Александр Иванов - Кайа. История про одолженную жизнь

Мне все эти люди — никто, так что и брать на себя чью-то вину не стану. Рукой показал на «младшенькую кузину».

- Она пришла проучить меня. Оскорбляла и била меня ногами. Мне пришлось защищаться.

- Врешь! - заорала ее мать, - Оленька добрая и милая девочка, она и мухи не обидит. А ты, сумасшедший ублюдок…

Не став выслушивать очередное оскорбление, перебил мамашу:

- Может она милая и добрая, но точно не со мной. Если я вру, как вы говорите, то как я, по-вашему, получила удар ногой в ухо и пинок в грудь, после того, как сломала ей нос? Очевидно же, что я вынуждена была защищаться от рассвирепевшей кузины!

- Дедушка! Почему меня в этом доме, унижают, оскорбляют и избивают? Для этого меня сюда привезли?

- Не надо было забирать из сумасшедшего дома эту гадину, - шипела мать Ольги.

- Так! - сказал Дед, - достаточно! Ольге, как зачинщице драки — семь дней в ее комнате, пусть сидит и думает, что сделала не так. Вместе с матерью! Как бы вам не нравился ваш родственник, бить его или ее, никому, кроме меня, не позволено. Еще раз устройте подобный цирк и так легко не отделаетесь!

Меня разбудил звон колокольчика, возвещающий о посетителе. Продрав глаза, взглянул на часы. 6.30 утра! У меня по позвоночнику пробежал электрический заряд. Кто может придти с утра, если я никого не жду?! Полиция, больше некому! Похоже, что это конец моей «веревочке», которая, итак вилась слишком долго. Обхватив голову руками, я посмотрел вниз. Девичьи ножки!

Тьфу, е-мое, я уже больше не работаю на «двух работах».

Встав с кровати, прямо так, в пижаме, потащился к двери.

- Кто там? - спросил я

- Это Настя. Ваша бабушка прислала меня за вами, - был ответ

Открыл дверь, впустив гостью внутрь.

- Зачем я понадобилась бабушке в такую рань?

- Сегодня воскресение. Все собираются на утреннюю службу. Марья Александровна распорядилась напомнить вам, если вы не помните про это. И проводить в Церковь.

- Ладно, сейчас соберусь, - сказал я, зевнув и почесав затылок, пошел чистить зубы.

Если я скажу, что не религиозен и не пойду никуда, чем это мне обернется? Лучше не проверять.

В Имении была своя собственная Церковь, в которой батюшка проводил службу или литургию, не знаю точно, как это называется, по воскресным дням и праздникам.

Хоть я и атеист, но красивая церковь, а в Имении была именно такая, на фоне парка радует глаз. Даже настроение улучшилось.

Еще ничего не началось, но все, похоже, уже собрались. Народу — яблоку негде упасть.

- Кайа, иди сюда, - позвал меня мужской голос.

Отец Кайи, со всем семейством, с мачехой, двумя моими старшими сестрами и младшим братом, стоял у стены.

Ни слова не говоря, встал рядом с ними.

- После службы, останешься на исповедь, - тихо сказал он

- Разве правильно исповедоваться, не чувствуя раскаяния? - так же тихо спросил я

Отец нахмурился.

- А ты, значит, его не чувствуешь?

Я пожал плечами.

- Ничего, из того, что произошло, яне помню. О произошедшем я узнала со слов других людей...Для меня это...как ужасная история, рассказанная на ночь. Вот по-этому, я и спрашиваю, будет ли правильно идти мне на исповедь?

После минутного молчания он ответил:

- Ты во всем будешь мне перечить, да?

- Вовсе нет, просто я нахожу исповедь без раскаяния — предосудительным делом, - а также без наличия у меня веры в Господа, но об этом я умолчал, - но если это ваше требование, уважаемый отец, то мне ничего не остается, как подчиниться. После службы я останусь на исповедь.

