Александр Михайловский - Освобождение Ирландии

Через Шеннон мы переправлялись в надувных лодках. Их мы оставили на ферме в Шенкеррахе, хозяйка которой, миссис О’Доннелл, была практически копией миссис О’Лири, только без ее сгорбленности. Оказалось, что они сестры, и у обеих увели и мужей, и детей, и скот…

Дорога в Атлон заняла около получаса. И если до того нас приветствовали как освободителей, то теперь абсолютно все, кто нам попадался, пытались сразу спрятаться, увидев наши красные мундиры, а некоторые, думая, что мы их не видим, плевали вслед нам.

Зато в предмостное укрепление мы вошли без каких-либо проблем. «Красномундирники» приняли нас за своих. А когда они поняли свою ошибку, было уже поздно. Эти англичане были пришлыми, так как «родной» гарнизон, охранявший мост, ушел на запад. Поэтому мы перерезали их всех, за исключением одного. Этот английский солдат, увидев печальную судьбу своих сослуживцев, раскололся сразу и до самого донышка, рассказав нам и про количество защитников западной башни, и про расположение постов.

Впрочем, поскольку у англичан были только винтовки Пибоди-Мартини, то мы, ничтоже сумняшеся, просто прошли по мосту, вошли в западное укрепление и вырезали их точно так же, как и их восточных коллег. А наш арьергард таким же образом поступил с теми, кто стоял на часах на мосту. На все это ушло чуть менее часа. Западную часть моего отряда задействовать вообще не понадобилось — казармы пустовали, а весь английский гарнизон охранял только мост.

Приказав своим людям занять оборону на западном укреплении, я взял рацию и передал моему человеку, сопровождавшему Форреста:

— Все хорошо, прекрасная маркиза…

20 (8) апреля 1878 года, утро.

Ирландское море, 12 миль северо-восточнее Белфаста.

Броненосец «Петр Великий» и датская блокадная эскадра

Проделав за восемь суток почти три тысячи миль, гордость Балтийского флота броненосец «Петр Великий» вошел в Ирландское море и приступил к блокированию британских внутренних водных коммуникаций. Датчане еще не забыли руин сожженного адмиралом Нельсоном Копенгагена, и по пути через Датские проливы к «Петру Великому» присоединилась датская блокадная эскадра. В большой компании и батьку вместе лупить веселей, а уж падшую англичанку пинать ногами — тем более.

Слишком уж много «добрых дел» натворили просвещенные мореплаватели, поэтому в момент настигшей их слабости не было такого государства на континенте, которое бы не воспользовалось возможностью посильнее и побольнее лягнуть старого обидчика. А может быть, дело не в старых обидах, а в шакальей сущности европейцев, которые всегда прибиваются к сильному, чтобы оказаться на стороне победителя. Ну, какие обиды нанесла Европе Россия, когда двунадесять языков Европы маршировали на Москву, сперва в составе армии Наполеона, а потом вместе с вермахтом? И как быстро те же европейцы перебежали на сторону сильного, когда русские армии, разгромив агрессора, входили в Европу.

По пути «Петру Великому» и датским кораблям пару раз попадались каботажные шхуны, которые, завидев русский Андреевский флаг на мачте «Петра Великого», в ответ поднимали свой, белый Андреевский крест на темно-синем фоне. Это означало, что владелец судна и его команда признают шотландской королевой русскую великую княгиню Марию Александровну. Такие суда по специальному распоряжению из Петербурга, после нестрогого досмотра, отпускали восвояси. Британская рыба активно гнила и с хвоста, и с головы, и этому процессу интенсивно помогали.

При этом прикомандированный к «Петру Великому» специальный офицер — по слухам он был из военной разведки — не забывал обменяться с капитаном и старшим помощником шифрованными посланиями и кое-какими грузами. Иногда это было оружие: винтовки Винчестера и к ним спецпатроны бездымного пороха без маркировки. А иногда это были агитационные материалы в виде плакатов и листовок-комиксов, говорящих о том, как хорошо будет дать хорошего пинка под зад красномундирным воякам, изображенным в образе брылястых, хорошо откормленных бульдогов.

Были там и листовки, в которых говорилось о том — какая хорошая жизнь настанет тогда, когда собранные в Шотландии налоги перестанут отсылать в Лондон, а будут тратиться в Шотландии на благо самих шотландцев.

Такая пропаганда тем более должна была подействовать, потому что авиация с «Адмирала Кузнецова», действующая над Ирландским морем и его окрестностями, нет-нет да и залетала севернее Ливерпуля и Манчестера, расчерчивая в разрывах облаков синее небо своими инверсионными следами. Кроме разведки велась и боевая работа. Так, к примеру, вчера вечером по порту Глазго был нанесен бомбовый удар как раз в тот момент, когда там англичане пытались погрузить на два парохода перебрасываемые из Шотландии в Ирландию войска. В результате причалы были разрушены, поврежденные пароходы выбросились на берег, а солдаты, в основном навербованные из местных шотландцев, разбежались по домам. Дезертиров англичане ловили и вешали, но молодые шотландцы больше не хотели воевать ни за королеву Викторию, ни за принца-регента Альберта, ни тем более за банкиров Сити.

Глазго еще легко отделался. В порту Ливерпуля, например, обработанные зажигательными баками причалы и угольные склады полыхали уже второй день подряд, и жирный удушливый угольный дым непроницаемой пеленой окутывал город и его окрестности. Не лучше было и на остальной территории Англии, где методично, от налета к налету, разрушалась вся транспортная инфраструктура, в первую очередь порты, железнодорожные мосты и виадуки. Делалось это для того, чтобы затруднить переброску войск и в то же время как можно меньше подвергать риску мирное население.

— Простые Джонни и Мэри нам совсем не враги, — заявил адмирал Ларионов в интервью, данном российским и иностранным газетчикам, которые на «Адмирале Кузнецове» отправились в боевой поход.

Югоросская авиация сбрасывала на английские города агитационные бомбы, набитые листовками, которые, трепеща белыми крыльями, аки голуби мира, медленно опускались с небес на крыши Лондона, Манчестера, Ньюкасла, Бирмингема, Ноттингема, Лидса, Саутгемптона и других английских городов.

Ну, а блокадная эскадра, находящаяся на ближних подступах к Белфасту, как пробка наглухо запечатала сообщение по морю с этим портом. Мрачно дымящий на горизонте своей толстой трубой «Петр Великий» сам по себе был серьезным предупреждением. Но у некоторых британских капитанов никак не укладывалось в голове — как могут вот так, демонстративно и нагло, прямо в британских водах находиться корабли, не принадлежащие к флоту Ее Величества.

Такими непонятливыми оказались капитаны двух трампов, вышедших из небольшого шотландского порта Странраер, расположенного напротив Белфаста в глубине одноименного залива, и перевозивших по батальону пехоты каждый. Да и идти им было всего ничего — в хорошую погоду пять, а в плохую — шесть-семь часов. Море было знакомым, как подмышка собственной жены.