Андрей Посняков - Власть шпаги

Вот опять ударил выстрел. На этот раз пуля просвистела прямо над головой беглеца, совсем рядом. Повезло. Или у них винтовальное ружье имеется — с нарезами в стволе, чтобы пуля крутилась и летела точнее. Однако такое ружье зарядить — намаешься. Пока порох да пыжи да пулю сквозь эти нарезы протолкнешь — шомпол сломаешь.

Вот и лес. Дрожат на ветру молодые осинки, шелестят зеленой листвой березы, могучие липы мерно покачивают золотистыми кронами. Подлесок густой — ракитник, можжевельник, папоротник. Идти мягко — мох кругом, сучки да буреломы редко. В таком-то лесу могут ведь и догнать — теперь поспешить надобно.

Резко прибавив шагу, беглец вышел к ручью, наклонился — напился, прислушался. Судя по раздававшимся где-то далеко позади крикам, враги его потеряли. Плохо! Надо бы что-то… да как-то… Ага!

Подыскав в груде валежника подходящий сучок, молодой человек с треском переломил его об колено… и тут же услышал радостный вопль, увидал блеснувшие за деревьями каски. Ну, слава Господу! Заметили, не отстали.

И снова погоня, азартная, будоражащая кровь! Шведам, как видно, нравилось преследовать одинокого беглеца. Солдаты свистели, орали, ругались, словно бы на праздничной званой охоте, преследуя боровую дичь. Когда все уже хорошенько выпили, когда ясно, что добыча-то никуда не денется. Вот, еще немного, совсем чуть-чуть, и…

— Вон он! Туда, к ручью побежал! Ловите!

— Не стрелять! Живьем брать гада!

Честно сказать, Никита Петрович уже несколько утомился скакать по всему лесу эдаким вот оленем. Судя по солнышку, времени уже прошло достаточно, так что, господа хорошие, пора бы и честь знать! Пора уже.

Прикинув маршрут, Бутурлин повернул направо и, миновав кленовую рощицу, вновь выбежал на луг, ощущая, как топочут позади тяжелые сапоги шведов. Аж земля дрожала, так-то!

Снова прозвучал выстрел. Судя по звуку — пистолет. Просто так палили, от азарта, от возбуждения.

— Не стрелять! — визгливо завопил кто-то. — Ну, ведь сказал же. Его еще допросить надо! Вы слышали меня, капрал?

Что ответил капрал, беглец уже не расслышал. Укрывшись в березняке, лоцман озадаченно скривился, прикидывая — куда теперь? Похоже, вон к тому лесу… Или — к рощице? Нет, не к рощице — точно. Алатырь говорил — лес. И тропа там — лесная… Найти бы ее теперь. Найти б…

— Похоже, он там, за березами!

Выбежав на луг, солдаты остановились осмотреться.

— Ну да, там. Он же не куропатка, чтобы в траве прятаться. А больше тут и негде.

Что правда, то правда — негде. Бутурлин покусал губы и сплюнул. Ситуация становилась весьма напряженной. Надо было как можно быстрее добраться до леса да отыскать там тропу…

Вперед! Нечего ждать уже. Теперь — изо всех сил. С Богом!

Перекрестясь, молодой человек вытер со лба пот и рванул из березняка к лесу. Вражины тут же бросились следом.

— Вон он, вон!

— Близко как!

— Теперь уж никуда не денется!

— Не стреляя-а-ать!

Высокая густая трава не давала бежать, спутывала ноги. Пастушья сумка, лютики, лебеда, целые заросли кашки… Пару раз беглец споткнулся и чуть было не упал… Солдаты радостно закричали. А ведь нагоняли, сволочи! Отрезали путь в лес, обхватывали в клещи!

