когда она принесла тебе мясо. На нем кровь Куньи. Кунья – моя невеста, и я, Уоми, сын Дабу, пришел отомстить за ее кровь!

Пижму вскочил на ноги:

- Щенок, как ты разговариваешь со старшиной охотников?!

- Ты больше не старшина! Ты – вор и убийца!

- Ты, сын собаки, которого мы приняли обратно к себе после того, как тебя прогнали те, с кем ты жил четыре года, и который наплел нам сказку про Дабу! Убирайся прочь, пока я не выгнал тебя из моего дома палкой!

Это было уже слишком, и такое я не собирался ему спускать. Легко перескочив через очаг, я шагнул к Пижму и нанес ему правым кулаком прямой удар в челюсть. Пижму, несмотря на свой немалый рост, отлетел к стене, и, ударившись об нее затылком, грузно сполз на нары.

Курбу, сообразив, наконец, что происходит, вскочил и с боевой палицей в руке бросился на меня. Я не двинулся с места, а лишь повернулся к нему, и, когда он замахнулся, поднырнул под его руку, перехватил ее своей правой рукой и дернул на себя. Он, теряя равновесие, качнулся вперед, и я изо всех сил локтем своей левой руки ударил его в локоть правой, в которой он сжимал палицу. Раздался хруст костей, и Курбу с отчаянным воплем свалился мне под ноги.

Я перешагнул через него и встал напротив Пижму, который уже пришел в себя после нокаута, из угла его рта текла струйка крови – похоже, я немного перестарался и сломал ему челюсть. Мне на какой-то миг стало его жалко, но я вспомнил Кунью, лежавшую с копьем в плече, бледную, с закрытыми глазами, и жалость тотчас исчезла.

- Дед Пижму! Я снова говорю: ты больше не старшина охотников. До завтра ты должен уйти из Ку-Пио-Су, а старики изберут другого старшину. Иди куда хочешь, и забери с собой своего тупого выродка Курбу, а если я еще раз увижу кого-то из вас, вы узнаете, хорошо ли наточен мой нож! – с этими словами я выхватил из-за пазухи свой кинжал и сделал шаг к Пижму. Пижму, сидящий на нарах, привалившись спиной к стене, постарался отодвинуться от меня подальше, вжимаясь в стену. На его лице появился неприкрытый страх.

- И знай, Пижму, через неделю я развяжу ремень и выпущу Хонду из твоего посоха, поэтому постарайся за это время найти себе нору, где было бы удобно сдохнуть!

Повернувшись, я снова перешагнул через Курбу, который корчился на полу, сжимая левой рукой сломанную правую, и вышел наружу.

* * *

Вернувшись на площадь перед хижинами, я опять подсел к костру Карася, Сойона и Азы. Когда я потянулся за мясом, Карась заметил ссадины на костяшках пальцев моей правой руки. Он взял мою руку, поднес к глазам, а затем пытливо взглянул на меня. Я ответил ему прямым взглядом и кивнул. Карась хмыкнул и тоже потянулся за мясом.

- Да, Карась, - ответил я на невысказанный вопрос. – Я мог его убить, но всего лишь велел убираться. Завтра его уже не будет здесь. Нам нужен будет новый старшина.

- Уоми, ты – сын Дабу, тебе виднее!

Я вернулся в хижину Гунды, и тихонько, чтобы никого не разбудить, разделся и улегся на свое место на полу. Прикрывшись теплыми мехами, я, несмотря на страшную усталость, долго размышлял, как же так получилось, что резко изменился сюжет повести, в мире которой я теперь живу? И чего дальше ждать? Что еще пойдет не так? Я боялся, конечно, не за себя, а за Кунью, Наю и всех, с кем теперь был накрепко связан. Наконец, еще больше устав от этих мыслей, я заснул, и мне опять снилась Кунья, здоровая и веселая, она улыбалась, глядя на меня, и говорила: «Уоми, ты очень испугался, когда я чуть не умерла, правда? Ты даже плакал… Не надо за меня бояться, я сильная, я все выдержу ради нашей любви. Только ты будь осторожен, если с тобой что-то случится, я умру!».