Amazerak - Барчук

Лёг сегодня рано, проснулся в пять утра. Работа работой, а от тренировок я отказываться не собирался. Уже рассвело, и первые рабочие серыми призраками брели на предприятия по пустым дорогам. Я же, вырядившись в трико и майку-алкоголичку, побежал до своего импровизированного спортзала.

На территории бывшей больницы царила тишь и благодать. Я сделал пару кругов по заросшим тропинкам между корпусами, затем спустился в подвал, зажёг светильники и после разминки, принялся отрабатывать удары.

Выложился я на полную и уже собирался остановиться, как вдруг ощутил примерно то же, что и позавчера, когда пытался привести в действие свои скрытые возможности. Ком в груди как бы растворился, и энергия разлилась по всему телу, и в какой-то момент я понял, что со следующим ударом могу её выпустить. Что и сделал.

Удар оказался настолько сильным и хлёстким, что мешок с треском лопнул, а моя рука погрузилась по локоть в его содержимое.

Ошарашенный таким эффектом, я несколько секунд стоял и в недоумении таращился на песок, что сыпался под ноги из дыры в мешке. Накрыла волна слабости, и я, пошатываясь, отошёл и сел на маты. Осмотрел руку: не пострадала. А вот перчатка порвалась. Вон оно как работает! Воистину во мне скрывалась смертоносная сила. Вот только у силы той имелось что-то вроде перезарядки, да и вызывать её по щелчку пальцев я не мог. Требовалось либо долго сидеть сосредотачиваться, либо совершать активные физические действия, например, работать по мешку. А потом какое-то время отходить. Не очень практично, но в крайних случаях может оказаться полезным. «А нельзя ли тренировать эту способность?» — сам собой возник вопрос. Одним словом, требовалась информация, а потому я решил сегодня же вечером посетить книжный и поспрашивать литературу с описанием местной магии.

Ну а пока надо было идти на смену. В конце концов, теперь я — рабочий человек. Посидев минут десять придя в себя, я побрёл домой.

— Что, спортсмен, — усмехнулся Николай, когда мы шли на завод. — Бегал? Скоро не до бега будет. В цехе так набегаешься за день, что ног не будешь чуять под собой.

— Посмотрим, — махнул я рукой. — Не хочу форму терять.

Завод меня встретил проходной, куда валила толпа народу. Навстречу тоже брели рабочие: ночная смена закончилась, начиналась дневная. Мне выписали пропуск, и я вместе с Николаем прошёл на территорию.

Гудели огромные глыбы цехов, к которым тёк людской поток. Дымили трубы, угрюмыми великанами смотрели сверху вниз доменные печи, по железной дороге двигался состав с огромными ковшами. Возле чёрных куч угля и кокса, сваленных у железной дороги, суетились люди, засыпая топливо в вагонетки. Механизация производства была тут не на высоте.

Когда мы проходили мимо доменных цехов, я услышал за спиной мерный тяжёлый стук. Николай велел отойти в сторону. Я обернулся и застыл в изумлении. По дороге шли машины. Три железные человекообразные фигуры вышагивали на коротких толстых ногах. В зарешеченных кабинах сидели люди, управляя этими металлическими монстрами высотой с двухэтажный дом. Длинные механические руки машин оканчивались четырёхпалыми манипуляторами. Из-за кабин торчали дымящиеся трубы.

— Что за хрень… — вырвалось у меня.

— Чего рот разинул? — усмехнулся Николай. — Шагающих ни разу не видел что ли?

— Вблизи нет, — соврал я, приходя в себя от представшего передо мной зрелища. — А зачем они?

— Ну как же? Грузы поднимать на высоту, вагоны с ковшами двигать. Да мало ли для чего. Вот кто хорошо зарабатывает! Оператор такой хреновины за смену пять рублей может получать. Но учиться надо долго. Не каждый сможет.

Я расспросил, сколько зарабатывают другие. Оказалось, что сам Николай получал, как бригадир, восемьдесят рублей в месяц, обычные работники, особенно если без стажа — в районе сорока, а чернорабочие — и того меньше. На оружейном жалования платили больше, но попасть туда было непросто.

Литейный цех стоял на отшибе. Он соединялся с другим цехом, в котором находилась огромная печь для выплавки стали — что-то вроде мартеновской, насколько я понял. Сталь же поступала в литейный, и там уже лили заготовки, формы для которых изготавливали здесь же, но на отдельном участке.

В цеху было шумно, жарко и грязно. Ходили здоровые суровые мужики в кожаных фартуках, сверкали струи расплавленного металла, летели искры. Впрочем, к грязи и шуму мне было не привыкать. С грохотом стреляющего под ухом ста двадцати пяти миллиметрового орудия мало что сравнится.

Николая меня сразу повёл в кабинет начальника цеха. За столом сидел мордоворот лет пятидесяти, одетый в добротный сюртук.

— Это, значит, твой толковый паренёк? — спросил он Николая, оглядывая меня скептически.

— Он самый, Павел Константиныч.

Начальник угрюмо уставился на меня:

— Опыт есть? Работал где?

— А где только не работал. Таскал, возил, катал — всё делал. Работы не боюсь, научусь, чему надо, — ответил я. — Так какие обязанности?

Павел Константинович хмыкнул:

— На словах-то все вы — герои. Ладно, посмотрим, на что способен. Помощником формовщика будешь, песок будешь таскать. Пока двадцать рублёв жалование. Будешь хорошо работать — будет больше. А нет — пойдёшь вон. У меня разговор короткий. Согласен?

— По рукам, — кивнул я.

Николай отправился к себе, а меня начальник отвёл к моему бригадиру. Это был могучий бородач — Ерофей. Он тоже смерил меня скептическим взглядом, а потом позвал одного из рабочих. Одежды мне сменной не выдали. Только литейщикам полагались толстые кожаные фартуки и рукавички, остальные трудились, в чём придётся.

Рабочего, под начало которого я попал, звали Витька Соловей (фамилия у него была Соловьёв). Это оказался высокий жилистый малый, коротко стриженный, с угловатой, скуластой физиономией. Был он весёлым и разговорчивым. Сразу же принялся мне объяснять, как тут на производстве всё устроено, какие порядки.

Задачи мои оказались несложными: привозить отработанный формовочный состав, засыпать песок в огромный миксер, ну и вообще, делать, что скажут. Короче, принеси-подай. Порядки тоже простые: являться вовремя, старшим не перечить, с коллегами не драться и водку не пить. Смена начиналась в семь и заканчивалась в семь. Но иногда позже — как получится. Выходные — по праздникам, изредка в воскресенье позволяли не выходить.

— Но сейчас работы много, — сказал Витька. — Недавно заказ пришёл на гусеничные катки. Так что ближайший месяц на выходные не рассчитывай. И ещё осторожнее будь. Вон вчера ковш опрокинулся — трое сварились.

— И поэтому так срочно рабочий вам понадобился? — спросил я.

— А ты догадливый. Помер мой предыдущий помощник, царствие ему небесное. Короче, это — литейное производство, тут — ухо в остро держи. Всё, бери тележку и беги. Уже смена началась. Задержим процесс — штраф будет. А то и по морде надают. Бригадир у нас — строгий.