Александр Забусов - Феникс

— Видишь, не спустился!

— Так точно, господин лейтенант! Тогда куда…

— Он точно один был?

— Точно.

Офицер обратился к другому бойцу:

— Лемке!

— Слушаю, господин лейтенант?

— Фельдфебель, что скажешь?

— Он обязательно к реке пойдет. По-иному собак со следа не скинуть. А они прицепятся. Если не убраться, они и к нам прицепятся.

Лейтенант кивнул.

— Фельдфебель, попробуйте по следам пройти. Не мог же он улететь? Ну, а мы к реке. Расходимся.

Михаил понял, что, найдя след и став на него, вверх попрется только фельдфебель, остальные как тараканы порскнули врассыпную, из укрытий окрысившись стволами в его сторону, не стал искушать судьбу, да и армейская цепь поджимала. Поставил растяжку и сдулся куда подальше. А подальше находился только лесной хутор. Ясно как день, все подходы к городу перекрыты. Отвести глаза он все еще не может. Прорываться с боем не в его интересах — переполошит не только руководителей школы, но гестапо и службу СД, а там и до неверного действия один шаг. Оставлять за собой горы трупов пока тоже не вариант. Это при полной неизвестности и возможности подставы.

От обильно поросшего лесом косогора пятился словно рак. Отполз, поднявшись на ноги, сначала берегся и, все же слыша недалекий собачий лай, ломанулся через кусты, словно лось, чувствовавший охотничий гон. В мыслях только одно, оторваться, а там… Человека обманешь, собаку вряд ли.

Уже чувствительно далеко позади бухнул разрыв наступательной гранаты, поставленной на растяжку на верхушке подъема. Царствие небесное фельдфебелю… Точно — край непуганых идиотов. Нынешние военные, хоть с одной, хоть с другой противоборствующей стороны, еще не дошли до понятия, что гранату можно не только метать, но и как мину поставить на тропе на растяжку, а глазастый немец, судя по взрыву, точно по следу взбирался, вот и нарвался. Сам виноват!.. Та-ак! К реке спускаться не стоит. Там лейтенант торжественную встречу готовит. Людей по-умному расставит, выйдешь, и привет усопшей родне!

Ориентировался легко. Уроки Сирийца даром не пропали. На след подцепил еще пару сюрпризов. Та же собака по запаху побежит, обязательно подорвется…

Оторвавшись, закладывал по лесу такие петли, куда там зайцу или той же лисе. Уже и погони не слыхать. Вспотел от беготни. Весенняя погода непредсказуема. Только что солнце светило, глядь, а в лесу сумрак, за ветвями проглядывает свинцовое небо. Задержавшись, привалился к сосне, в просвет между деревьями разглядывал почти цеплявшиеся за их верхушки, несущиеся на бреющем полете тучи. Эх, еще бы дождик заморосил, тогда совсем кайф!

Чуткий слух поймал и вычленил определенный звук чуть дальше от того места, где он сидел. Не шевелясь, скосил глаза в том направлении. Чертыхнулся про себя. Немцы. Четверо уже знакомых ему специалистов-поисковиков шли по его следу как привязанные невидимой нитью. И самое интересное, вел их как раз фельдфебель, которого Михаил успел вычеркнуть из списков живых. Прошептал, некоторым образом восхищаясь противником:

— Волчара! Да, что же ты прилип-то ко мне, как лишай к пионерке?

Мысленно перебирал варианты развития возможных ситуаций. Мозги заработали с бешеной скоростью, одно за другим отбрасывая решение проблемы. Ввязываться в открытый бой предпочтительнее как раз им. Что они собой представляют и умеют, он понял еще у лощины. Допер, что можно использовать дедов заговор последнего шанса. Только потом… Ну, это сейчас не важно! Губы прошептали:

— Я умер.

Тут же на своей шкуре почувствовал начало последствий произнесенного заклинания, из славянских древних времен дошедшего до арсенала Бусовых бояр, нелюбимого ими и редко применяемого. Земля под ним, словно пылесосом, потянула из тела силы. Сцепив зубы, ощущал, как слабеет.

Буквально в пяти-шести шагах от Каретникова фельдфебель остановился, будто в невидимую стену уперся. Его сопровождение без слов рассредоточилось по месту, распределив округу по секторам. Только сейчас Михаил рассмотрел у немца в руке смутно знакомый металлический предмет. От догадки брови на лоб полезли. Несмотря на самочувствие, на губах проявилась вымученная улыбка.

Так ведь это не что иное, как биоэнергетическая рамка. Вот это номер! Вот почему они шли за ним, не отставая и не ошибаясь.

Своим простеньким заклинанием, на время вычеркивавшим человека из списков живых, Каретников не только для людей в тень превратился, стал как бы невосприимчив чужому взгляду, но и нарушил простенькому, но безотказному прибору нормальную работу. Попробуй поработай, если твоя энергетика при перекачке соединена с энергетикой Земли.

— Что там у тебя, Вальтер?

Услыхал вопрос, заданный скрытым кустарником унтером.

— Ганс, здесь какая-то аномалия! Рамка крутится как проклятая, я не знаю, куда он пошел и… как ему это удалось.

Появился унтер, подтянулись двое остальных.

— Не переживай, Вальтер. Вся Россия сплошная аномалия. Думали, к осени война закончится. Уже весна, а войне ни конца, ни края.

Каретников лежал в паре шагов от немцев, слушал их треп и думал, на сколько его еще хватит. Сами немцы, скорей всего, устроили себе маленькую передышку и минут через пятнадцать пошли в прежнем направлении, вскоре скрылись из глаз.

Выдержав еще какое-то время, Каретников произнес «ключ» заклинания:

— Я вернулся.

Ух! Как же полегчало! Голова пустая, сил никаких, руки-ноги от напряга трясутся… но живо-ой! А еще после такого отката его никакие рамки не обнаружат. Лежал с открытыми глазами, подобрав под себя ноги, приходил в себя. Ему бы поесть, да только не рассчитывал на такие сложности. Диверсант, если необходимость возникнет, мог и неделю без особого напряга без пищи обходиться, а в поклаже, с которой шел, кроме боеприпасов, денег и батарей для рации, ничего не предусматривалось. Однако пора!..

На едва заметную тропу наткнулся уже вечером. До сих пор как пьяный двигался, шатало всего. Прикинул направление. Совпадало. Пошел по ней. Тропа будто специально выписывала замысловатые узоры, делала неожиданные повороты, то исчезала, то появлялась. Но все же лучше, чем в его состоянии через лес пробираться. Взмокший от пота, смертельно уставший вышел к крепко сбитому из горбыля высокому забору. Протопав вдоль него, встал у запертых ворот. Прислушался. Вроде тихо. К людям попасть край нужно. Пища для него сейчас как лекарство.

Постучал в калитку. Тишина. Постучал еще раз. Еще. Услышал, как во дворе дверь скрипнула, скрипучий старческий голос спросил:

— Кого там по ночной поре к порогу черти принесли?

Ответил:

— Скорее ангелы! Дед, калику перехожего переночевать пусти.

— Ага! Ходют тут всякие, а потом…

— Да ты калитку-то открой!