Анатолий Мухин - Альтерверс

Елизавета кивнула, хотя представить себе подобную картину не могла.

— Мой следующий анализ был посвящен потенциальным союзникам. — продолжил Арсений, — Моей задачей было определить на основе полученных данных кто из приближённых императору окажет Эдермессеру непосильную помощь. Исходя из всех данных, идеальным кандидатом оказался Ульрик Ожешко. Поляк, обиженный в своё время императорской семьёй имел зуб на него. Подробностей я сейчас не вспомню, но похоже, что сын императора ухлёстывал за дочкой Ожешко.

— Подождите, — Елизавета немного опешила, — на тот момент дочери Ожешко было лет… девять.

— Всё верно. — грустно подметил Арсений, — В любом случае эту ситуацию умолчали. А Эдермессер получил козырь к себе в рукав. После договорённости с Ожешко, Валерий Александрович вынес на рассмотрение проект о заключении договора о сотрудничестве с объектом №К10—11. Параллельно, он и Ульрик выстраивали свою организацию здесь. Искали единомышленников и финансирование. Эдермессер смог убедить всех в СКВП, что заключение пакта о сотрудничестве — выгода для всех. Мы сможем приобретать у вас различные товары, произведения искусства, литературу, а вы, в свою очередь, создать новое туристическое направление. На самом же деле основной задачей Эдермессера был срыв этой сделки. Публичный. С резонансом на всю империю и близлежащие страны. На подписании, вместе с Раскаловым должен был присутствовать киллер, рождённый в нашем объекте. Эдермессер сослался бы на болезнь и не приехал. Киллер совершает убийство императора, или хотя бы покушение, дискредитируя тем самым власть.

— Каким образом? — спросила Елизавета, — Ведь если император остался бы жив, но народ бы поддержал его.

— Народ ждёт его смерти. — ответил Арсений, — Я провёл слишком много времени, анализируя каждый регион Российской империи. Император потерял доверие больше чем у восьмидесяти процентов населения. А оставшиеся двадцать, как вы можете догадаться, проживают в Петербурге и Москве. Ровно в тот момент, когда объявили бы о смерти императора, в каждом регионе люди вышли бы на улицу под предводительством поставленных Эдермессером людей. А сам Эдермессер, появился бы в нужный момент, как идеолог. Тот, кто за народ. Тот, кто даст им новое будущее. Революционер. Он кричал бы о том, что император договорился о сотрудничестве с теми, кто убил его. Что парламент не могут отличить друзей от врагов. Согласитесь, серьёзное основание для свержения власти? Тем более для тех, кто никогда не пользовался вашими… эм… горячими турами в другие миры, зато пашут на полях, пополняя казну. Границы бы закрыли, империя скорей всего бы распалась, а Эдермессер и его приближённые правили бы вашим государством.

— Слишком сложная модель. — подметил Матвей, — Не верится, что она осуществима.

— Не стоит его недооценивать, Матвей Евгеньевич. Эдермессер страшный человек и потрясающий манипулятор. Он узнаёт самые слабые места в человеке и настолько умело на них нажимает, что в итоге ты становишься заложником. Так произошло со мной. Моя мама больна уже много лет. Отец от нас ушёл, когда я был маленьким, денег в семье вечно не было. Мой дядя, сотрудник СКВП замолвил за меня словечко и определил в Академию. В первый семестр Эдермессер выплатил мне сумму, которой хватало на лечение и оставалось сверху. Как вы думаете, семнадцатилетний подросток отказался бы от такой возможности? Нет-нет, я понимаю, что совершил ошибку. Я понимаю, что меня накажут за преступления, которые я совершал. Но я хочу официально заявить, что готов на любое сотрудничество.

Елизавета остановила запись.

— Лиза, прости, — сказал Матвей, — Ты можешь дать нам пару минут?

Девушка одобрительно кивнула и вышла из комнаты допроса.

— Зачем? — спросил Фёдоров-младший, — Зачем ты в это влез?

— А разве теперь это имеет значение? Я совершил ошибку, Матвей. И понял это слишком поздно. Может быть мне дадут условный срок? Переведут в архив. Не поставят на мне крест?

— Не знаю. Твоих показаний, вместе с показаниями Ожешко хватит чтобы навсегда упечь Эдермессера. Но это не внутренняя разборка СКВП. На карту слишком много поставлено.

— С другой стороны есть другие объекты. Сильно схожие.

— Да, но этот первый из десятой, который согласился с нами сотрудничать.

— Я не хотел этого… Я совершил глупость. Глупость.

— Ладно… — сказал Матвей. — Не торопи события. Завтра приедет Раскалов лично. Будет говорить с императором.

Арсений закивал головой. Матвей хотел его приободрить, но как можно приободрить человека в такой ситуации? Ведь фраза «Всё будет хорошо» — очевидная ложь. Им оставалось ждать.

Матвей, Елизавета и сам Абрамов встречали Анатолия Эдуардовича Раскалова в большом актовом зале здания недалеко от Гатчины. Матвей заметно нервничал, потирал указательный палец правой руки.

Переход открыл сотрудник ИСПВ, фиолетовый свет от треугольника заполнил комнату. Из фиолетовой пелены, отдающей неоном вышел статный высокий мужчина, лет шестидесяти. Лицо его украшали морщины, а верхнюю губу закрывали густые усы. Белоснежные волосы, под цвет усов зачёсаны назад. Он шёл поставленным, военным шагом, словно вот-вот перейдёт на маршевой строй. Длинное чёрное пальто, развивалось от сквозняка, гуляющего по залу.

— Анатолий Эдуардович! — поприветствовал директора СКВП Абрамов, — Добро пожаловать! Рад познакомится с вами лично.

— Благодарю, — ответил хриплым голом Раскалов, — я прибыл один, по новой договорённости с императором. Если позволите меня будет сопровождать агент Фёдоров. Вы его уже знаете. Моя должность, к сожалению, не позволяет мне в одиночку разгуливать по улицам города.

— Несомненно, — сказал Абрамов, — так же вас сопроводит агент Абрамова. Напарница Фёдорова по этому делу. Именно благодаря им мы поймали предателей.

— Хорошо. — Раскалов кивком поприветствовал оперативников и проследовал за Абрамовым в машину.

Император ожидал важного гостя в Зимнем дворце. Он изучал бумаги по делу, которые предоставили из ИСПВ, изредка делая перерыв на глоток чёрного чая.

При входе в дворец Раскалова и Матвея обыскали, а после попросили сдать оружие. Раскалов усмехнулся и вынул из кобуры именную «беретту». Через тронный зал они прошли к замаскированной двери. Раскалов попросил Матвея и Елизавету ожидать здесь и скрылся в кабинете императора.

Они разговаривали больше часа. Матвей переминался с ноги на ногу, а Елизавета сильно пожалела, что надела туфли на высоком каблуке. Когда дверь кабинета императора открылась, оперативники увидели улыбающегося царя, сидящего за своим столом, а Раскалов махнул ему рукой на прощание.