Computers - Computers - Как один день - 1-5 книги

- Что ты, милый, о чем задумался, что ничего вокруг не видишь? – обнимая меня, спросила она. – Поговорил с Азой?

- Да. Аза обещал все уладить, он сегодня же соберет совет, так что уже завтра начнем готовить свадьбу.

- Отлично! А то они ни работать, ни есть нормально не могут, только держатся за руки и смотрят в глаза друг другу. Неужели и у нас так было? – и она потерлась щекой о меховую куртку у меня на груди, а я обнял ее и поцеловал.

- Катюша, у нас был другой вариант – мы до свадьбы долго встречались и нацеловались вволю. А, кроме того, были готовы к долгому ожиданию – если бы не то копье…

- Да, ты знаешь, я за это даже благодарна деду – хотя чуть не умерла, и боль была страшная, но зато мы вместе уже сейчас, а не через два года – ради этого согласилась бы вытерпеть такое еще десять раз! Кстати, это меня и навело на мысль устроить спектакль с Наей, - она засмеялась. – Я вспомнила, что, когда я умирала, ты, наконец, впервые при всех закричал, что любишь меня. А потом нам уже деваться было некуда! Так что, все получилось к лучшему. Между прочим, я сегодня показала и объяснила Нае, как целуются – ведь у нас, пока ты меня не научил, это было не принято! Она так обрадовалась, ей очень понравилось, и она сказала, что сегодня же научит Гарру, а то они смотрят, как мы с тобой целуемся, как на чудо!

- Ладно, Катенька, сейчас другой вопрос, над ним я и задумался. Где нам поселить молодых после свадьбы?

Кунья не задержалась с ответом ни на секунду:

- Конечно, у нас, милый! Ведь до отъезда Гарру не сможет построить хижину, а свободных нет.

- И ты так думаешь? Но будет ли это им удобно? И нам?

- Будет! Ведь мы все свои, чего стесняться?

- Хорошо, я согласен, но давай на первую ночь мы все же уйдем спать к Гунде. Первая ночь – это навсегда, не станем им мешать, ладно?

- Да. Я часто вспоминаю нашу первую ночь… И всегда заново радуюсь тому, что у нас было…

- Катюшка, какая же ты у меня хорошая! Как нам повезло, правда?

- Правда, Уоми! Этого у нас уже никто не отнимет… - и она, снова поцеловав меня, побежала дальше, а я направился к мастерской Карася, помогать ему чинить оружие и делать новое – в поход его потребуется много, и в поселке должно остаться.

* * *

На следующий день в Ку-Пио-Су только и разговоров было о предстоящей свадьбе Гарру и Наи. Меня останавливали на каждом шагу, поздравляли со свадьбой сестры и расспрашивали, как это так получилось, а я всем отвечал, что Гарру не побоялся смерти, погнавшись за суаминтами и Пижму, когда они увели Наю. Разве после этого могло быть иначе? И все соглашались.

Свадьба была назначена на следующий день, все хижины поселка были достроены, и я по-прежнему работал у Карася. Теперь, наконец, я сказал ему, что Дабу снял свой запрет на изготовление длинных бронзовых кинжалов, и мы подготовили множество форм по образцу моего ножа. После сушки форм и отливки заготовки обработают корундовыми плитками наши помощники, тщательно отточат лезвия, и оплетут ремешками рукоятки. В перспективе, у каждого мужчины Ку-Пио-Су должен быть такой кинжал. Наша «шахта» на берегу, где мы добывали сырье для изготовления бронзы, углубилась под землю уже почти на метр, но смеси самородной меди и олова должно было хватить еще на много-много лет.

Я постарался, чтобы накануне охотники принесли богатую добычу, и послал рыбакам, которые ставили сети подо льдом, отличный улов. Совсем не по сезону сети вытянули множество осетров, и старые рыбаки только разводили руками – никогда такого не видели в конце зимы, не иначе, рыба сошла с ума! Но, сумасшедшая, или нет, рыба явилась отличным дополнением к пиру.

Вечером весь поселок собрался вокруг костров, было тепло, чуть ниже нуля, и все радовались – как свадьбе, так и тому, что хижины, наконец, достроены, в поселке много мяса и шкур, выделкой которых все женщины занимались с утра до вечера, и необычайному улову осетра.

Я заранее шепнул Гарру, а Кунья – Нае, чтобы они не брали в рот ничего хмельного, и они серьезно отнеслись к этому совету, впрочем, им и не требовалось ничего пить – они и так были, как пьяные, и не могли насмотреться друг на друга.

Ходжа, теперь уже зрячий, весь вечер пел свои песни. Досталось всем – и молодым, причем он особенно прославлял геройский поступок Гарру, и всем жителям Ку-Пио-Су, которые так быстро отстроили поселок, сожженный суаминтами, и, особенно, мне – как я спас Гарру и всех раненых, исцелил Азу, Карася и его самого, сохранил жизнь сыновьям Даммы, муж которой пал смертью храбрых за наш поселок, да и вообще… Уоми – это Уоми! Сын Дабу, что тут говорить… Он пел о том, как повезло всему Ку-Пио-Су, что я вернулся, и какое счастье, что в поселке есть такой человек, как я. Вспомнил Ходжа и Кунью – какая она красивая, добрая, и как она заботится обо мне – а это откуда он узнал, спрашивается? Я, честно говоря, уже привык к восхвалениям, и не обращал внимания, а Кунья сидела вся красная от смущения, и прятала лицо у меня на груди.

Наконец, после бесконечных песен и поздравлений, мы проводили Гарру и Наю в свою хижину, а сами вернулись к кострам. Я создал деревянную бутыль наливки, такой, как нас с Куньей угощал Олег, и налил всем, не исключая и женщин, по маленькой берестяной чашечке этого напитка, причем предупредил, чтобы никто не пил, пока я не скажу слово, а потом выпьем все вместе.

Когда все было готово, я встал, потянув за собой и Кунью, обнял ее, и заговорил:

- Жители Ку-Пио-Су! Друзья! Мы с вами после того, как я вернулся домой, пережили немало, и плохого, и хорошего! Но мы через все прошли вместе, мы помогали друг другу, и мы выстояли! Если мы будем так же вместе держаться и дальше, нас ничто не сломит! Ни враги, ни беды! Пьем за это!

Все осушили чарки, причем многие закашлялись, особенно женщины, а я со смехом говорил всем, чтобы они заедали рыбой и мясом, и все пройдет. Кунья, уже готовая к испытанию, держалась молодцом – выпила наливку одним духом, закусила кусочком мяса, а потом мы поцеловались на виду всего Ку-Пио-Су, под приветственные крики всех пирующих, словно это мы были женихом и невестой, а не Гарру с Наей, которым, впрочем, сейчас, я уверен, было не до нас…

* * *

Накануне я договорился с Ходжой, что после того, как я скажу свой тост, мы устроим небольшое шоу. Я наговорил ему текст песни о дружбе «Если с другом вышел в путь…», с небольшими моими изменениями (да простят меня поэт Танич и композитор Шаинский), напел мелодию, и попросил ее спеть для всех в конце пира.

Ходжа тотчас запомнил и слова, и мотив, у него была отличная память, отточенная годами тренировки, тем более что песня ему чрезвычайно понравилась. Он спросил, откуда она, и я ему сказал, что слышал ее в поселке, где жил четыре года, от приезжих гостей с юга.