Эдгар Крейс - Разведчик Петра Великого [litres]

Аббат с любопытством посмотрел на расстроенные лица гостей, усмехнулся и приказал своему помощнику:

– Брат Бастиан, передайте нашим гостям их заплечные мешки!

Не прошло и минуты, как друзьям вернули их изрядно облегчённые котомки. Теперь аббат улыбался Николаю и его товарищам как лучшим друзьям.

– Тех денег, которые Его Величество изволил вам оставить, каждому из вас хватит на год безбедной жизни в Париже. Они разделены на три равные части и находятся в ваших мешках. Братья-бенедиктинцы из аббатства Сен-Дени помогут вам обустроиться в Париже. Так что не волнуйтесь. Деньги тратьте разумно, а если будете расторопными, то сами заработаете себе на дальнейшую жизнь. Но пока ваша жена и ваш сын, принц Николя, не прибудут в Версаль, вы некоторое время побудете в Сен-Дени. Поймите нас правильно, несмотря на то что вы являетесь человеком царских кровей, всё же мы должны иметь полные гарантии, что вы не выступите против воли короны.

Глаза аббата вновь стали промозгло-ледяными. Он буравил ими насквозь душу Николая, а тот стоял ни жив ни мёртв, с пунцовым лицом. Кровь против его воли прилилась к лицу, и оно пылало жаром от адской смеси чувств стыда, тревоги и непонимания. Ему стало жутко стыдно перед Марфой за слабость, проявленную при встрече с Леной в Москве. Но ещё больше он недоумевал от известия о рождении сына. Сразу целая вереница вопросов появилась в его голове. Почему ни в одном письме от Марфы не было даже намёка на то, что у них есть сын? Царь должен был знать о таком важном событии в жизни своего приближённого. Так почему он даже полслова не сказал Николаю? А может, аббат всего лишь разыгрывает его? Не в меньшем шоке пребывал и Алексей Никифорович.

– Вижу по вашему лицу, принц, что вы не имели ни малейшего представления о рождении вашего сына! – ехидно улыбаясь, произнёс настоятель монастыря. – И вы мне должно быть сейчас не верите? Полагаете, что я вас сейчас обманываю? Но что вы скажете на вот это?

Изидор взял со стола небольшой лист бумаги, исписанный аккуратным женским почерком и протянул его Николаю.

– Надеюсь, что вы узнаёте почерк вашей жены? – осведомился аббат, но гость его уже не слышал.

Он буквально выхватил из рук Изидора письмо. Бывший опер действительно узнал почерк своей жены, и его руки чуть заметно задрожали. Буквы поплыли. Это слёзы сами собой навернулись на глаза. Марфа описывала день рождения его сына. Писала, что он уже умеет ходить и говорить. Николай сделал над собой усилие и стал читать письмо дальше. Она просила прощения, что не известила раньше о рождении сына. Князь Ромодановский запретил как-либо упоминать в письмах о сыне, а его люди проверяли каждое её послание. Уже пошёл третий год, как Николай не видел Марфу. «Сколько же тогда моему сыну лет?» – подумал Николай, и аббат как будто услышал его мысленный вопрос.

– Вашему сыну уже исполнилось два года. Умный мальчик. Живо интересуется всем. Спрашивает, где его папа.

«Без ножа режет, сволочь! Ничего, недолго тебе ещё радоваться своей власти надо мной, аббат!» – мысленно выругался бывший опер, но вслух произнёс совсем другое: – У вас не будет с нами никаких проблем, святой отец! Я и мои друзья желаем стать верными подданными Его Величества короля Франции!

– Надеюсь, что вы сейчас сказали мне правду, – холодно ответил аббат Изидор. – Пока идите и помогите, чем сможете, брату Пьеру! Послезавтра поутру вы вместе с нашими людьми покинете мою обитель.

Попрощавшись с аббатом, троица в сопровождении Бастиана вышла во двор. Там монах с надменным выражением на лице приказал Николаю и его товарищам следовать к складам брата Пьера, а сам пошёл в трапезную, сказав, что в связи с приездом аббата ему сегодня нужно особо проверить процесс приготовления пищи. Бастиан прекрасно понимал, что московиты загнаны в угол и теперь из монастыря точно никуда не денутся.

Пришлось повиноваться, хотя друзья и без приказаний этого аббатского лизоблюда хотели помочь Пьеру создать игристый напиток. Николай под предлогом, что нужно отнести в келью котомки, сбегал за припрятанной бутылкой шампанского. Теперь увлечённому виноделием монаху можно будет показать, как должна выглядеть настоящая бутылка шампанского вина, а заодно и дать попробовать – какое оно на вкус.

Сказанное аббатом расстроило Николая, и по дороге он пытался обдумать сложившуюся ситуацию. Но по-любому выходило, что теперь деваться было некуда. Появление во Франции Марфы и сына связывало его по рукам и ногам, лишало возможности какого-либо манёвра. «А какой он – мой сын? Как он выглядит?» – внезапно задумался Николай и невольно улыбнулся.

– Чего щеришься?! – удивлённо проворчал тесть, завидев возвращающегося зятя.

– Хотел представить, как выглядит мой сын, но ничего не получилось!

– Я тоже сейчас о внуке думал! Никак не ожидал, что такая приятная весть может мне так испортить настроение!

– Не переживайте, друзья! Когда доставят Марфу с сыном во Францию, тогда и будем думать, как их высвободить и вывезти обратно в Россию! – попытался успокоить товарищей Андрей Яковлевич.

– М-да, ни денег, ни дочки, а теперь – и внука лишают, сволочи! – скрипя зубами, произнёс Алексей Никифорович. – Хорошо хоть пистолеты спрятали под рясами.

– Ладно, придётся действительно пока отложить решение создавшейся проблемы до лучших времён! А сейчас пошли к нашему виноделу делиться бесценным опытом!

Два дня в компании Пьера прошли незаметно. Друзья проделали целую вереницу опытов. Путём многочисленных проб выбрали самый лучший вариант процесса изготовления вина. А до этого подбирали нужный сорт винограда. И здесь бутылка Dom Pérignon оказалась весьма кстати. Брат Пьер теперь хранил её как зеницу ока. Никого к ней не подпускал и не давал без пользы пролиться даже самой маленькой капле этого драгоценного напитка. Он раз за разом пытался выведать у Николая, где это производят такие волшебные напитки, но бывший опер был твёрд как кремень и обтекаемо отвечал на поставленные вопросы. Ссылался на то, что эту бутылку ему презентовали ещё в Москве и именно там ему удалось узнать процесс приготовления игристых вин.

Потом стекольщик с недоверием разглядывал пузатую бутылку и тоже старался разузнать: в каких местах она была изготовлена и какие смеси использовались для подкраски стекла. Даже метод крепления пробки был для него в диковинку.

Несмотря на все трудности, брат Пьер поклялся, что максимум через два года он непременно создаст подобное вино и привезёт его своим новым друзьям прямо в Париж для того, чтобы они смогли его по достоинству оценить. Тепло распрощавшись с будущим изобретателем французского шампанского, Николай с друзьями в сопровождении Бастиана отправился в путь-дорогу. Их уже с нетерпением ждали в аббатстве Сен-Дени.