Ну, уж нет! Сдаваться Бутурлин не собирался. Бросив камзол и шпагу, собрал все силы, рванул… Теперь уж, налегке, бежалось куда как легче. Все верно, шпага сейчас ни к чему — мешает только. Все одно, если и нагонят, так не поможет никакой клинок, никакая дестреза. Хоть какой диестро — а с дюжиной вооруженных солдат не совладать. Значит, и не нужна шпага, и не жаль ее — новая будет, ничуть не хуже.

Вот и лес… славно. А где же эта чертова тропа? Где же?

— Слева, слева заходите! Окружай!

— К болоту его гони! К болоту!

Сами того не зная, враги помогли беглецу выбрать верный путь. Раз уж гнали к болоту — туда и бежать, туда ведь и нужно было… Ага, вот и тропа! Видно, по ней совсем недавно что-то тащили… что-то тяжелое. Или это просто сани-волокуши, на которых крестьяне ездили круглый год, даже и летом. По грязи-то не всякая телега пройдет, а вот волокуши — те везде. Где лошадь проберется, там и они тоже. Чего-то везли, да…

— Эй, русский! Сдавайся! Ты окружен.

Сдаваться? Ну-ну! Поглядим еще…

Впереди закачались камыш и осока, рогоз с коричневыми бархатными шишками. За ними виднелись чахлые деревца — осинки, березки, елки. Болото! Однако где же гать?

— Капрал! А ну, пальните-ка для острастки. Можете ранить, но не тяжело.

— Слушаюсь, господин Байс!

Байс? Нырнув в камыши, лоцман закусил губу. Антон Байс… Не тот ли это Байс… Ну, да, да, так оно и есть! То-то рожа показалась знакомой.

Вразнобой грянули выстрелы. Пули прошуршали в камышах, над самой головою упавшего в заросли и болотную грязь беглеца.

— Ну, полезайте, что встали? — донесся хриплый голос Байса. — Вытащите его оттуда живей.

— А может, лучше выкурить? — с усмешкой предложил капрал. — Подожжем камыши — сам выскочит. Прямо к нам в руки!

Байс холодно кивнул:

— Хорошо. Делайте, как сказали.

Кто-то из солдат вытащил огниво, заклацал кремнем по стальной пластине. Потянуло дымком…

Вот ведь, собаки! — поежился лоцман. Так и впрямь — выкурят.

Пока спасало то, что свежий камыш и рогоз горел плоховато. Но все же — горел; занялся, вспыхнул…

Вот в дыму-то и выскочить! Сейчас станет погуще… Черт! Налетевший ветер погнал дым не в лес, как надеялся Никита Петрович, а в болото. Становилось как-то неуютно: жарковато, угарно. Густой беловато-сизый дым лез в глаза, в нос, в горло… Ах ведь, сволочи! Еще немного и… Да где же, черт побери… Алатырь Татарин что, не успел? Или это совсем другое место?

Не выдержав, Бутурлин вскочил и, покинув свое убежище, побежал в лес, кашляя и петляя, как заяц…

— Вон он, вот он! Держи!

Шведы быстро окружили беглеца со всех сторон, и Никита рванулся обратно к болоту, к спасительным камышам, осоке и рогозу, туда, куда еще не добрался огонь. Упал, распластался, пополз…

Позади послышались чавкающие шаги погони…

Похоже, что не уйти. Правда, арест вовсе не значит немедленной смерти. Арестовывали и раньше, и что? Выбрались! Выбрались тогда, выберемся и сейчас. Жаль вот только, задумка не вышла…

Бутурлин уже приготовился подняться на ноги, как вдруг со стороны болота ударил мушкетный залп! Именно залп — гулкий и грозный. Тяжелые свинцовые пули ударили в группу столпившихся для погони солдат, терзая тела в клочья!

— Что? — закричал, закружился капрал. — Что такое? А ну за деревья! За деревья, Живо!

Увы, спрятаться в лесу за деревьями солдатам не удалось — там их уже поджидали.

— Целься… Пли!

И снова грохот, и пороховой дым, терзающие людские тела тяжелые мушкетные пули!

— Второй плутонг… Огонь!