Дмитрий Зурков - Последний рывок

— Ваше превосходительство, — начал Волгин, — я дал команду взять под охрану помещение телеграфа на станции и контролировать приём и передачу сообщений. А также взять любой готовый к отправке паровоз, прицепить впереди платформу и оборудовать на ней укрытие из мешков с песком для стрелков и пулемётного расчета.

— Ваше превосходительство, простите за задержку! — В купе, где проходило совещание, вошёл ротмистр Белозерский. — На территории выявлено еще двое злоумышленников, включая телеграфиста. Я предлагаю вам остаться в вагоне под надежной охраной, в нём же развернуть радиостанцию. Также отсюда можно телефонировать в резиденцию генерал-губернатора и вызвать нужных вам офицеров…

Половцев не стал спорить, хотя ему как каждому боевому русскому офицеру претило посылать людей в бой, а самому оставаться в безопасности. Весьма опасное чувство… Именно из-за него большая часть кадровых офицеров ещё довоенной выучки полегли на поле брани в первые же два года войны. Отбросив в сторону эмоции, генерал отдал лаконичный приказ:

— Капитан Волгин, сажайте на любой паровоз, стоящий под парами, нашу обслугу и пару ваших штурмовиков. Впереди и сзади локомотива — платформы с бруствером из мешков с песком. Обеспечьте в каждую из них по три «мадсена», по паре десятков стрелков с «бетами» и несколько человек с винтовками для работы с дальней дистанции. На задней платформе соорудить отдельное укрытие для радиста. И — вперёд, на полных парах. Если до станции Джизак не настигнете поезд генерал-губернатора, то радируйте мне и немедленно возвращайтесь назад. Наступление на Бухару потребует значительно больших сил, сбором которых я займусь сам. С Богом, Иван Георгиевич, ступайте!

А теперь задача для вас, господа офицеры Корпуса госбезопасности. Приказываю остановить движение поездов, все воинские команды, размещённые в них, оставлять здесь, на месте, формировать ударную группу. Каждому из вас под начало — по десять бойцов и пулемётный расчет. Всех офицеров, не желающих подчиняться, препроводить ко мне. Я сумею их вразумить. Протяните телефонный кабель на станцию и организуйте мне связь с резиденцией генерал-губернатора Куропаткина. И вот ещё что — отправьте телеграмму генералу Келлеру о состоянии дел и принятых решениях…

В ожидании великого князя Михаила сижу и смакую результат очередного эксперимента Павлова в области фиточаёв. Иван Петрович уже сменил гнев на милость и, помня, что с удовольствием я пью только Дашенькин кофе, предложил новый травяной сбор, ядовито заметив при этом, что для моей головы с навозом вместо мозгов это будет полезно, может быть, и думать со временем начну иногда. Это всё же лучше, чем тот получасовой рёв разъярённого носорога, которому по неосторожности оттоптали самое дорогое, что есть у каждого самца. Причиной незапланированного сольного концерта послужил мой рассказ о том, что произошло у нас с турками. Особенно тот факт, что я попал в плен к басурманам. Я тогда узнал о себе много нового, но, к сожалению, неприятного. Поэтому не остался в долгу и тоже высказал академику всё, что думаю о нём и его упражнениях в изящной словесности. А также подробно и красочно описал то место, где я видел его познания в ведении боевых действий. Келлер, выступавший в качестве рефери, окончил поединок, послав меня сначала по давно всем известному эротическому маршруту, а потом на две недели под домашний арест на излечение и во избежание.

Дома Даша добавила свою лепту в неблагодарное дело перевоспитания Дениски-дурачка, у которого шило в заднице и который не думает ни о чём, кроме как о своих приключениях, которые когда-нибудь, тьфу-тьфу-тьфу, не приведи Господь, закончатся очень плачевно. В окончание своей пятиминутной воспитательной нотации добавила, что если я оставлю её вдовой, а Марью — сиротой, то она мне этого никогда не простит. После чего занялась обработкой моей «страшной» раны, представлявшей собой уже начавшую затягиваться рваную ссадину, почти не видную под начинающими отрастать волосами.

Зато последующие дни действительно пошли на пользу здоровью, и самым действенным лекарством была Машенька, уже научившаяся довольно уверенно ходить. Маленькая шустрая егоза умудрялась где на двух, где на четырёх конечностях ускользать одновременно и от няни Оли, и от мамы с бабушкой, прятаться за портьерами и с радостно-довольным визгом выскакивать навстречу «поисково-спасательной экспедиции». В общем, было весело и нескучно, пока ни разу не объявлявшийся за всё это время Павлов не позвонил и не пригласил на очередное заседание «Комитета по спасению», приуроченное к приезду регента из Ставки. Поручение Ник Ника я выполнил, великий князь Михаил съездил в Могилёв на встречу с дядей. Не подозревая, что на всякий случай в помощь Михалычу с его орлами-бодигардами Келлер, посоветовавшись со мной, одновременно отправил «литерный» спецпоезд, как и в феврале состоявший из «Неуловимого мстителя», паровоза и вагона, пассажирами которого на этот раз оказалась рота диверсов во главе с Оладьиным, получившим от меня лично категоричный приказ в случае чего во что бы то ни стало привезти регента обратно живым и невредимым, а Могилёв, если понадобится, мы потом можем и заново отстроить.

Всё обошлось, Михаил Александрович вернулся сегодня утром, ещё в пути дав по радио сигнал «Общий сбор». Что означало наличие серьёзных новостей, которые надо было немедленно обсудить. Поэтому вот уже полчаса сидим в павловском кабинете и ждём появления венценосца.

Келлер, изредка прикладываясь к чашке с чаем, листает свой ежедневник, иногда делая пометки карандашом, Иван Петрович с Воронцовым шепчутся о чём-то, сидя в углу на диване, я скучаю и не знаю, чем заняться. В голове — ощущение нашкодившего ребёнка, которого поставили в угол и демонстративно не обращают внимания…

Наконец-то бренчит телефон. Скорее всего, КПП докладывает академику о прибытии кортежа.

— Всё, через пару минут Михаил Александрович будет здесь. Пётр Всеславович, вы готовы?

— Так точно. — Воронцов хлопает ладонью по портфелю, который всё это время не выпускает из рук.

— Фёдор Артурович?

— Готов.

У меня возникает впечатление, что за эти две недели произошло нечто серьёзное, а я, как всегда, остался не у дел…

— Здравствуйте, господа! — великий князь Михаил появляется в дверях. — Простите, что заставил ждать.

По очереди здороваемся с регентом и рассаживаемся за столом.

— Встреча прошла успешно, Михаил Александрович? — интересуется Павлов. — Признаться, были некоторые опасения…

— Да, всё хорошо. Великий князь Николай Николаевич приехал с небольшим конвоем, человек тридцать терских казаков. Да и из разговора я понял, что, как вы говорите, силовой способ решения вопроса ему не нравится. «Солдат и мужик не поймут» — это его слова. А речь шла именно о новом заговоре. Если отбросить все нюансы вежливости и этикета, дядя Ник предложил мне сделку. По его словам, ещё в начале войны ему предлагали занять престол вместо моего брата. Именно когда тот сместил его с поста Верховного главнокомандующего и отправил на Кавказ. Сейчас определённый круг лиц снова хочет, чтобы великий князь Николай Николаевич стал императором Николаем III.