Евгений Красницкий - Кузнечик [litres]

Страха не было, точнее, он был, но воспринимался как что-то отдельное, существующее само по себе, пусть и находящееся рядом с сознанием Тимофея, но никак не мешающее осознанию передряги, в которую он попал. Тимка за какой-то миг умудрился оценить ситуацию, обдумать её со всех сторон, задержать дыхание и принять решение: надо грести туда, где светлее.

Сняли Тимофея с камня, торчавшего посреди реки, уже ближе к вечеру. Сам он сидел на нём, продрогший и оголодавший, никак не реагируя на крики с берега, и просто смотрел в чёрную воду. Он очень хорошо запомнил эти два своих состояния: и то, что надо плыть туда, где светлее, и чёрную воду, которая накатила на него, когда он уже выбрался на камень. Но главное, что во время критической ситуации, когда он считал, что ему или кому-то из тех, кто стоял рядом, угрожала опасность, мысли мальчишки вдруг освобождались от груза эмоций, и он начинал эту ситуацию считать.

Часто удавалось просчитать и выкрутиться, порой нет, за что приходилось мужественно терпеть порку. Журавль, уловивший эту Тимофееву особенность, старался развивать её, зачастую обостряя ситуацию даже после достаточно мелких шалостей. Разбирая с Тимофеем его проделки, он старался заставить мальчика «выскочить из себя», отойти в сторонку и посмотреть на ситуацию со стороны, просчитывая варианты возможных решений.

Но за такой расчёт всегда приходилось платить. Иногда после разрешения проблемы Тимофея всего лишь колотила лёгкая дрожь, а иногда наступал настоящий откат – и тогда сознание заливала чёрная вода, как это случилось там, перед воротами крепости, когда они ждали ляхов. И тогда оставалось только одно – как-то выбираться из неё, выгребая туда, где светлее.

– Не тебе говорить про честно и нечестно! – зазвенел голос Мартына, который увидел стоящую поодаль Красаву. – Самого вон девки защищают! То-то вчера боярышне Евлампии серёжки подарил. Тоже мне, жених и невеста!

Сенькино лицо потемнело ещё больше. Кузнечик смотрел на всех как будто со стороны и складывал у себя решение ситуации. Он хорошо видел Мартыново злорадство, оценивающий взгляд прищуренных глаз Комара, напряжённое, показное спокойствие Леонида и Алексея, слышал сдавленное сопение Захара и Родьки у себя за спиной. И главное, он видел, как стоящего перед ним мальчишку медленно заливала тёмная вода.

– Значит, так, – медленно наступая на Тимофея, прошипел Семён. – Эту свою хрень с самострела снимаешь. Послезавтра сдаешь зачёт.

«Наступает. Значит, будет пытаться вытеснить меня с этого места. То, что я сделал шаг назад – это не отступление. Вот же хрень, получилось, что я принял складских в команду, вот его и притопило: он же боярич, а тут люди против него пошли. Ну и что, что они до сего времени ему и даром не нужны, сейчас-то они свой выбор сделали. Значит, ему надо, чтоб я сделал ещё один шаг назад. Это будет отступление. Идти или стоять?»

Мартын внаглую ухмыльнулся.

«Вот же умный, мерзавчик. Получается, нельзя отступить, поскольку наступает-то урядник, а отступать я буду перед Пустобрёхом. Семён про складских к утру забудет, а этот нет, будет потом всю жизнь давить. Значит, придётся грести туда, где светлее. И попробовать вытряхнуть из этого тёмную воду».

– Наставник Прокоп велел к этому зачёту десять раз подряд попасть в средний круг, – Кузнечик решил использовать авторитет старших. Вдруг прокатит? – На то, сколько болтов будет потрачено, ограничений не было. Про то, что самострел улучшить нельзя, тоже речь не велась. Велено было, – Тимка повторил слова наставника, – «там враг, и ты должен попасть. Всё остальное не важно». Будет на следующий зачёт другая команда, буду готовиться иначе.

«Непонятно. Почему я вообще в спокойствие провалился, ничего же особенного не случилось. На поляне, когда кабан, ничего такого, а тут… Или случилось, и как там, на реке, решается что-то? Утону или выплыву?»

В минуты, когда приходило спокойствие, Кузнечик обстановку не считал. Она складывалась у него в голове наподобие картинки, нужно было только правильно уложить её части. Тогда можно было надеяться, что придёт и правильный ответ.

«А остальные? Лёнька и Алёха по сторонам с кнутами. Они не вмешаются. Но и десяток не спустят. Наставники на лавочке сидят, не сдвинулись. Значит, подстроено? Вряд ли – Семён завелся по-настоящему, не играется. Значит, они ситуацию и раньше видели, а я не смотрел. Дурень. И ведь говорил мне Лёнька, а теперь что? Они заставляют меня что-то решить. Меня или Сеньку? Остальных подальше держат».

– На родичей Лисовинов руку поднял! – Мартын предпринял попытку развязать руки себе и Комару, потеснив позиции старших отроков.

– Потом пожалуешься наставнику Филимону, – равнодушно пожал плечами Лёнька.

«Интересно, а если я не уступлю, он остановится или нет? А если нет, то что будет делать? А что вообще сейчас со мной можно поделать?»

Довести до конца эту мысль Сенька ему шанса не дал.

– Ты что, не понял, что тебе ВЕЛЕНО? – у Семёна наконец прорезался голос. – Я. Тебе. Сказал. Снять. Ясно? – и Сенька, не сдержавшись, с силой пихнул Кузнечика в грудь. Тот, не ожидавший нападения, не удержался и улетел назад, умудрившись, впрочем, извернуться и упасть на бок, а не на пятую точку, как рассчитывал Семён.

«Ага, вот что можно. Драться, значит. Сам, значит. А Лёнька говорил, Комара натравят».

Кузнечик поднялся на ноги и, взвесив варианты ещё раз, принял решение, делая шаг навстречу своей злости, которая дожидалась своего момента где-то в сторонке.

«Ну, драка так драка. Щас как дам, может, посветлеет».

– Прежде чем что-то сделать, будешь сначала спрашивать у меня, я сам решу! – Семёну ничего не оставалось, как продолжить наступать. – И чтоб я тебя возле сестры на видел! Яс…

Семён попытался опять толкнуть Кузнечика, пусть и не опрокинуть его, но хотя бы сдвинуть назад, но у него не сильно это получилось. Разозлённый Кузнечик схватил его за воротник, грамотно провёл по кругу, так что, сверкнув пятками прямо перед носом донельзя удивленного Лёньки, противник плавно пропахал носом землю.

– Стоять! – донёсся до отроков крик наставника Филимона. – А ну, стоять, я сказал!

Ринувшийся было в свалку Мартын отскочил назад. Комар, схлопотав кнутом от Алексея, завопил и отпрыгнул, внезапно сообразив, что лупить их сейчас будут старшие отроки, а значит, не по-детски.

К тому моменту, когда наставники добрались до места происшествия, Сенька и Кузнечик совершенно по-дворовому, без никаких правил катались по траве и пытались мутузить друг друга. Лёнька и Алёха держали всех на расстоянии, но сами разнимать не пытались, только косились на спешивших к месту драки наставников.