Владимир Поселягин - Особист [Отдельная ветка Истребителя]

— Но зато нацеловался всласть. Вы тоже в выигрыше.

— А мы его знаем. Ну, того, на телеге, — вдруг сказала Алиса.

— Так вот почему он вас ликвидировал, — понятливо кивнул я. — Вроде штаб дивизиона у вас в двадцати километрах, в другом селе, сюда на попутке добрались, как отпустили, не понимаю, а тут вон оно что.

— Слушай, попаданец из будущего, — с усмешкой сказала Наталья, ясно давая понять, что она этому не верит. — Мы победим?

— Конечно победим, — подтвердил я, продолжая одеваться. — Девятого мая тысяча девятьсот сорок пятого года. Войну в Берлине закончим. Только потеряем, по примерным подсчётам, двадцать семь миллионов населения — тут и боевые потери, и гражданские. Немцы набирали разную шваль, в основном националистов, создавали националистические карательные батальоны, и те зачищали оккупированные территории. Сами немцы руки пачкать брезговали. Загоняли жителей в большие амбары или другие крупные строения, обливали бензином и поджигали. Полтора миллиона гражданских, детей, женщин и стариков так сожгли. Другие военные преступники были. Я руководил отделом, что искал их, дальше суд и расстрел. Про всех про них я знаю, где укрывались после войны. Так что война страшной будет. Случится окружение войск под Киевом, почти шестьсот тысяч наших в плен к немцам попадут. Потом битва под Москвой. Немцы до столицы дойдут. Но их откинут и погонят прочь. Потом Харьковская катастрофа в мае сорок второго. Тоже в окружение масса наших войск попадёт. Причина — ошибки и просчёты командования. Тимошенко виноват будет. Но ему ничего не сделают. Тем же летом начнется Сталинградская битва, что закончится лишь в январе сорок третьего. В Сталинграде наши окружат трёхсоттысячную армию Паулюса, которая капитулирует. Дальше ещё битвы будут, и наши, научившись бить врага, двинут вперёд, освобождая территории, пока не дойдут до Берлина. Да, знаменитое танковое сражение под Прохоровкой в сорок третьем случится, в районе Курской дуги. Наши потери будут страшные, но мы немцам сломаем хребет. Кстати, в эту войну я тоже воевал. Но служил матросом на «щуке» — на подводной лодке, что сейчас проходит службу на Северном флоте. Вы об этом можете не сообщать, письмо с подробным описанием товарищу Сталину я уже отправил. Ладно, прощевайте, девчата… А губы у вас действительно сладкие.

Я уже закинул сидор за спину и собирался рвануть, взяв низкий старт, но неугомонная Наталья всё же задала вопрос:

— Почему?

— Что почему? — полуобернулся я, поправляя лямки сидора.

— Почему ты сам к товарищу Сталину не пойдёшь?

— А ты думаешь, я не пытался? Посчитали психом. Повесили на меня пару дел, что у них давно висят нераскрытые, что с психа возьмёшь, дали двадцать пять лет и отправили по этапу. Ладно, повезло, сбежать смог с тюремного поезда. Били так, что угодно подпишешь. Так что нет, даже если поверят, через всё это повторно проходить у меня желания нет. Помог я с информацией и так изрядно, указал, где в Татарстане нефтяные месторождения и алмазные россыпи в Сибири, так что сами теперь, сами.

— А ты?

— А я в тыл к врагу, буду диверсии устраивать. Развлекаться, одним словом. Бывайте. Вы, главное, живите, любите и помните.

Больше меня не останавливали, так что я побежал и вскоре под тенью деревьев направился вдоль лесной дороги, изредка поглядывая, не пропали ли свежие следы повозки. А когда те свернули в глубь леса, направился за ними. Когда уже стемнело, я устроился на нижней ветке могучего дуба и с интересом наблюдал, как бирюк складывает костры для посадочной площадки, готовясь встречать гостей. Насколько я помню, там на борту будет несколько диверсантов в нашей форме и груз для самого бирюка. Тот для этого повозку под рукой и держал, чтобы вывозить доставленное. Ждать пришлось ещё три часа, пока не раздался гул моторов тяжёлой высотной авиации противника, где-то уже забили зенитные орудия, — уж не того ли дивизиона батареи, с девчатами которого я познакомился? Вкус их губ до сих пор чувствую, улыбка не сходит. Чёрт, жаль было упускать девчат, но они мне действительно тут только мешали. А что, сговорил бы их отправиться со мной, пусть две жены будет, я лично на предрассудки плевать хотел, сколько хочу, столько и имею.

Наконец костры были зажжены, и вскоре на поляну спланировал «юнкерс», к моему удивлению, винты его двигателей не вращались. Он прокатился в дальний конец поляны, бирюк с повозкой с другой стороны ждал. Я тут же при нём в траве прятался. Салон покинуло с десяток человек, заняв оборону вокруг самолёта, и член экипажа, по шлемофону его опознал в слабом свете костров, особым кодом помигал фонариком в нашу сторону. Бирюк ответил. Видимо, правильно, там успокоились, и вокруг «юнкерса» собралось девять человек в советской форме, видимо все в командирской. Они помогли экипажу поднять хвост и перенести его, направив нос в сторону взлётной полосы. Дальше диверсанты выстроились и по одному скрылись в лесу. Похоже, их тут больше ничто не держало. Когда они исчезли, бирюк покатил к самолёту. Костры ещё горели, но пламя уже не такое яркое было. Я последовал за предателем, но двигался бегом по опушке, прихватив свой сидор по пути. Он у меня укрыт был за деревьями.

Я как раз достиг нужного места и, упав, стал по-пластунски подбираться к самолёту, причём двигался, когда стрелок, что торчал в прозрачной башенке с оборонительным пулемётом, смотрел в другую сторону. Достигнув фюзеляжа, с другой стороны шла разгрузка и слышалось негромкое бормотание, я приготовился к атаке. Работать нужно тихо, так что я был даже рад, что ничего огнестрельного у меня нет, лишь рукоятка обычного складного ножа в руках.

Метнувшись из-под самолёта к двум у телеги, я одним ударом кулака отправил бирюка спать, чиркнул ножом по горлу его собеседника, после чего прыгнул к открытому люку самолёта, где застыл в ужасе ещё один член команды, и вбил ему клинок в горло, чтобы не заорал. Не успел. Только как-то странно булькнул горлом и вывалился наружу. Так-то он на спину должен упасть, но я схватил его за ворот комбинезона и рывком дёрнул на себя. Он вывалился с каким-то мешком в руках, так я быстро расстегнул у него кобуру на животе, достал «вальтер» и, приведя его к бою, заглянул в салон и сразу выстрелил в стрелка, который судорожно доставал свой пистолет. Наверное, увидел, что случилось. Дёрнувшись, стрелок повис на ремнях люльки с пулей в сердце. Я заглянул в рубку управления. Пусто, похоже, экипаж состоял всего из трёх членов. Добив подранков, в том числе бирюка, я разоружил их, оружие в кобурах вместе с ремнями закинул в салон самолёта. Сбегал за своим сидором, там припасы, и стал разгружать телегу, убирая груз обратно в салон самолёта. Не поленился, даже обувь снял с лётчиков и комбинезоны. Справная одежда, пригодится. Шлемофоны тоже прихватил. Прогнав лошадь, чтобы та утащила и повозку, я сел в кресло пилота, перед этим закрыл грузовой люк, и по очереди запустил все три мотора. Так как экипаж с ними не возился, то посадка с заглушенными моторами у них явно проходила штатно. Так и оказалось, моторы громко взревели, перейдя на сытый рокот.