Михаил Михеев - Т-34. Крепость на колесах

Их было четверо. Старший — не по возрасту, а по опыту и званию — штабс-капитан Громов. Для него это был уже двадцать четвертый выход. Правда, глубокий рейд всего-то третий, да и то он должен был стать самым протяженным в его практике. Но тем не менее бывший студент чувствовал себя вполне уверенно. Война научила его осторожности, но избавила от страха. И пусть говорят, что на войне нельзя не бояться. Оно так, но во время рейда страх не приходил к нему ни разу. Соответственно, он не терял головы и выбирался из серьезных передряг с минимальными потерями. И людей своих выводил, а потому идти с ним в рейд считалось за удачу.

Вторым шел поручик Берг. Фамилия немецкая, происхождение тоже, и некоторые пытались его этим тыкать. Недолго — аккурат до простонародного тычка в зубы. Никакими дуэлями Берг заниматься не собирался, считая благородно драться с дураками ниже своего достоинства. А вот по морде от него прилететь могло запросто. Как и многие немцы, приехавшие в Россию еще в петровские времена, Берг не просто обрусел. Он был более русским, чем большинство представителей «стержневой нации». И воевал не просто хорошо — отлично, два «Георгия» на груди об этом говорили лучше слов.

Замыкали отряд Пахомов и Гришин, крепкие сибирские мужики. Охотники, умеющие бить соболя в глаз и понимающие лес, знающие его, как свою избу. В свое время Громову предлагали брать с собой казаков-пластунов, однако, посмотрев на них, он отказался. Много бахвальства, свое мнение по любому поводу, а вот боевые навыки явно преувеличены. Может, какие-нибудь уральские или уссурийские казаки и хороши, но донцы ему не глянулись.

Иное дело эти двое. И ходить умеют, и стрелять, и здоровые, как медведи. Гришин хвастался как-то, что задавил одного голыми руками. Громов ему верил. А вдобавок совершенно не подвержены влиянию агитаторов, которых вокруг армии с каждым днем вьется все больше. Оно и неудивительно, на умы солдат, которые не видят громких побед, зато сидят второй год в сырых окопах, вдали от дома и семьи, в грязных шинелях и рваных сапогах (а присылают такое дерьмо, что хочется повесить на одном суку и поставщиков, и интендантов), воздействовать легко. Особенно когда лозунги просты и отвечают их представлениям о справедливости. Зато идущим сейчас позади Громова людям эти лозунги — пустой звук. В Сибири живут зажиточно, а земли столько, что можешь брать сколько влезет, и все равно останется немало. От горизонта до горизонта, как-то так. Слышал он, как они между собой называли крестьян из центральных губерний недотепами и бездельниками. И потом, эти двое при деле, нет у них рутины, которая разлагает мозги лучше всяких агитаторов.

Они шли всю ночь, стремясь отойти от линии фронта как можно дальше, и лишь когда забрезжил рассвет, остановились на дневку. Прежде, чем начать работать, стоило качественно отдохнуть, иначе хороши они будут, отрываясь потом от погони. Спешить некуда. Так что соорудили некое подобие шалаша, наскоро перекусили, а затем повалились спать, не обращая внимания ни на разбухшие от воды сапоги, ни на тяжелые от нее же шинели. Усталость с успехом заменяла перины и одеяла…

Работать они начали вечером. Безрезультатно — по облюбованной ими для засады дороге перемещались разве что небольшие группы солдат, с которых взять нечего, а связываться опасно. Однако разведчики не отчаивались, они умели ждать. В конце концов, это была часть их профессии. Да и просто наблюдение за войсками противника давало кое-какую информацию. Впрочем, единственным стоящим внимания фактом был протарахтевший мимо, отчаянно вязнущий в грязи броневик. Очень похоже, русского производства [18] Немцы, несмотря на то, что традиционно считаются самым технически продвинутым народом, организовать полноценное производство бронетехники в ту войну так и не смогли. В отличие от Англии и Франции, массово производивших танки, и России, делавшей ставку на броневики и построившей довольно значительное количество как пулеметных, так и пушечных колесных машин. Следствием этого стало активное использование захваченных трофеев, тем более что ремонт их немцы организовывать умели. . Словом, посидев практически до ночи, они отступили обратно в лес. И главным неудобством для них была невозможность разжечь костер. Паршиво — но терпимо, народ все же подобрался тертый и на подобные мелочи лишь раздраженно ворчал.

Повезло им только на третий день, ближе к вечеру, когда на дороге появилась небольшая группа кавалеристов. При ближайшем рассмотрении оказалось, что были эти мальчики с саблями не сами по себе, а в охране небольшой пролетки. В ней, наслаждаясь теплой погодой, благо дождь закончился еще с утра и солнце светило ярко-ярко, как бы намекая, что вот-вот начнется бабье лето, неспешно ехали трое немцев. Причем, если верить биноклю, двое просто с шикарными погонами на плечах. Конвой у них был, конечно, сильным, однако и разведчики не пальцем деланы. И, откровенно говоря, вряд ли немцы ждут нападения — уж больно расслабленный вид у всех.

Громов с Бергом переглянулись, кивнули друг другу, и поручик, осторожно, но быстро спустившись в ложбинку, скинул шинель. Под ней, в отличие от товарищей, вместо гимнастерки русского образца был надет немецкий китель. За такие шутки попавших в плен расстреливают, но Берг плевать на это хотел, он вообще был человеком рисковым. И сейчас единственное, что выбивалось из образа, были сапоги. Ну да, во-первых, сложно предполагать, что фельдфебель — а именно такие погоны были у поручика на плечах — сохранит в полевых условиях всю амуницию в идеальном состоянии, а во-вторых, измазанные грязью, они не бросаются в глаза. И потому немцы не насторожились, увидев сидящего на обочине до предела усталого солдатика, рядом с которым стояла немецкая же винтовка. К которой Берг, стоит заметить, даже руки не протянул. Лишь поднял на проезжающих безразличный взгляд, способный убедить кого угодно: вымотался человек, не трогайте его зря.

Реакция проезжающих оказалась вполне ожидаемой. Чтобы прусский офицер проехал мимо бездельничающего солдата? Да ни в жизнь! И остановилась кавалькада, и заорал самый толстый ганс. И встал на ноги Берг. Вытянулся во фрунт. А потом вскинул руки и из двух парабеллумов поприветствовал солдат конвоя.

Чего-чего, а такого наглого и решительного нападения кавалеристы не ожидали. Четверо вылетели из седел еще до того, как в игру вступили остальные разведчики, тоже вооруженные, помимо винтовок, пистолетами. У Громова браунинг из тех, что рекомендованы к ношению и в последнее время все чаще попадают в войска централизованно, вместо наганов, которых неожиданно для всех стало не хватать. У Пахомова наган в офицерском исполнении [19] Армейские револьверы в России производились двух основных модификаций — офицерские и солдатские. Первые двойного действия, то есть для выстрела достаточно было нажать на курок, вторые требовали перед каждым выстрелом его взвести. Как показала практика, и в первом случае предпочтительнее было курок взвести, иначе резко падала точность стрельбы из-за чрезмерного усилия на спусковом крючке. , который ему, в общем-то, не положен, у Гришина тоже парабеллум. Впрочем, эта троица успела фактически к шапочному разбору — Берг в одиночку положил почти всех, и ни один мускул на лице не дрогнул.