Отец Кайи просто кивнул и наш разговор закончился.

Началась служба, длившаяся около часа. Натуральная пытка. Душно, всю службу приходится стоять. И скучно, но последнее я легко могу пережить.

По окончанию этого действа, я устал так, будто разгружал ж\д вагоны.

После литургии Дед позвал меня на выход. Снаружи были отец Кайи, отец Ольги и сама Ольга, недовольно зыркавшая по сторонам. Мы с дедом подошли к ним.

- Оля, - сказал дед, - ты хотела что-то сказать.

Та подошла ко мне и опустив глаза, произнесла:

- Я наговорила тебе гадостей и побила тебя, прости меня, я очень сожалею о том, что случилось.

Это, само собой, были просто слова, которые необходимо было сказать, никакого сожаления она не испытывала, наоборот, ее антипатия ко мне, как не сложно догадаться, из-за сломанного носа только возросла. Ее отец и мать также смотрели на меня весьма недобрым взглядом.

Я, безо всякого выражения на лице, ответил:

- И ты меня прости. Мне очень жаль, что ты пострадала.

- Ну вот, - сказал дед, - это происшествие забыто, но устройте что-то подобное еще раз и….Семья должна быть крепкой и единой, не смотря ни на что. Это понятно?

- Да, - ответили мы с Ольгой хором.

- Кайа, тебя ждет батюшка, - напомнил мне отец.

До этого раза, мне в церкви доводилось бывать ровно два раза. Когда меня крестили и когда отпевали бабушку. Ни разу в своей жизни я не исповедовался, так что, это будет новый опыт для меня. Я понятия не имею, что должен буду говорить, не могу же я сказать батюшке, что извините, мол, у меня для вас плохие новости. Был я , стало быть, в загробном мире, но ни Господа, ни Рая не видел. Такие дела.

- Проходи, дитя, не тушуйся, - вернул меня из моих мыслей батюшка

- Да, простите батюшка, задумалась.

- Не знаешь, что сказать? - с улыбкой сказал он

- Да, вы правы, никогда не приходилось бывать на исповеди, - сказал я с виноватой улыбкой

- Это не так, ты уже приходила.

- Может быть, - почесал я затылок, - видите ли в чем дело, батюшка, у меня некоторые проблемы с памятью, врачи называют это амнезией, так что, я не помню людей, с кем ранее была знакома.

Сказал это и развел руками.

- Я слышал о несчастье, что приключилось с тобой. Но ты не должна впадать в отчаяние из-за своей болезни. Это испытание, которое ты должна преодолеть, а Господь и я, по мере сил, поможем тебе в этом.

- Батюшка, а то, что я скажу — это останется между нами?

- Само собой, - ответил он, - тайна исповеди известна только двоим и Господу, конечно, если ты не собираешься кого-нибудь убить. В этом случае, я буду вынужден не дать тебе совершить грех.

- Нет батюшка, - ответил я, - убивать я никого не собираюсь. Дело все в том, что я не совсем по своей воле пришла исповедоваться. Мне не ловко это говорить, но…. я не верю в Господа…

Батюшка улыбнулся.

- Дитя, если бы в храм Божий приходили только истово верующие, - сказал он, - боюсь, что посетителей у нас было бы очень немного.

- Вера, - продолжил он далее, - это не слова: «верю» или «не верю», а то, к чему человек должен придти сам. Через испытания, что посланы нам на этой земле. Это может занять много времени, возможно даже целую жизнь.

- Наверное вы правы, - ответил я, - есть еще кое-что...Как я уже говорила своему отцу, исповедоваться без раскаяния — это, с моей точки зрения, неправильно. А я не раскаиваюсь, потому что не совершала того ужасного поступка, ибо Кайа — до...того события и после — можно сказать разные люди, как бы странно это не прозвучало. Той «меня» больше нет, раз нет «той» моей памяти.