Анатолий Мухин - Альтерверс

— Разрешите представиться? — сказал Марченко, не опуская рук, — Я Егор Кантимиров, это — мой брат Матвей. Мы выходцы из Борта. Небольшое бункерное поселение на юге. Ищем Тёмный город. Говорят, что на северо-западе есть поселение для кочевников, куда принимают всех и не задают вопросов. Мы в пути уже несколько суток. Здесь остановились на привал.

— Не хило вы так заблудились. — подметил командир.

— Похоже на то. Компас у меня ещё дедовский. Мы по дороге ориентировались и видимо свернули не туда.

— Ну, допустим, продолжайте.

— Мы были на привале, уже собираться стали, а тут — вот это.

Марченко кивнул в сторону убитого кабана-мутанта.

— Кантемиров, говоришь? — командир почесал бородатый подбородок, — Что-то не верится мне. Привал устроили, аккурат возле нас. Сдаётся мне, что караванщики вы. Вон, какие у вас рюкзаки и кофры набитые. В наших местах это редкость.

Он повернулся к одному из своих людей и скомандовал:

— В машину их. Отвезём к Старшему. Посмотрим, что он скажет.

— Простите, — начал Матвей, — мы правда не хотели никого беспокоить. Попали в передрягу с этой зверюгой, мотоцикл нам угробил. Мы мирные…

Договорить он не успел.

Один из людей командира вырубил Матвея прикладом и тот упал без сознания.

Матвей ещё не открыл глаза, а острая боль в челюсти и затылке раскатистым громом отдала во всё тело. Во рту пересохло так сильно, что язык прилипал к нёбу. Он открыл один глаз, затем второй и попытался сфокусировать зрение. Вокруг только металл. Стальные стены, нагретые от солнца превращали камеру, где он очутился, в парилку. На противоположной стороне маленького помещения неуклюже расположилось что-то, походящее на дверь с небольшим прямоугольным вырезом — единственным источником света. В углу напротив сидела расплывчатая фигура, которая постепенно превратилась в Марченко. Его нос украшала новая ссадина через переносицу, а под глазом красовался фиолетовый кровоподтёк.

— А ты молодец. — сказал Марченко и сразу откашлялся, — Чётко отработал. Я думал они тебя грохнут.

— Я смотрю тебе тоже досталось. — тихо произнёс Матвей, — Попить есть что-нибудь?

Марченко ногой пододвинул к Матвею старую жестяную кружку с тёплой водой. Фёдоров-младший приподнялся и сделал два жадных глотка.

— Сколько я был в отключке? — выдыхая спросил он.

— Не очень долго. Часов пять.

— Что-то удалось узнать?

— Ничего такого. — Марченко посмотрел на прямоугольник в двери, заменяющий окошко, — Тебя вырубили, мне накинули вонючий мешок на голову. Велели помалкивать. Посадили в какой-то грузовик, УАЗик похоже. Ехали не долго. Поворачивали. Потом меня привели сюда. Триста десять шагов от грузовика до камеры. По морде дали. Тебя закинули следом. Вот, сижу. Жду.

— Вещи у них. Наверняка будут обыскивать.

— Я на это и рассчитываю. — Егор улыбнулся и сразу же пожалел об этом. Губа треснула и из неё хлынула алая кровь.

Послышались шаги тяжёлых берцовых сапог. Единственный луч света закрыла пара серых глаз. Они осмотрели напарников, а затем голос, который пытался выглядеть угрожающе произнёс:

— Очухались. Сидеть тихо. Не рыпаться. И это… Вот.

Глаза отошли, а в щель, заменяющую окно бросили два куска сильно обжаренной тыквы.

— Спасибо! — крикнул Марченко, — Мы хотим увидеть главного!

— Увидите, — спокойно сказал голос, — а пока сидите тихо.

Матвей откусил кусок тыквы и неприятный горький вкус заполнил высохший рот. Воды не осталось, что Матвея сильно расстроило, потому что эту гадость очень хотелось запить. Марченко поднял свой кусок, аккуратно отряхнул его от земли и начал аппетитно есть. Матвей скривил лицо.

— Жесть какая! — сказал он.

— Ешь. — спокойно ответил Егор, — тут тебе не санаторий. Такие поселения с трудом выживают выращивая некое подобие тыкв, огурцов и картофеля. Так что скажи «спасибо», что тебе дали это, а не ещё раз по морде.

Матвей ничего не ответил. Он посмотрел на чёрно-коричневый вялый кусок, тыквы и отправил его в рот.

Марченко нацарапал ногтем тоненькую полосочку на ржавой стене. Она была четвёртой по счёту, а это означало, что в заключении они находятся уже пятый день.

Металлические стены прогревались днём настолько, что воздуха в камере практически не оставалось. Напарники разделись до трусов, но это не особо помогало спастись от духоты. По очереди они подходили к щели в двери, чтобы глотнуть свежего воздуха, которого свежим можно назвать с большой натяжкой. Вид из «окошка» не говорил им ни о чём. Несколько деревьев, сухая земля и четыре бревна с верёвочной лестницей. Судя по всему блокпост или смотровая башня. Неба разглядеть не удавалось, под каким бы ракурсом они не смотрели.

К ним никто не заходил эти четыре дня, только один раз в день приходили серые глаза и бросали либо обжаренную тыкву, либо несколько картофелин, а так же флягу с грязной водой.

Им хотелось есть.

Им хотелось пить.

Их постоянно клонило в сон от слабости и обезвоживания. Спать днём в жаркой, душной камере невозможно, а ночью она остывала и вместо ожидаемой прохлады металл давал собачий холод. Небольшими урывками Марченко и Фёдоров посменно дремали. А может теряли сознание. К запаху из старого, ржавого ведра, которое использовалось как унитаз они уже принюхались.

— Сколько у нас ещё дней? — тихо спросил Матвей.

— При хорошем раскладе — два. При плохом — три недели.

— Твою мать…

— Ничего-ничего, боец, — улыбнулся сухими губами Егор, — справимся.

Когда на стене появилась девятая чёрточка, дверь камеры отворилась. Солнечный свет озарил вымотанных, схуднувших, бледных оперативников СКВП.

В камеру зашёл спортивный мужчина, лет двадцати восьми, в тельняшке, кожаных штанах и берцовых сапогах, звук которых напарники уже ни с чем никогда не перепутают. Как и серые глаза, которые совершенно не подходили квадратному лицу и сгорбленному носу. Сделав ещё шаг, мужчине в нос бросился застоялый запах пота и отходов, и он сразу же сделал два шага назад.

— Встать! — скомандовал он, — Одеться и на выход.

Оперативники подчинились.

Матвей не был готов к солнечному свету, пусть и отдающим сепией. Он прикрыл глаза рукой, а сквозь яркие вспышки смог разглядеть несколько деревянных домов, аккуратно отделанных железными пластинами. Множество грядок, водонапорную колонку. Где-то вдали даже шумел генератор.

Ещё двое мужчин подошли сзади и заломили им руки. Матвей не понимал зачем, ведь сил сопротивляться у них совершенно не осталось.

На них смотрели люди. Они выглядели немногим лучше самих узников, разве что от них не разило за несколько километров. Смотрели с любопытством. Словно в город приехали иностранцы, внешность которых была слишком нестандартной для здешних мест. Дети на импровизированной детской площадке побросали свои игрушки в песочницу и с открытыми ртами наблюдали за чужаками. Несколько девушек отвернулись, когда их вели мимо неработающего фонтана, который теперь — полуразрушенный круг с обшарпанным дном, но залитый мутной водой, чтобы хоть как-то спасаться от жары.